Конец! - Сникет Лемони - Страница 30

• Предыдущая
• 30/36
• Следующая

Если вы дочитали бодлеровскую хронику до этого места — а я решительно надеюсь, что не дочитали, — то вы знаете, что мы дошли до тринадцатой главы тринадцатого тома этой горестной истории и что конец близок, хотя глава эта так растянута, что, возможно, вы и не доберётесь до конца. Впрочем, быть может, вы ещё не знаете, что такое конец. Слово «конец» подразумевает окончание истории или заключительный момент какого-то свершения, например секретного задания или большей части какого-то исследования, и этот тринадцатый том и в самом деле завершает моё исследование обстоятельств жизни Бодлеров. Оно потребовало всяческих розысков, множества секретных операций, а также стараний целого ряда моих сотрудников — от водителя троллейбуса до эксперта по скрещиванию растений, а также множества мастеров по ремонту пишущих машинок.

Однако нельзя утверждать, что книга «Конец» содержит конец бодлеровской истории, равно как и утверждать, будто бы книга «Скверное начало» содержит её начало.

История детей Бодлеров началась задолго до того ужасного дня на Брайни-Бич, и понадобился бы ещё целый том хроники, повествующей о том, как дети родились, и как их родители поженились, и кто играл на скрипке в ресторане при свете свечей, когда родители Бодлеров в первый раз заметили друг друга, и что было спрятано внутри скрипки, и каково было детство человека, который сделал сиротой девочку, спрятавшую это нечто в скрипку, но даже и тогда нельзя было бы сказать, что бодлеровская история уже началась, поскольку понадобилось бы узнать про чаепитие в квартире в пентхаузе и про пекаря, который испёк булочки, поданные к чаю, и про его помощника, который тайком засунул в тесто некий ингредиент через очень узкую дренажную трубу, и про то, как одна хитрая особа из волонтёров создала иллюзию пожара, просто надев некое платье и прыгая по кухне, и даже тогда начало истории оставалось бы таким же далёким, каким далёким было кораблекрушение, выбросившее Бодлеров-родителей на прибрежную отмель, с которой собирались сейчас отплыть островитяне. Собственно, можно сказать, что ни одна история фактически не имеет начала и ни одна история фактически не имеет конца, ибо все людские истории в мире перемешаны подобно предметам в чащобе, все подробности и тайны нагромождены друг на друга, поэтому вся история, от начала до конца, зависит от того, как на неё посмотреть. Можно было бы даже сказать, что мир всегда находится в medias res — латинское выражение, означающее «в гуще всего» или же «посреди повествования», — и невозможно ни разгадать окончательно тайну, ни отыскать корень всех бед. И таким образом, повесть «Конец» на самом деле есть середина истории, поскольку многие из персонажей этой книги будут жить ещё долго после окончания тринадцатой главы и даже ещё дольше, когда начнётся новая история, ибо в конце тринадцатой главы на свет появляется новое дитя. Однако посреди событий невозможно пребывать вечно. Приходится рано или поздно признать, что конец не за горами. И действительно, конец «Конца» очень близок, поэтому на вашем месте я бы не стал дочитывать «Конец» до конца; он, правда, является концом отъявленного злодея, но также и концом храброй и благородной волонтёрки, сестры своих братьев, и концом пребывания на острове колонистов, уплывающих с прибрежной отмели. Конец «Конца» содержит все эти концы, и тут ничего не зависит от того, как на это посмотреть, так что лучше для вас будет перестать смотреть на «Конец» до наступления конца «Конца» и бросить читать «Конец» до того, как дочитаете до конца, поскольку все истории, которые заканчиваются в «Конце», а начались в «Скверном начале», начинают теперь заканчиваться.

Бодлеры быстро наполнили кастрюлю яблоками и бросились к отмели, преодолев склон как могли быстро. Время ленча миновало, прилив уже начался, глубина воды на отмели была теперь гораздо больше, чем когда дети впервые ступили на неё. Вайолет и Клаус подняли большую кастрюлю, а Солнышко и Невероятно Смертоносная Гадюка забрались старшим Бодлерам на плечи и так ехали вместе с горькими яблоками. Кит Сникет лежала на верхушке книжного плота, вода уже промочила первые слои книг, а рядом с плотом покачивалась большая лодка. Подойдя ближе, дети увидели, что островитяне прекратили толкать лодку и уже залезли в неё, не переставая при этом кашлять. На носу лодки возвышалась фигура Ишмаэля, сидевшего в глиняном кресле. Он следил за отравленными колонистами и поглядывал на приближающихся Бодлеров.

