Драконья гавань - Хобб Робин - Страница 2

Она прямо спросила бы Меркора, чего он опасается, если бы не сердилась на него так сильно. Золотистый, без малейшего повода с ее стороны, открыл хранителям ее истинное имя. И не только ее личным Тимаре и Элис, хотя и это уже было бы скверно. Но нет, он раструбил ее имя всем, будто собственное. То, что сам Меркор и большинство других драконов решили представиться хранителям, ничего не значило для Синтары — если они настолько глупы и доверчивы, их дело. Она же не вклинивается между Меркором и его хранительницей. Так почему же Золотистый так бесцеремонно лезет в их взаимоотношения с Тимарой? Теперь она знает истинное имя Синтары, и остается лишь надеяться, что девчонка понятия не имеет, как им можно воспользоваться. Ни один дракон не способен солгать тому, кто потребует от него правды его собственным именем или подобающе обратится, задавая вопрос. Отказаться отвечать — запросто, но не солгать. И ни один дракон не сумеет нарушить уговор, если заключил его от своего истинного имени. Меркор вручил непомерную власть человеку, чей век не дольше рыбьего.

Синтара отыскала на берегу прогалинку, опустилась на нагретые солнцем камни, прикрыла глаза и вздохнула. Может, вздремнуть? Не стоит. Отдых на холодной земле ее не привлекал.

Нехотя драконица снова впустила в сознание чужие мысли, пытаясь понять, что затеяли люди. Кто-то скулил по поводу крови на своих руках. Старшая из ее хранителей тонула в пучине переживаний, решая, следует ли ей вернуться домой, к постылой жизни с мужем, или же спариться с капитаном баркаса. Синтара раздраженно фыркнула. О чем тут вообще размышлять? Элис изводилась из-за таких пустяков. Какая разница, что она предпочтет — не большая, чем куда именно сядет муха. Век людей смехотворно короток. Должно быть, именно поэтому они производят столько шума при жизни. Наверно, иначе им не убедить друг друга в собственной значимости.

Драконы, конечно, тоже издают звуки, однако не нуждаются в них для передачи мыслей. Рев и речь полезны, если приходится перекрывать людской гам, чтобы привлечь внимание другого дракона. Крик потребен, чтобы заставить множество людей сосредоточиться на мысли, которую пытается донести до них дракон. Синтару не так сильно возмущали бы человечьи звуки, если бы этот писк неизменно не сопровождался неудержимым мысленным потоком. Порой из-за такого вот двойного раздражения Синтара жалела, что не может съесть их всех и покончить с шумом раз и навсегда.

Она выразила досаду утробным ворчаньем. Люди — никчемные и надоедливые существа, и все же судьба принудила драконов положиться на них. Когда они вышли из своих коконов, пробудившись после превращения из морских змей в драконов, то оказались в мире, ничуть не похожем на их воспоминания. С тех пор как драконы последний раз ступали по земле, прошли не десятки, но сотни лет. И вместо того чтобы возродиться способными к полету, они вышли из коконов скверными насмешками над собственной природой и тут же увязли в топком речном берегу на краю непроходимых, заболоченных лесов. Люди с неохотой помогали им — приносили мясо и терпели присутствие драконов, дожидаясь, пока те вымрут или же наберутся сил, чтобы уйти. И драконы страдали и голодали многие годы (пищи едва хватало, чтобы не протянуть ноги), заточенные между лесом и рекой.

А потом Меркор нашел выход. Золотистый дракон сочинил легенду о полузабытом городе древнего народа, о несметных сокровищах, которые наверняка таятся там до сих пор и только и ждут, чтобы их отыскали. И драконов ничуть не смущало, что правдивым было лишь воспоминание о Кельсингре, городе Старших, достаточно просторном, чтобы привечать драконов. Если даже все сверкающие богатства — лишь выдумка, приманка для людей, что ж, так тому и быть.

