Мировая революция и мировая война - Роговин Вадим Захарович - Страница 7

Ленин не раз подчёркивал, что главная трудность построения социализма состоит в том, что его приходится строить людям, в своём моральном сознании, нравах, привычках несущим наследие старого мира. Именно на эти стороны нравственного облика или «человеческой природы», отравленной тысячелетиями господства эксплуататорских отношений, опирался сталинизм. Постоянно осуществляя тоталитарное давление на личность, он заставлял людей лгать, лицемерить, активно или пассивно (например, голосованием на массовых митингах и собраниях) поддерживать самые чудовищные акции господствующего режима. Такое поведение приводило к тому, что моральное наследие старого мира воскресало и торжествовало, нередко в гипертрофированных формах, превосходящих худшие стороны буржуазного общества. В этом смысле ни одному человеку нельзя было остаться так или иначе нравственно не замаранным, причём замаранность эта была тем сильнее, чем успешнее человек реализовал своё стремление к карьере и преуспеванию.

Многочисленные меткие наблюдения над состоянием общественных нравов и в особенности над моральным разложением «верхушки», нравственный и духовный уровень которой опустился ниже «среднего уровня страны», содержатся в дневниковых записях академика В. И. Вернадского.

«1939 год. 11 апреля. Одно время я думал, что происходящий гнёт и деспотизм может быть не опасен для будущего. Сейчас я вижу, что он может разложить и уничтожить то, что сейчас создаётся нового и хорошего. Резкое падение духовной силы коммунистической партии, её явно более низкое умственное, моральное и идейное положение в окружающей среде, чем средний уровень моей среды, создаёт чувство неуверенности в прочности создающегося положения.

5 октября. Поражает „наживной“ настрой берущих верх массы коммунистов. Хорошо одеваться, есть, жить — и все буржуазные стремления ярко расцветают. Друг друга поддерживают. Это скажется в том реальном строе, который уложится. Все отбросы идут в партию.

23 октября. Слишком большое количество щедринских типов сейчас входят в партию и получают власть. Потом где-то вскрываются и наказываются, но дело своё делают. Значительная часть „вредительства“ имеет такое происхождение.

1940 год. 1 января. Они [власти] жалуются, что трудно найти людей. В действительности, выбор определяется, как никогда раньше, „благонадёжностью“. А затем, как всегда в таких случаях, создаются „котерии“, которые поддерживают друг друга. Как-то я сказал Кржижановскому: „И откуда вы выбираете таких гоголевско-щедринских типов!“

1941 год. 21 января. Модный теперь курс, взятый в Академии наук,— аналогичный тому яркому огрублению жизни и резкому пренебрежению к достоинству личности, который сейчас у нас растёт в связи с бездарностью государственной машины… Полицейский коммунизм растёт и фактически разъедает государственную структуру. Всё пронизано шпионажем (т. е. слежкой агентов НКВД.— В. Р.). Всюду всё растущее воровство. Продавцы продуктовых магазинов повсеместно этим занимаются. Их ссылают — через несколько лет они возвращаются, и начинается та же канитель.

4 февраля. Давление, сыск и формализм невежд и дураков, своеобразных представителей „дельцов“ — государственных младенцев, среди которых, с одной стороны, идейные, с другой — полицейские».

Особую тревогу Вернадского вызывал «маразм научной работы при наличии талантливых и работящих людей», который он объяснял «гниением центра» и «безответственной ролью в Академии партийной организации из молодёжи… все усилия которой направлены на „лучшую“ жизнь — на всяческое получение денег». Для партийных работников Академии, как отмечал Вернадский, характерны «резко более низкий научный уровень, делёж пирога и чисто буржуазное желание больше зарабатывать… Мы всё это видим и знаем. Интриги — характерное явление среди партийцев, к сожалению и к огромному вреду для государства» [56].

Моральное разложение и стремление к «весёлой жизни» проявлялись среди «новобранцев 1937 года» даже в годы войны. Приведем в этой связи пример, тем более любопытный, что он касается, в частности, поведения молодого Брежнева.

