Дающий - Лоури Лоис - Страница 8

• Предыдущая
• 8/29
• Следующая

Теперь, на этом особом Назывании, коммуна исполняла Церемонию Замены, произнося это имя впервые со дня потери: сперва тихо и медленно, а затем все громче и быстрее. Калеб спал на руках у Родителей, которые так и стояли на сцене. И казалось, что тот, первый Калеб вернулся.

Другого новорожденного назвали Роберто, и Джонас вспомнил, что Старого Роберто удалили совсем недавно — на прошлой неделе. Но никакой Церемонии Замены не было. Удаление и Потеря — разные вещи.

Он честно отсидел Церемонии Двухлетних, Трехлетних и Четырехлетних, как и каждый год, ужасно скучных. Затем перерыв на обед — его подавали на улице — и снова на место, смотреть на Пятилетних, Шестилетних, Семилетних и, наконец, на последнюю в этот день Церемонию Восьмилетних.

Джонас с улыбкой смотрел, как Лили гордо шагала к сцене, как она стала Восьмилетней и получила соответствующую форму. На пиджаке, который она будет носить весь этот год, были маленькие пуговицы и, впервые, карманы — знак того, что она уже может сама следить за своими вещами. Лили с торжественным видом прослушала строгий свод правил и обязанностей для Восьмилетних, в который входили и часы добровольной работы. Но Джонас видел, что сестра, хоть и кажется сосредоточенной, мечтательно глядит на ряды блестящих велосипедов, которые завтра утром вручат Девятилетним.

«Еще год, Лили-Били», — подумал Джонас.

Все очень устали, и даже Гэбриэл, которого Отец принес из Воспитательного Центра, всю ночь спал спокойно.

И вот наконец наступил день Церемонии Двенадцатилетних.

Теперь Отец сидел в зале рядом с Матерью. Джонас видел, что они, как и положено, хлопают Девятилетним, которые один за другим спускались со сцены — каждый со своим велосипедом, на каждом велосипеде — блестящая табличка с именем.

Джонасу и его родителям не очень-то понравилось, когда Фриц, их сосед по дому, получив велосипед, немедленно врезался в трибуну. Фриц был ужасно нелепым и рассеянным ребенком, его постоянно отчитывали. Провинности его были не такими уж серьезными — ботинки не на ту ногу, ошибки в классной работе, неудачный диктант. Но каждая такая ошибка свидетельствовала о невнимательности родителей и нарушала порядок и успешность всей коммуны. Джонас и его родители опасались, что новообретенный велосипед, скорее всего, будет постоянно валяться на дороге у их дома.

Наконец Девятилетние вернулись на свои места — велосипеды они вывели на улицу и аккуратно поставили возле Лектория, чтобы забрать их вечером. Обычно все подтрунивали над Девятилетними, возвращавшимися домой. «Хочешь, покажу, как ехать? — кричали им друзья постарше. — Ты же в первый раз на велосипеде!» Но улыбающиеся Девятилетние, которые, нарушая Правила, неделями тайно тренировались, невозмутимо крутили педали, ни на секунду не теряя равновесие, так что дополнительная пара колес никогда не касалась земли.

Следующими были Десятилетние. Довольно скучная Церемония — Джонас считал ее пустой тратой времени. Все сидели и смотрели, как детям делают положенные по возрасту стрижки. Девочкам отрезали косы, а мальчикам — длинные детские пряди, теперь у них будет более строгая короткая прическа с открытыми ушами.

Рабочие поднялись на сцену и быстро ее подмели. Джонас видел, как переговариваются родители Десятилетних. Он знал, что вечером во многих домах коммуны детям будут подравнивать наспех состриженные волосы.

Одиннадцатилетние. Кажется, его Церемония Одиннадцатилетних была совсем недавно, подумал Джонас. Но она тоже была не очень интересной. В Одиннадцать ты просто ждешь, пока тебе будет Двенадцать. Церемония просто обозначает течение времени, никаких особых изменений. Выдают новую одежду — другое нижнее белье для девочек, чьи тела начали меняться, брюки подлиннее — для мальчиков. На брюках есть особый кармашек для калькулятора, необходимого в этом учебном году. Вещи выдают упакованными и никаких напутственных речей не произносят.

