Шестая книга судьбы - Курылев Олег Павлович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/131
• Следующая

После окончания заседания Элианий вышел на Форум и наблюдал, как народ толпится возле больших черных досок. Их только что вынесли и установили рядом с предыдущими перед Рострой. Те самые списки. Каждый, кто оказывался в них, немедленно объявлялся вне закона. Убивший его раб получал свободу и денежное вознаграждение. Убивший проскрипта квирит получал долю из его имущества.

Правда, теперь список состоял из двух частей. Помимо обреченных на смерть, там были приговоренные к изгнанию. Последним и членам их семей позволялось взять с собой только одежду, которую они могли надеть на себя, еду, которую могли унести в руках, и сто сестерций на всех. В течение суток они обязаны были покинуть Рим, а в течение последующих пяти дней — Италию. Все имущество, рабов и драгоценности им надлежало оставить в распоряжение проскрипционной комиссии. Нарушение каждого из этих условий влекло немедленную безжалостную расправу.

Со стороны Реции и храма Весты сверкнула молния. Площадной гул стих. Все уставились на небо в ожидании знамений. Послышался далекий продолжительный раскат грома. Элианий тоже посмотрел вверх и увидел наползавшие на солнце тяжелые черные тучи. Они клубились и быстро закрывали все небо. Вот-вот должен был хлынуть дождь.

Он кивнул ожидавшему его рабу, и они пошли домой, не обратив внимания на увязавшуюся следом бездомную собаку.

— Смотрел?

— Да, доминус. Слава богам, твоего имени нет нигде.

— А если бы было? Что бы ты сделал, Кратил?

— Клянусь Фидесой, я предан тебе…

— Ладно, что говорят?

— Корнелии убили фламина Фурринала, — зашептал раб.

— Уже добрались до жрецов?

— Его имени нет в списке Говорят, его убили по ошибке.

— Немудрено. Что еще?

— Ты не поверишь, доминус, но говорят, что пропала одна из Сивиллиных книг! Одна из тех трех, что была продана Кумской сивиллой Тарквинию Древнему за триста золотых. Ее похитили из храма Аполлона несколько дней назад. Жрецы до сих пор молчали, думая, что она отыщется. Что теперь будет?

— Кому же она понадобилась, эта древность? — спросил Элианий.

— Поговаривают, что ее могли похитить враги императора Они тайно вывезут свиток за пределы Италии и поднимут восстание, например, в Греции. Афины никогда не забудут того, что учинил там Сулла. — Кратил был родом из Беотии, и в нем заговорил грек. — Квинтдецемвиры в панике. Что теперь будет?

В это время они проходили мимо странно одетого пожилого человека. На его груди висел плакат: «The sixth book was gone. The one who will find the compensation waits».[13]

«Почему шестая? Кратил только что говорил об одной из трех. И почему по-английски? Этого языка еще нет».

Небо покрылось густой сетью молний. Они ускорили шаг, направляясь в сторону Виминала через Субурру — самый оживленный район Рима. Но и здесь теперь было немноголюдно. Корнелии, о которых упомянул Кратил, вот уже несколько недель наводили ужас на весь город. Это были вольноотпущенники. Сулла даровал свободу десяти тысячам государственных рабов, которых в честь него назвали корнелиями. Они стали верными псами диктатора и теперь расхаживали по городу толпами, вооруженные кинжалами, в поисках проскриптов.

— Не бойтесь ни богов, ни людей, — говорил им Хризогон. — Римский закон — это меч императора. Он даровал вам свободу, он же сделает вас гражданами!

Элианий увидел, как по Виа Турбина корнелии волокли за ноги нескольких мужчин, а за волосы — женщин. Их тащили к традиционному месту казни провинившихся рабов, чтобы не только убить, но еще и опозорить. Он знал, что в домах, откуда выволокли этих людей, все залито кровью их детей, домочадцев и тех из рабов, кто сохранил верность своим хозяевам.