В 1942 году старший политрук Айзон, до своего прибытия на фронт работавший в Днепропетровском обкоме ВКП(б), направил в ЦК ВКП(б) заявление, описывавшее бытовые «подвиги» второго секретаря обкома Грушевого. Как явствует из этого заявления, Грушевой, уезжая из Днепропетровска в тогда тыловой Сталинград, прихватил с собой обкомовские ковры, мешок с кожей и двух девушек, которых он во время дороги, не стесняясь попутчиков, забирал к себе в спальню. В конце ноября 1941 года в Сталинград, где Грушевой работал уполномоченным Военного совета Южного фронта, прибыл заместитель начальника политуправления фронта Брежнев и бывший секретарь Днепропетровского обкома Кучмий. Описывая это событие в своей книге воспоминаний, Грушевой писал: «Встреча получилась душевной, радостной… Л. И. Брежнев… дал много полезных советов как нашей оперативной группе, так и товарищам, которые работали на предприятиях» [57].

В заявлении Айзона предстает иная картина: «Начались встречи, попойки, и Грушевой поставлял им (Брежневу и Кучмию) Аню и Катю… Попойки продолжались систематически. Когда же Брежнев уезжал из Сталинграда после своих пьянок, он меня позвал и сказал, чтобы я держал язык за зубами».

При разборе заявления Айзона ЦК КП(б) Украины констатировал, что «факты нетактичного поведения т. Грушевого… в основном подтверждаются», но отложил рассмотрение вопроса о нём «в связи с тем, что Грушевой в настоящее время находится в Красной Армии и рассмотреть этот вопрос в его присутствии не представляется возможным» [58]. Грушевой и Брежнев не понесли никакого наказания и успешно продолжали своё карьерное восхождение. Во время правления Брежнева Грушевой стал генерал-полковником и кандидатом в члены ЦК КПСС.

В послевоенные годы экономическая преступность и коррумпирование бюрократии стали одним из факторов социального расслоения советского общества. Эти явления ярко описаны в произведениях В. Дудинцева, В. Овечкина, В. Пановой и других советских писателей 50-х годов, а также в романах «Жизнь и судьба» В. Гроссмана, «Раковый корпус» и «В круге первом» А. Солженицына, ретроспективно освещавших действительность позднего сталинизма.

Существенные изменения в социальных качествах аппаратчиков призыва 1937 года в полной мере стали ощутимыми в годы застоя. В этот период те, кто пришли к власти после репрессий 30-х годов, составляли основную часть аппарата, управлявшего партией и страной. Эта, пришедшая на смену первому поколению советской бюрократии, генерация аппаратчиков прошла через новый виток политического, бытового и нравственного перерождения. Используя в своекорыстных целях «либерализм» брежневской внутренней политики, эти люди ощутили свободу от всяких моральных запретов, поскольку полученное ими политическое воспитание, требующее исполнения самых безнравственных акций, отнюдь не способствовало формированию внутренних регуляторов социального поведения. Бюрократический аппарат, в котором больше не оставалось носителей нравственного наследия Октябрьской революции, в значительной своей части срастился с уголовными элементами, дельцами теневой экономики и сам принял активное участие в разнузданном казнокрадстве. Всем этим объясняется разочарование подавляющего большинства населения в партии, следствием чего стала её беспрепятственная ликвидация в 1991 году.

VII

Политический режим: партия

В современной исторической публицистике часто проводится аналогия между большевистской и нацистской партией. Между тем судьбы этих партий были глубоко различны. Гитлер сам создал свою партию, в силу чего состав её руководящих кадров и рядовых членов после уничтожения в 1934 году группы штурмовиков во главе с Рэмом оставался стабильным. Сталин получил большевистскую партию «в наследие» от ленинского режима, что побудило его непрерывно чистить её кадры, вплоть до их почти поголовного истребления в годы большого террора. В целом Сталин подверг репрессиям больше коммунистов, чем это сделали в своих странах фашистские диктаторы: Гитлер, Муссолини, Франко и Салазар, вместе взятые.