— Остановитесь! — крикнула Вайолет, когда их уже могли слышать. — Мы нашли противоядие!

— Бодлеры! — послышался слабый голос Кит с верхушки книжного куба. — Как хорошо, что вы здесь! По-моему, сейчас начнутся схватки!

Вы наверняка знаете, что слово «схватки» означает процесс, в результате которого женщина производит на свет ребёнка, и это можно назвать геркулесовым подвигом, в данном случае подразумевая, что «лучше бы этого не делать на книжном плоту, качающемся в волнах прилива». Солнышко с высоты кастрюли видела, что Кит держится за живот, обратив к младшей из Бодлеров лицо, искажённое гримасой боли.

— Мы вам поможем! — крикнула Вайолет. — Только сперва надо передать яблоки островитянам!

— Они их не возьмут! — крикнула в ответ Кит. — Я пыталась им объяснить, что яд можно нейтрализовать, но они хотят уплыть, и все тут!

— Никто их не заставляет, — спокойно произнёс Ишмаэль. — Я просто навёл их на мысль, что остров перестал быть безопасным местом и пора отправляться на поиски другого.

— Эта женщина и Бодлеры навлекли на нас все неприятности, — послышался сонный голос мистера Питкерна. Из-за мицелия и кокосового напитка у него заплетался язык. — Но Ишмаэль нас вытащит.

— Остров был таким безопасным, — присоединился к нему профессор Флетчер, — таким далёким от вероломного мира. Но с тех пор как сюда явились вы, жизнь здесь стала опасной и сложной.

— Но это не наша вина, — сказал Клаус, подходя ближе к лодке, между тем как вода все прибывала и прибывала. — У вас не получится жить вдали от вероломного мира, потому что вероломство в конце концов все равно прибьёт к вашим берегам.

— Вот именно. — Алонсо зевнул. — Сюда прибило вас, и вы навсегда испортили нам остров.

— Поэтому оставляем его вам. — Ариель закашлялась. — Забирайте его себе. Мы поплывём искать безопасное место.

— Безопасно тут! — крикнула Солнышко, поднимая вверх яблоко.

— Хватит, вы нас уже отравили, — отрезала Едгин, и островитяне дружно засипели, соглашаясь с ней. — Мы больше не желаем выслушивать ваши коварные идеи.

— Но вы же сами хотели поднять мятеж, — запротестовала Вайолет. — Вы не желали выслушивать советы Ишмаэля.

— Это было ещё до появления медузообразного мицелия, — хриплым голосом отозвалась Финн. — Ишмаэль тут живёт дольше всех, он знает, как уберечь нас от опасностей. По его совету мы все сейчас выпили как следует сердечного, а он нам объяснил, в чем корень бед. — Она перевела дыхание, пытаясь справиться с усиливающимся действием зловредного гриба. — И корень всех бед — это вы, Бодлеры.

К этому моменту дети вплотную подошли к лодке. Они поглядели вверх на Ишмаэля, а он приподнял брови и в свою очередь устремил взгляд на отчаявшихся Бодлеров.

— Почему вы так поступаете? — спросил Клаус рекомендателя. — Вы же знаете — не в нас корень всех проблем.

— В medias res! [18]— выкрикнула Солнышко.

— Солнышко права, — поддержала сестру Вайолет. — Медузообразный мицелий был известен ещё до нашего рождения. Потому наши родители и готовились к его появлению на острове и для этого привили хрен к корням яблони.

— Если они не съедят горьких яблок, — продолжал убеждать Ишмаэля Клаус, — их постигнет горькая участь. Расскажите островитянам всю историю целиком, Ишмаэль, чтобы они могли спастись.

— Всю историю? — повторил Ишмаэль и пригнулся поближе к Бодлерам, чтобы другие не могли слышать. — Если я расскажу им всю историю, я не смогу оберегать их от ужасных тайн мира. Они уже кое-что узнали этим утром и подняли было мятеж за завтраком. Если бы они узнали все тайны этого острова, тут же начался бы раскол.

• Предыдущая
• 30/36
• Следующая