От убийства до убийства - Адига Аравинд - Страница 53

По мере приближения к знакомым воротам он пел все тише, а там голос замер совсем, и внезапно Джордж заметил, что передвигается с какой-то преувеличенной вороватостью. «С чего бы это?» — подумал он и вдруг испугался сам себя.

Неслышно сдвинув щеколду калитки, он направился к задней двери дома. Некоторое время простоял у нее, держа в руке ключ, потом наклонился, прищурился, чтобы получше разглядеть замочную скважину, и вставил в нее ключ. Бесшумно и осторожно отперев дверь, он вошел в дом. Где-то в темноте стояла подобием ночного сторожа тяжелая стиральная машина. Издалека тянуло просачивавшимся в щель под закрытой дверью спальни прохладным воздухом.

Дышал Джордж медленно. И думал, неуверенно продвигаясь вперед, только об одном: как бы не зацепить стиральную машину.

— Господи! — вскрикнул он шепотом, все-таки врезавшись в нее коленом, да так, что проклятая дрянь задребезжала.

— Господи, — повторил он, сообразив с тусклым отчаянием, что произнес это слово слишком громко.

Послышались шаги, дверь распахнулась, перед ним предстала женщина с длинными распущенными волосами.

От прохладного кондиционированного воздуха тело Джорджа затрепетало. Женщина закинула на плечо край сари.

— Джордж?

— Да.

— Что вам нужно?

Он молчал. Ответ на этот вопрос был сразу и расплывчатым, и весьма содержательным, наполовину темным, но совершенно явственным, как сама женщина. Джордж почти знал, что он хочет сказать, она не говорила ничего. Не кричала, не звала на помощь. Возможно, и ей хотелось того же. Он сознавал, что сейчас довольно будет только сказать об этом или всего лишь шагнуть к ней. Просто сделать хоть что-то. И это произойдет.

— Убирайтесь, — сказала она.

Он прождал слишком долго.

— Мадам, я…

— Убирайтесь.

Теперь уже слишком поздно; он развернулся и быстро покинул дом.

А когда задняя дверь захлопнулась за ним, ощутил себя круглым дураком и ударил по ней с такой силой, что зашиб кулак.

— Позвольте мне все объяснить, мадам!

Джордж лупил по двери сильнее и сильнее.

Мадам неправильно поняла его — совершенно неправильно!

— Перестань, — услышал он. Из окна на него со страхом смотрела Мария. — Перестань сейчас же.

Именно в этот миг на Джорджа обрушилась огромность того, что он натворил. До него дошло, что за происходящим могут наблюдать соседи. Репутация мадам в опасности.

Он дотащился до строительной площадки и повалился спать. А на следующий день обнаружил, что лежит, как многие месяцы назад, на верхушке сложенной из дробленого гранита пирамиды.

Он медленно поплелся назад. У калитки его ждала Мария.

— Мадам, — позвала она, отойдя к дому.

Во дворе появилась, держа в руке заложенный пальцем роман, миссис Гомец.

— Ступайте на кухню, Мария, — приказала она, когда Джордж вошел в сад.

Его это обрадовало: значит, она хочет оградить Марию от того, что сейчас произойдет. Он преисполнился благодарности к ней — за деликатность. Она не такая, как другие богачи, она особенная. Она может и помиловать его.

Джордж положил на землю ключ от задней двери.

— Это ни к чему, — сказала миссис Гомец.

Она была холодна и спокойна. И Джордж понял: расстояние между ними возросло и каждую секунду, какую он проводит, стоя перед ней, его относит от миссис Гомец все дальше и дальше. Как далеко его отнесет, понять было нельзя, казалось, он уже оказался в такой дали, что едва слышит ее. Голос миссис Гомец был отчужденным, негромким, холодным. И по какой-то причине Джорджу никак не удавалось оторвать взгляд от обложки ее романа: мужчина за рулем красной машины, в которой сидят две девушки в бикини.

— Я не сержусь на вас, — сказала она. — Мне следовало вести себя с большей осторожностью. Я совершила ошибку.

— Я оставлю ключ здесь, мадам, — сказал Джордж.

