Блудный сын сатаны (Мультикроссовер по "Синему экзорцисту") (СИ) - "Лентяй" - Страница 32

— Очень надеюсь, что ты не прав, Кай. Потому что иначе я подохну в первом же бою… Не подумай, что я не сражаюсь в серьез… я стараюсь изо всех сил, но я не считаю тебя врагом, которого надо уничтожить всеми доступными средстваами, — а если бы считал, то сжег бы или лупил бы изо всей силы, чтобы кости на кусочки разлетались. — Просто отождествлять путь меча и путь смерти — ошибка. Я вообще не верю, что есть такая штука, как отдельный путь смерти… Или там путь разрушения. Смерть и жизнь — основы этого мироздания, они неделимы и присутствуют во всех путях без исключения. Просто всему свое время. Есть время сражаться без ненависти, ради совершенства движений клинка, а есть время убивать… Главное делать это с полной отдачей, с любовью. Ибо все, что делается с любовью, находится за пределами врага и зла… Вообще, где наставник? — возмущенно закончил я, немного смутившись собственной проповеди.

— Я здесь, — я чуть не подпрыгнул. Когда это он успел к нам подкрасться? И главное, стоит так, будто все время был на этом месте! — Просто пока не нужно ничего добавлять в сказанном тобой. Ну как, Кай. Разрешил ли ты беспокоящее тебя противоречие?

Кай вынырнул из прострации, в которую погрузился к концу моей речи. Его лицо осветилось свирепой радостью:

— Да, мастер! Вы как всегда были правы! Рин, стой тут, никуда не уходи! И Кай убежал куда-то за додзе, где были дом мастера и еще какие-то постройки.

Дедок посмотрел ему вслед с одобрением и гордостью. Потом перевел взгляд на меня:

— Я рад, что Кай наконец-то достиг внутренней готовности. Пока он будет в отъезде, твои тренировки продолжатся. Но сражаться ты больше не будешь, ибо на пути меча бывают моменты, когда врагом становится пустота, — непонятно откуда дедок извлек обычный бокен, который, кстати, стоймя доставал мастеру до середины груди, — А теперь отчисти свой разум, как во время поединка, и повторяй за мной!

Точно не уверен, сколько времени я повторял за мастером что-то среднее между формами тай-цзи для прямого меча и формой для дао. Получалось далеко не сразу, но дедок не дремал, и множество раз поправлял, заставляя меня заново повторять движения.

А потом пришел Кай. В его руках был пакет с только что выпеченным хлебом, от которого даже не прекратил подыматься пар.

— Рин, впервые проиграв в умении делать хлеб, — Торжественно начал Кай, — Я впал в ярость. Мне едва удалось взять себя в руки, и с того момента я как одержимый стал совершенствоваться в пекарском искусстве, чтобы превзойти своего противника. Но в процессе в мое сердце проникло сомнение — правильно ли на пути хлеба, пути жизни, связывать себя желанием превзойти врага? Не теряет ли мой хлеб вкус из-за этого? Однако ты показал мне, что как на пути меча может не быть желания убить, так и на пути хлеба может быть желание превзойти другого! Как многие научные открытия были совершены ради войны, так и наличие врага не дает воину остановиться на избранном пути. И я преодолел слабость своего духа! Теперь я готов, я отправлюсь на турнир в Монако, и сражусь там с лучшими пекарями мира, используя все свои знания и умения! И в благодарность за то, что ты помог мне достичь этой решимости, я даю тебе попробовать ее первый результат. Хлеб, родившийся в жаре кузни, как моя решимость родилась на пути меча — Люпан Љ 3, Фолар Шавеш Кай! — И выдав сию примечательную речь, этот псих протянул мне пакет.

Я молча принял изделие, стараясь не думать о названии. Мне и так стоило невероятных усилий удержать приличествующее случаю выражение лица. Оскорблять Кая не хотелось, каким бы бредом мне не казалась его одержимость хлебом, но когда человек настолько серьезен, испортить торжественность момента — настоящее свинство. В пакете было несколько хлебов, золотисто-коричневых, размером с кулич. Достал один, приятно обжигающий пальцы. Черт, как он сумел выпечь хлеб в кузнице? — удивленно подумал я, откусывая…

…Я хлебом был. И был мечом.

Я был дорогой и конем, скалою и ручьем,

Я был грозой и летним днем,

Прохожим и его плащом,

Водою и огнем,

Был лекарем и палачом

Безумной явью. Бога сном, шедевра частью и творцом.

Я солью был и сахарком…

(стих взят из романа Олди "Путь меча"… ну и искорежен мною, за что прошу у авторов прощения)

…. Более менее отошел от я только добравшись домой. Юкио, опять что-то зубривший за столом, развернулся ко мне:

— Братец, ты опять задержался… Ты в порядке? — спросил он, внимательно меня рассматривая, — У тебя какое-то странное выражение лица.

