Чупакабра (СИ) - Бальсина Екатерина - Страница 13

Выходит так, что я признал белошерстого и его приятеля своей родней. Нет, безусловно, белошерстый мне нравится, чего не могу сказать о его безрассудном друге, но все же не настолько, чтобы брататься с ним. Зачем тогда я назвался?

Сам не знаю. Просто вдруг нашло на меня, что нужно сказать именно так, и больше никак. Ох, чует мой хвост, я еще поимею с этого множество неприятностей!

Обходной путь, к удивлению магов, занял всего полдня, и вот они уже стоят перед каменной площадкой и задумчиво разглядывают краеугольные столбы.

Высокие, в два человеческих роста, колонны были сверху донизу украшены грубыми схематическими рисунками и непонятными письменами. Пин попытался было с наскоку прочитать их, но споткнулся уже на втором, быстро скис и с обиженным лицом отошел в сторону, предоставив Тиллирету, "как старейшему и мудрейшему в их команде", сомнительную честь самому разбирать, что же написано на столбах.

Бродяга медленно обошел вокруг площадки и выяснил, что все четыре столба сориентированы строго по сторонам света. Выбитый на них текст явно продолжался от одного к другому. Но с какого начинать?

Почесав затылок, потеребив многострадальную бороду — чупакабра поспешно отвернулся и принялся разглядывать ближайшую сосенку — Тиллирет пришел к выводу, что начинать читать нужно с восточного столба. Солнце же встает на востоке? А что еще можно увидеть в этом бору, не зря названном Черным? Да и то только на таких вот полянках-прогалинах, окруженных со всех сторон плотно сомкнувшими свои ряды соснами, словно стражей. Осталось только понять, на каком языке это написано, и ключ к разгадке у них в кармане!

Сосредоточенно грызя ноготь большого пальца, Бродяга разглядывал надписи и так и этак. Хорошо еще, что и рисунки и буквы были крупные и те, что были наверху, можно было разглядеть так же легко, как и те, что были внизу.

— Странно, — наконец пробормотал Тиллирет вслух. — Такое ощущение, что здесь каждая отдельная буква взята из разных языков. Вот это, например, — маг ткнул пальцем в строгую литеру "А", — безусловно лотань. А вот это, — Бродяга указал на рисунок отвратительного пухломордого уродца с высунутым языком, — из рисуночного письма народов пинки. Только они используют для написания букв изображения людей. Как занятно! Получается, что тот, кто не владеет всеми языками мира, не сможет прочесть эту надпись.

— Но ты-то сможешь, дружище? — заглядывая Тиллирету в глаза, жалобно простонал Пин.

Тиллирет по праву носил звание "знающий множество языков". Любознательный маг еще в юности предпочитал читать оригиналы пособий для начинающих и опытных магов, а также книг с заклинаниями. Для этого ему пришлось еще в студенческие годы выучить большую часть мировых диалектов, включая даже такие редкие, как то же рисуночное письмо или квадратное начертание, используемое малочисленным, но рождающим могущественных шаманов племенем июки.

Бродяга коротко пожалел, что пергамент вместе с чернильницей в безнадежно испорченном состоянии остался лежать под сосной, и принялся медленно составлять из знаков на столбе смысловое послание.

Белошерстый неспешными кругами бродил вокруг столбика, что-то негромко бормоча себе под нос. Мы с черноклоким терпеливо ждали, когда же он откроет хранилище и можно будет продолжить наш путь; сперва уныло слонялись по полянке, разглядывая отсутствующие достопримечательности, затем уселись на приличном расстоянии друг от друга, затем легли, свернувшись клубочком. То есть клубочком свернулся я, а черноклокий задрал вверх заднюю лапу, положив ее на другую, засунул в пасть травинку и уставился в небо. Я сладко зевнул. Подремать, что ли, пока белошерстый топчется на одном месте? Все равно делать больше нечего.

А, может, улучить момент и сгонять поохотиться?

