Руна смерти - Курылев Олег Павлович - Страница 110

• Предыдущая
• 110/115
• Следующая

По-видимому, это была правда. Дениц и те, кто стоял за ним, поняли, что разоблачены, и поспешно уничтожают следы. Но все ли лодки будут отданы в действующий флот? Утаить парочку субмарин от фюрера не составляло особого труда. Сейчас, когда восточный берег Одерского фронта как кровью наливался войсками Жукова и Конева, грозя прорваться в ближайшие дни, Гитлера мало заботил флот. Он уже несколько раз порывался пустить крейсера на металл для танков, а их моряками пополнить пехоту сухопутных дивизий.

Явно ослаб его интерес и к подводным силам. Он готовился дать решительный бой на подступах к Берлину, а лодки для этого не нужны.

Гиммлер вызвал Мюллера и приказал ему немедленно отозвать в Берлин Крайновски.

– Он исчез, рейхсфюрер.

– То есть как исчез?

– Вчера под именем некоего Рихарда Краузе, работника Красного Креста, он купил билет на поезд, следующий в Копенгаген.

– Что?! Откуда это известно?

– Я разговаривал с одним из его сотрудников, которому как раз было поручено подготовить документы.

Гиммлер никогда не выходил из себя и не повышал голоса на подчиненных. Но по вздувшимся на его лбу венам и задрожавшей нижней губе было ясно, что сейчас он находится в состоянии крайней степени возбуждения, близкого не столько к гневу, сколько к испугу.

– Уничтожить, – почти прошептал он, вперившись взором в глаза шефа гестапо, – немедленно найти и уничтожить!

– Может быть, привезти его сюда и…

– Никакого расследования! Никаких контактов наших сотрудников с ним! Если он уже в Швеции, найти там и ликвидировать, как предателя, вина которого не вызывает сомнения. Вам всё понятно?

В соответствии с приказом Деница о расформировании «Морского ужа» его четыре подводные лодки спешно отправили на дооснащение. Все восемь экипажей сошли на берег и были частично расформированы. Две оставшиеся лодки, на которых уже установили десятки непонятных ящиков, полностью заправили горючим, заполнили консервированными продуктами питания, пресной водой, кое-какой амуницией и вывели в море. Два экипажа по семь человек каждый повели их под водой на северо-восток в сторону острова Лоланн. Их сопровождал старый миноуловитель. В заданной точке обе лодки аккуратно положили на грунт на глубине шестидесяти метров, после чего мини-экипажи покинули их через торпедные аппараты и были подобраны судном сопровождения. На обратном пути миноуловитель подорвался на мине, и все, кто был на его борту, бесследно исчезли.

Войдя в просторный номер гостиницы «Берлин», Крайновски бросил портфель на широкую кровать, снял черные очки и подошел к одному из двух больших окон. Он отдернул штору, и отсюда, с четвертого этажа, перед ним открылась вся городская панорама. Вдали, за крышами острова Амагер, виднелось море. Каких-нибудь двадцать километров водной глади пролива, и нейтральная Швеция. Слева Крайновски заметил высокую башню с часами и машинально сверил время – без пяти минут двенадцать.

В этот момент в комнату вошли. Он обернулся. Их было трое, в одинаковых плащах и шляпах. Один бесцеремонно подошел к телефону возле кровати и снял трубку.

– Рихард Краузе? – вопросительно посмотрел он на стоявшего у окна человека со шрамами на лице.

– Да.

– Он же оберштурмбаннфюрер СС Эрнст Крайновски?

– А вы кто такие? – рявкнул разоблаченный работник Красного Креста. – Что-то вас слишком много.

Человек с телефонной трубкой в руке повернулся к своим товарищам и слегка кивнул. Те быстро подошли к стоявшему у окна и, схватив его, повалили на находившуюся рядом кровать. Один из нападавших прижал к лицу жертвы платок. Через несколько секунд дерганье и рычание прекратились. Они аккуратно уложили грузное тело затихшего Крайновски поверх голубого покрывала, и второй вынул из внутреннего кармана плаща небольшой пластмассовый пенал. Достав из него маленький шприц с насаженной иглой, он повернул голову лежавшего на кровати набок и склонился над его левым ухом. Когда тонкая игла погрузилась далеко в ушную раковину, он надавил на шток.