Стало совсем темно. Молнии сверкали без перерыва, но грома почти не было. Тучи опускались все ниже. Они клубились и кружили хоровод над городскими холмами. Внезапно раздался страшный удар грома и на землю обрушились потоки воды.

Сенатор и его раб поспешили свернуть в переулок. Скорей бы добраться до дома, думал Элианий. Сегодня его имени нет в списках, но это не гарантирует от ошибки пьяной своры. Ведь на воротах его ограды не нарисован голубой гаммированый крест — знак неприкосновенности Сулла, которого вдобавок ко всему зачем-то прозвали Счастливым, не дал ему и особой таблички, ограждающей от произвола солдат Красса и корнелиев Хризогона. Тем самым он, Сулла, оставлял за собой право вспомнить о сенаторе Авле Элианий что-нибудь такое, что позволит внести его имя в список проскриптов Любой навет о связях с Гаем Марием или его сыном, любая информация о каких бы то ни было контактах с Цинной или Карбоном, любой слух о его дружеских отношениях с видным популяром тоже позволят сделать это. Достаточно и просто неосторожного слова, и даже кивка согласия в ответ на такое слово, произнесенное другим.

Вдобавок ко всему он не мог уехать. Его отсутствие на очередном заседании тут же будет замечено и расценено как знак протеста или бегство от заслуженного наказания. Их тут же бросятся разыскивать и неминуемо настигнут. Нет, уехать из Рима без разрешения диктатора он не мог Как не мог и отправить из города семью. Донесет кто-нибудь из рабов или соседей об их отсутствии, и он сразу окажется на подозрении. А даже самое малое подозрение в эти дни моментально перерождается в обвинение.

«Завтра же передам все свои свободные деньги квесторам в городскую казну, а земли в Лигурии, Умбрии и Пицене — в ветеранский земельный фонд, — решил он про себя. — Если, конечно, это завтра наступит».

Оказавшись на одной из базарных площадей Субурры, Элианий снова увидел человека в странной одежде. Того же самого, что бродил по заваленному трупами цирку Фламиния и возглашал: «О божественное деяние!», а несколько минут назад стоял на Форуме с плакатом на груди.

На этот раз он взобрался на какой-то постамент и, освещаемый молниями, в потоках воды, простирал руки к тучам:

«Это же Байрон! Причем в немецком переводе», — подумал Элианий, но новые удары грома отвлекли его. Словно в ответ, по всему небу метались невиданные им ранее лучи света, посылаемые с земли Казалось, что земля вступила в схватку с тучами.

Они бросились бежать.

На этот раз профессор проснулся тихо. «Это становится навязчивым, — думал он, лежа в темноте. — Впору посетить психиатра».

Да, но какие декорации! Какая натуралистичность сцен!

Он знал, конечно, что древние римляне, как и греки, раскрашивали яркими красками антаблементы своих храмов, барельефы портиков, капители колонн и даже мраморные статуи богов. Но как и все, он привык видеть на фотографиях или наяву в развалинах Римского Форума или Афинского Акрополя лишь блеклые руины без малейшего следа красок. И силами только своего воображения он наверняка не смог бы создать того многоцветия, какое представилось ему в этих снах. Нет, что ни говори, а он был даже признателен за них. К черту психиатра, решил профессор, если это болезненная галлюцинация, то она совершенна. В конце концов, настоящий историк — а он по праву считал себя таковым — за подобные экскурсы заложил бы душу дьяволу или согласился обкуривать себя наркотическим дурманом.

Он уже догадывался, что все это неспроста. Сначала появление в его доме книг Шнайдера, потом… Раб из последнего сна говорил о пропаже одной из Сивиллиных книг. Но это же книга пророчеств. Другими словами — книга, предсказывающая будущее! И пять томов Шнайдера тоже есть книга о будущем. Ее предсказания уже сбываются. Не в этом ли все дело?

— Наш потерянный зонд ушел из весны сорок третьего года в осень тридцать седьмого, господин президент, — доложил инженер по перемещениям.

• Предыдущая
• 23/131
• Следующая