И вот ловушка была поставлена, слухи разошлись, и некоторое время спустя люди предложили драконам помощь, если те отправятся на поиски древнего города Кельсингры. Была организована экспедиция, с баркасом и лодками, охотниками, чтобы добывать для драконов пищу, и хранителями, чтобы заботиться о них всю дорогу вверх по реке, до города, который они отчетливо вспоминали только во сне. Нечистые на руку купчишки, правящие в Трехоге, конечно же, дали им не лучших провожатых. Всего двое настоящих охотников были наняты, чтобы обеспечивать мясом полтора десятка драконов. А «хранители», отобранные Советом торговцев, оказались, по большей части, выбракованными подростками, которым не полагалось выживать и размножаться. Все они щеголяли чешуей и наростами — отметинами, которых жители Дождевых чащоб не желали видеть. Лучшее, что можно о них сказать, — в основном они были послушны и прилежны в заботе о драконах. Однако они совершенно не помнили своих прародителей и мчались по жизни, обладая лишь теми скудными познаниями о мире, какие успели накопить за свое краткое существование. Общаться с ними было затруднительно, даже когда Синтара не пыталась вести интеллектуальную беседу. Такой простой приказ, как «принеси мне мяса», обычно вызывал в ответ нытье о том, как трудно найти дичь, и глупые вопросы вроде «Разве ты не ела всего пару часов назад?», будто бы эти слова могли как-то повлиять на ее потребности.

Синтара единственная из всех драконов предусмотрительно вытребовала себе сразу двух прислужниц. Та, что постарше, Элис, была скверной охотницей, но зато с охотой, если и не со знанием дела, чистила ее и держалась с подобающей почтительностью. Младшая, Тимара, была лучшей охотницей среди хранителей, однако ее портили несдержанность и дерзость. Тем не менее, наличие двух хранительниц гарантировало, что кто-нибудь из них всегда будет на подхвате, по крайней мере, насколько хватит их быстротечных жизней. Драконица надеялась, что они оборвутся не слишком скоро.

Почти целый месяц они тащились вверх по реке, держась мелководья вдоль заросших берегов. Путь по суше преграждали непролазные дебри, заплетенные лианами и ползучими растениями, почва топорщилась корнями, и дракону негде было пройти. Охотники рыскали впереди, хранители двигались следом на маленьких лодках, а последним шел «Смоляной», длинный, низкий речной баркас, от которого сильно пахло драконами и магией. Меркора очень заинтересовало это так называемое «живое судно». Многие драконы, включая Синтару, сочли присутствие баркаса неуместным и едва ли не оскорбительным. Корпус корабля был построен из диводрева — на самом деле, вовсе не дерева, а кокона умершей морской змеи. Эта «древесина» крайне прочна и не пропускает влагу. Люди высоко ее ценят. Но для драконов она так и разит драконьей плотью и памятью. Когда морской змей готовит кокон, чтобы превратиться в дракона, он пережевывает особую глину и песок, сдабривая их своей слюной и воспоминаниями, а затем отрыгивает. И эта «древесина» обладает своего рода разумом. Нарисованные глаза баркаса, на взгляд Синтары, были чересчур осмысленными, и «Смоляной» слишком легко для обычного корабля шел вверх по реке, против течения. Драконица держалась подальше от баркаса и почти не разговаривала с его капитаном. Да тот и сам не выказывал особого желания общаться с драконами. На миг эта мысль задержалась в голове Синтары. С чего бы капитану их сторониться? В отличие от многих он, похоже, ничуть не боялся драконов.

И не питал к ним отвращения. Синтара вспомнила о Седрике и презрительно фыркнула. Суетливый типчик из Удачного повсюду таскался за Элис, носил ее бумагу и перья, зарисовывал драконов и записывал обрывки сведений, которые сообщала ему хранительница. Он оказался настолько тупоумным, что не понимал ни слова, когда драконы с ним разговаривали. Речь Синтары он воспринимал как «животные звуки» и имел наглость сравнивать с мычаньем коровы! Нет, у капитана Лефтрина нет ничего общего с Седриком. Он не глух к словам драконов и явно не считает, будто они не заслуживают внимания. Так почему же он избегает их? Может, он что-то скрывает?

Что ж, он глуп, если надеется что-то скрыть от дракона. Синтара отмахнулась от мимолетной тревоги. Драконы способны раскопать человеческое сознание так же легко, как ворона — кучу навоза. Если у Лефтрина или кого-то еще из людей имеются тайны, пусть держатся за них. Люди живут так недолго, что близкое знакомство с ними не стоит траты сил. Старшие некогда были достойными товарищами драконам. Они жили гораздо дольше людей и были достаточно умны, чтобы слагать стихи и песни, прославляющие драконов. В мудрости своей они строили общественные здания и даже некоторые, самые роскошные, из дворцов так, чтобы там было уютно гостю-дракону. Память предков рассказывала Синтаре о тучной скотине, о теплых убежищах, привечавших драконов в зимнюю пору, о купальнях с душистыми маслами, которые успокаивали зуд под чешуей, и прочих предупредительных любезностях, придуманных Старшими для драконов. Как жаль, что их больше не осталось в этом мире. Очень жаль.