Перерыв на обед. Джонас понял, что проголодался. Вместе со своими одногруппниками они собрались у столов возле Лектория и взяли свои свертки с едой. Вчера на обеде было гораздо веселее — все шутили и поддразнивали друг друга. Но сегодня их группа стояла отдельно от всех. Джонас смотрел, как Девятилетние вертятся вокруг своих новеньких велосипедов, гордо показывая друг другу таблички с именами. Как Десятилетние теребят остриженные волосы. Девочки мотали головами, удивляясь необычной легкости — ведь они столько лет носили тяжелые косы.

— Я слышал про одного парня, который был уверен, что получит Назначение Инженером, — понизив голос, сказал Эшер. — А ему вместо этого дали Санитара. На следующий же день он отправился к реке, переплыл ее и присоединился к другой коммуне. И больше его никто не видел.

Джонас расхохотался.

— Это все выдумки, Эш. Мой Отец слышал ту же самую историю, когда сам был Двенадцатилетним.

Но Эшера это не убедило. Он смотрел на изгиб реки за Лекторием.

— Я все равно плавать почти не умею. Мой тренер говорит, что я плохо держусь за воду.

— На воде, — поправил Джонас.

— Да неважно. Все равно у меня не получается. Я просто утону.

— Скажи, а ты знаешь о ком-нибудь, кто бы на самом деле ушел в другую коммуну? Я имею в виду, не просто слышал какую-то историю, а знаешь точно?

— Нет, — неохотно признал Эшер. — Но это возможно. Это написано в Правилах. Если ты не встраиваешься в коммуну, ты можешь подать прошение, чтобы тебя отправили в Другое Место, и тебя удалят. Моя Мать говорила, что однажды, десять лет назад, один человек подал такое прошение, и уже на следующий день его здесь не было. — Эшер усмехнулся. — Она мне это сказала, потому что я ее довел. Грозилась тоже подать такое прошение.

— Она пошутила.

— Знаю. Но это было на самом деле — с тем человеком. Мать сказала, что это правда. Сегодня здесь, а завтра — в Другом Месте. Навсегда. И без церемонии Удаления.

Джонас пожал плечами. Как можно не встроиться в коммуну? Ведь здесь все так продумано, каждому отведено свое место.

Даже Подбор Супругов обдумывается так долго и серьезно, что подавший соответствующее прошение взрослый может ждать решения месяцами, а то и годами, пока будет объявлено, что Подбор завершен. Учитывается все — характер, темперамент, интеллектуальный уровень, интересы. Все эти черты должны либо совпадать, либо дополнять друг друга. Вот Мать Джонаса умнее его Отца, зато Отец гораздо спокойнее. Они уравновешивают друг друга. Не меньше трех лет Старейшины наблюдают за супругами, и только убедившись, что Подбор был сделан правильно, разрешают им подавать прошение на ребенка. Брак родителей Джонаса был как раз таким — правильным.

Подбор Супругов, выбор имени и родителей для ребенка, а также Назначения тщательно обдумывали Старейшины. И Джонас не сомневался, что его Назначение, каким бы оно ни было, равно как и Назначение Эшера, будет правильным. Теперь он только мечтал, чтобы обед поскорее закончился, и все уже зашли обратно в Лекторий, и можно было уже не ждать и не думать про это.

Будто в ответ на его невысказанное желание прозвучал сигнал, и толпа двинулась к дверям.

Теперь Джонас и его одногруппники заняли в Лектории другие места — прямо перед сценой, до перерыва на них сидели новые Одиннадцатилетние.

Они расселись по порядку — в соответствии с номерами, полученными при рождении. Детей редко звали по номерам. Но каждый, конечно, знал свой номер. Иногда родители, рассердившись на ребенка, называли его по номеру — подчеркивая таким образом, что человек, ведущий себя так плохо, не заслуживает имени. Джонас то и дело слышал, как какой-нибудь взрослый прикрикивал на расшалившегося малыша: «Прекрати, Двадцать Третий!»

Джонас — Девятнадцатый. Это значит, что в год своего рождения он появился на свет девятнадцатым. То есть к Церемонии Называния он уже встал на ноги, а вскоре после нее начал ходить и говорить. Первые пару лет это давало ему небольшое преимущество перед одногруппниками, которые родились в тот же год, но на несколько месяцев позже него. Но, как это всегда и бывает, к Трем различия уже стерлись.

• Предыдущая
• 8/29
• Следующая