Желудок тут же отозвался жалобным урчанием. Как же есть хочется! Останавливает только одно опасение — как бы вместо того, чтобы мне самому поймать добычу, эта самая добыча не решила поохотиться на меня. Вчерашний инцидент с игрой в догонялки отбивает всякое желание отходить от человеков дальше, чем на два шага.

И все же пойду, разомну лапы. Чует мой хвост, что белошерстый еще долго будет исследовать этот столб. Я вполне успею пробежаться по округе в поисках съестного.

Приняв такое решение, я поднялся, встряхнулся и неторопливо потрусил в лес.

Тиллирет внезапно понял, что означает первая фраза, вычеканенная на столбе, и даже подпрыгнул на месте от избытка нахлынувших эмоций.

"Всякий, желающий войти, должен…". Именно эти слова содержались на изучаемом объекте, недвусмысленно намекая на то, что основная тайна, как проникнуть в хранилище, расположена на остальных каменных возвышениях. Переполняясь нетерпением, гордостью за себя и жаждой исследователя, Бродяга только коротко отметил про себя гениальность того, кто придумал такой шифр. Действительно, Мурдин не ошибся, отправив на это дело именно его, Тиллирета. Молодые маги, часто пренебрегающие такими мудростями, как знание нескольких языков, наверняка даже не догадались бы о том, что подсказка расположена у них под самым носом.

Внимательно осмотрев оставшиеся столбы и, за неимением пергамента, рисуя перевод на влажном грунте, Тиллирет получил следующий результат:

"Всякий, желающий войти, должен назвать особый пароль, тогда разверзнутся врата, и откроется путь к великому".

— Замечательно! — подползший Пин прочитал фразу и поспешил похвалить друга. — Ты просто молодец. Умница. И какой пароль нам надо назвать?

— Ну… э-э-э, — замялся Бродяга. Если честно, то он всерьез рассчитывал на то, что пароль знает Пин. В конце концов, должен же был Мурдин сообщить другу хоть какую-то информацию?

— На меня не смотри, — сразу же поспешил откреститься Весельчак, заметив устремленный на него взгляд приятеля. — Я ничего не знаю. А ты?

— Я тем более, — помрачнел Тиллирет. — Постой, а ты не помнишь, не было ли в письме чего-нибудь похожего на пароль?

— Не помню. По-моему, не было. Впрочем, можешь убедиться сам, — и Пин жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, вытащил из-за пазухи изрядно помятый пергамент.

Отойдя от поляны пару сотен шагов, я наткнулся на свежий след оленя и поспешил отправиться вдогонку. Олень оказался молодым, глупым и не сразу сообразил, что это за серая тень вынырнула из кустов и направилась к нему, жадно скаля зубы. А когда до него дошло, что я хочу его прикончить, то олененок бросился бежать. Я помчался следом, получая истинное удовольствие от возможности как следует размяться.

Перепуганная добыча мчалась, куда глаза глядят, периодически делая огромные прыжки в сторону, пытаясь таким образом сбить меня с толку. Возможно, это ей и удалось бы, если бы я не бежал наравне с глупым олененком, прекрасно видя все его выкрутасы и вовремя меняя направление.

Наконец я решил, что уже достаточно набегался и одним ловким прыжком оказался на спине оленя. Тот испуганно взвизгнул, попытался скинуть меня, но мои три острых клыка уже вонзились в его шею, перегрызая вену. В рот мне ударила горячая терпкая струя свежей бурлящей крови, олень спотыкнулся раз, другой и упал на колени. Я жадно присосался к ране пастью, урча и причмокивая от удовольствия. Пасть у меня хоть и вытянутая, как у собак или волков, но при желании я с легкостью могу сложить ее в трубочку-присоску, через которую так удобно вампирствовать.

Когда в теле добычи почти не осталось крови, а мой живот оказался набит до отказа, я оторвался от шеи оленя и прилег рядом, высунув язык. Бока мои ходили ходуном, я тяжело дышал. А вы думали, легко высасывать кровь?

Приведя дыхание в порядок, я вскинул тушу оленя на загривок и потащил к человекам, возвращаясь по собственным следам.

Тиллирет перечитал письмо от корки до корки, но не нашел в нем даже упоминания о каком-либо пароле.