— На, — я протянул ему извлеченный из пакета хлеб. — Это Кай испек. Уже остыл конечно, но все равно попробуй.

Юкио некоторое время переводил подозрительный взгляд с меня на хлеб и обратно. Потом осторожно взял:

— Ну раз так, давай попробую… — я с легкой завистью смотрел как лицо четырехглазого становится лицом человека, выпавшего из реальности. А мне еще нужно проявить невиданною силу воли, чтобы не сожрать оставшееся и поделиться этим удивительным вкусом с остальными. Я подозревал, что Кай хорошо печет, но, как оказалось, он пек..

— Божественно! — Юкио вышел из ступора и потрясенно посмотрел на надкушенный кусок в своей руке, — Никогда не думал, что хлеб может быть таким вкусным! Братец, это просто потрясающе!!!

— Во-во, — я понимающе улыбнулся, впервые поймав себя на основательно подзабытой снисходительной интонации старшего брата, — А самое потрясающее, что это чудо появилось благодаря той одержимости, что дала Каю его демоническая кровь… значит, и мою силу возможно обратить во благо!

Юкио встрепенулся, однако прежде чем он успел всерьез задуматься о моих словах, я спросил:

— Слушай, Юкио, а на Чемпионат мира среди пекарей в Монако ставки делаются?

— Что? Понятия не имею, — поправил в растерянности очки Юкио, — Но это же Монако, там по-моему делают ставки на любые соревнования… А зачем тебе?

— Просто Кай едет на этот чемпионат в составе японской команды… Я вот и думаю поддержать его метафизически…

— Сделав ставку? — удивленно спросил Юкио.

— А почему нет?

— Действительно. Братец, а отцу ты попробовать оставил?

— Конечно! Ты себе вообще представляешь, что старик со мной сделает, если узнает, что я такое от него утаил?

Юкио задумался, а потом серьезно ответил:

— Честно говоря, с трудом. Ладно, я вот о чем хотел попросить — братец, убери пожалуйста свечи в соседней комнате… Ну или хотя бы сложи их в угол.

— Зачем?

— Послезавтра у пажей начинается двухдневная тренировочная сессия. В качестве лагеря решено использовать наше общежитие… Если кто случайно наткнется на твои огарки, могут возникнуть неудобные вопросы.

— Юкио, ты параноишь. Там нет ни жертвенника, ни потеков крови. Всего лишь куча свечей… — очкарик выразительно на меня посмотрел, — Ладно-ладно, понял, сейчас все уберу.

В конце концов, Юкио заслужил небольшую скидку за все свои будущие мучения. Зайдя в комнату, где обычно тренировался в пирокенезе, я хмыкнул. Помещение было квадратом три на четыре метра, и в его центре была выполнена стоящими на полу свечками своеобразная фигура. От свободного пятачка в центре расходились восемь прямых, свечки в которых были установлены с сантиметровым интервалом на отрезке в два с половиной метра… На расстояниях в полметра, метр, полтора и два располагались концентрические круги, расстояние между свечами в которых было от пяти до десяти сантиметров. А между этими геометрически правильными построениями в абсолютно хаотичном порядке было натыкано сотни полторы восковых столбиков. Аккуратно наступая на свободные участки пола, я пробрался на пустое место в центре. Уселся, скрестив ноги и положив меч себе на колени.

Раз уж все равно придется это убрать, хоть потренируюсь напоследок — все равно у Мефисто потом буду полигон клянчить. Да и нужно основательно поразмыслить, что же делать с завтрашним экзаменом.

Для начала, я пару раз зажег самый дальний круг, сделав языки пламени высотой в полтора метра и погасив. Повторил, зажигая по одной свечке. Потом проделал то же по очереди с остальными окружностями, затем поджег их все одновременно. Некоторое время погонял гонял в ближнем круге один высокий огонек среди его более мелких собратьев. Увеличил до двух, потом заставил чередоваться маленькие и большие языки пламени. Затем начал бессистемно менять номер горящего круга и величину огоньков, а потом повторил эту же процедуру с осями. Что интересно, рандомно у меня чередовать размеры язычка пламени на расстоянии больше полуметра получается, а вот попытка придать этому чередованию осознанную последовательность кончается в лучшем случае пшиком… Сидел я, кстати, неподвижно — мне уже не требовалось оборачиваться, чтобы почувствовать свой огонь. Иногда мне даже казалось, что синее пламя в некотором роде становится моим органом чувств… Но пока подтвердить или опровергнуть эти подозрения толком не получалось. Продолжая произвольно зажигать свечи в основных геометрических фигурах, я переключился на размышления о дне грядущем.