Пронаблюдав за всем этим, тот, что продолжал держать в руке телефонную трубку, набрал номер и что-то коротко сказал. Затем он обшарил карманы приезжего. В это время над городом поплыл протяжный колокольный звон. Часы на башне замка Шарлоттенборг, в котором вот уже почти двести лет располагалась Академия художеств Дании, начали не спеша отбивать двенадцать полуденных ударов.

Трое переглянулись, забрали портфель, задернули шторы и тихо вышли, заперев за собой дверь на ключ.

Утро следующего дня, как и ожидал Ротманн, сразу началось с суматохи. Бесконечные звонки, появление каких-то людей со всевозможными предписаниями. Из Киля приехали трое в штатском и вплотную принялись за розыски их пропавшего сотрудника Густава. Они забрали ничего не понимающего Термана и повезли на Несторштрассе, 14, куда, по его словам, он два дня назад доставил агента. Там сразу выяснилось, что по меньшей мере недели две в конспиративной квартире № 6 никто не жил. Туалетом не пользовались, полотенца в ванной чистые и сухие, холодильник отключен, и кровать аккуратно заправлена. Один из проверяющих, лично знакомый с Густавом, не мог допустить и мысли, что после этого типа не остался беспорядок и куча пустых бутылок. Беднягу Термана, продолжавшего тупо стоять на своем, спровадили в подвал и заперли там до поры.

Ближе к вечеру сидевший в кабинете начальника Ротманн вынужден был снять трубку часто затрезвонившего телефона.

– Ротманн?

– Да, группенфюрер, – узнал он голос своего берлинского шефа.

– Узнаете начальство? Это хорошо. Вот что, Ротманн, завтра к вам приедет штандартенфюрер Рюбенах. Он будет разбираться в вашем гадючнике. Впрочем, к вам лично у меня нет претензий, и до прибытия Рюбенаха вы остаетесь там за старшего. Но, кроме этого, у меня для вас важное поручение.

– Слушаю, группенфюрер.

– Там в вашем «цветке» или… «васильке», ну, в общем, вы поняли, содержится несколько англичан. Так вот их нужно немедленно ликвидировать. Но без лишней огласки. Вы меня хорошо понимаете?

– Я вас хорошо понимаю, группенфюрер.

– Вы лично ответственны, Ротманн. После выполнения отзвонитесь мне.

– Слушаюсь, группенфюрер.

Вот и всплыли, голубчики, подумал Ротманн об английских летчиках, кладя трубку. Гиммлер опасается, что Крайновски мог дезавуировать эту шестерку, и решил убрать свидетелей.

Уже дома, лежа на кровати, он не мог отвязаться от мысли об экипаже этого чертова «Ланкастера». Его голова раскалывалась. Недели две назад боли стали возвращаться, и он спасался только всё более ударными дозами алкоголя. И сейчас, выпив полный стакан дешевого коньяка, он не чувствовал облегчения. А если пульсирующая боль немного ослабевала и мозг возвращался к мыслительной деятельности, он снова думал о звонке Мюллера и его поручении.

Ротманн встал и начал ходить по квартире. Когда за окном окончательно стемнело, он выпил еще, оделся и через несколько минут сидел за рулем своего автомобиля. Просидев без движения минут пять, он завел мотор. Вскоре резкий клаксон его «Хорьха» будил обитателей «Каменного цветка».

Два выскочивших из центрального входа шарфюрера вытянулись перед нагрянувшим начальником.

– Где комендант?

– Дома, штурмбаннфюрер.

Ротманн прошел в здание и потребовал список заключенных. Их оказалось шестьдесят восемь человек. В основном они обвинялись в уголовщине, мародерстве, саботаже, уклонении от трудовой или воинской повинности, пораженчестве, прослушивании вражеских радиостанций и тому подобном. Почти все они ждали суда, а по некоторым не было даже предварительного расследования. В списке Ротманн отыскал шесть человек, содержавшихся в камере № 8. В графе фамилий у них значились только номера.

– А это кто такие? – он ткнул пальцем в список.

– Нам запрещено с ними даже разговаривать, штурмбаннфюрер. О них вам лучше узнать у коменданта.

• Предыдущая
• 110/115
• Следующая