— Это уже несущественно, — ответила она. — Сегодня вечером поставят новый замок.

— Могу я побыть у вас, пока вы не подыщете мне замену? — пролепетал он. — Вы же не справитесь с садом. Да и без водителя вам не обойтись.

— Как-нибудь обойдусь, — сказала она.

До этой минуты он думал только о ней — о ее репутации у соседей, о ее душевном покое, о том, что она, должно быть, чувствует себя преданной, — но теперь понял: миссис Гомец была не из тех, кто без чужого присмотра и дня прожить не сможет.

Ему захотелось сказать ей все это, излить душу, однако первой заговорила она:

— Марии тоже придется уйти.

Джордж, приоткрыв рот, тупо уставился на нее.

— Но где же она будет спать этой ночью? — спросил он тонким, отчаянным голосом. — Переехав к вам, она оставила все, что у нее было, в деревне, мадам.

— Полагаю, она сможет поспать в церкви, — спокойно ответила миссис Гомец. — Мне говорили, что на ночь туда пускают людей.

— Мадам. — Он сложил перед собой ладони. — Мадам, вы же христианка, как мы, во имя милосердия Христова молю вас, пожалуйста, пусть Марии не коснется все, что…

Она захлопнула дверь, и Джордж услышал, как в замке поворачивается ключ — раз, другой.

Он ждал сестру вверху улочки, у дороги, вглядываясь в недостроенный собор.

Отправившись из Киттура в Деревню Соляного Рынка, вы увидите слева над собой огромный, черный, прямоугольный форт — Султанову Батарею. Если вам захочется осмотреть ее, лучше всего будет попросить кого-нибудь из местных жителей отвезти вас туда; ваш сопровождающий оставит машину на обочине главной дороги, а затем вам с ним придется полчаса подниматься в гору. Миновав арочный проход, вы обнаружите, что форт почти уже обратился в руины. И хотя табличка «Археологической инспекции Индии» извещает о том, что форт охраняется государством, и говорит о его роли в увековечении памяти индийского патриота султана Типу, «прозванного Майсурским Тигром», свидетельств каких-либо попыток защитить древнее строение от натиска ползучих растений, ветров, дождей, эрозии и пасущихся на его территории животных здесь не наблюдается. На стенах форта выросли гигантские баньяны, их корни пробиваются сквозь каменную кладку, точно узловатые пальцы, шарящие в мышиной норе. Вам стоит пройти, огибая колючие кусты и кучи козьего помета, к одной из бойниц в стене форта; здесь, закрыв глаза и держа в руках воображаемую пищаль, вы сможете вообразить себя султаном Типу, обстреливающим армию англичан.

Держа под мышкой одной руки складной стул и неся в другой красный чемоданчик с фотоальбомом и семью пузырьками белых таблеток, он торопливо приближался к белому куполу Даргаха. А дойдя до купола, пошел вдоль стены, не обращая никакого внимания на длинную вереницу нищих — ни на сидевших на тряпичных ковриках прокаженных, калек с изувеченными руками-ногами, калек в инвалидных колясках, калек с повязками на глазах, ни на существо с коричневыми, похожими на тюленьи ласты культяпками вместо рук, здоровой левой ногой и мягким бурым обрубком вместо правой, — лежа на левом боку, существо подергивало обрубком, точно животное, которое бьют электрическим током, и бубнило, глядя перед собой пустыми глазами: «Ал-лах! Ал-лааах! Ал-лах! Ал-лааах!»

Миновав этот скорбный парад горестей человеческих, он оказался за Даргахом.

Теперь он шел мимо растянувшейся на полмили вереницы сидевших прямо на земле мелочных торговцев. Мимо рядов детских ботиночек, бюстгальтеров, футболок с надписью «Нью-Мать-Твою-Йорк», поддельных кроссовок «Найк», поддельных кроссовок «Адидас», груд журналов на урду и малайяламе. И, дойдя до просвета между двумя продавцами — лже-«Найк» и лже-«Гуччи», — разложил свой стул и пристроил на него лист глянцевитого черного картона с начертанными на нем золотыми буквами.

Золотые буквы складывались в слова: