Имоджин - Купер Джилли - Страница 45

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая

Она все еще хохотала, когда увидела Ларри возле пруда с фламинго. Он сворачивал сигарету с «травкой».

— Светает, — сказал он.

— Это самая классная вечеринка из всех, на каких я была, — призналась Имоджин.

— Затянись-ка вот этим, — предложил Ларри, — и она тебе покажется еще лучше.

— Я не курю, — сказала Имоджин.

— Давай, я очень верю в первые разы. Другого случая может и не быть.

Он зажег сигарету, глубоко затянулся два-три раза, а потом передал ей. Она попробовала, закашлялась, попробовала еще раз, выпустила дым в оскалившуюся пасть каменного льва, и они с Ларри неистово захохотали. Потом она затянулась еще раз.

— Нравится? — спросил Ларри.

— Да, — вздохнула она, — Фламинго кажутся такими розовыми, а вода такой зеленой.

Так, беспрерывно хохоча, они выкурили три четверти сигареты. Она посмотрела ему в лицо.

Он был очень привлекателен своей ястребиной, немного хищной красотой, а по возрасту годился ей в отцы. Так что дело было вполне безопасное.

— Ларри.

— Да, мой ангел.

— Ты считаешь, я хороша собой?

— Изумительно хороша, — он наклонился и очень медленно, с бархатным артистизмом поцеловал ее.

— А теперь ты еще лучше. — Он глубоко затянулся «травкой», потом снова ее поцеловал, и на этот раз поцелуй был гораздо более долгим.

Имоджин поднялась и подошла к пруду. Вращающийся луч маяка заморгал совсем беспорядочно. Огромные звезды висели так близко, что она, казалось, могла бы дотянуться и собрать их.

— Не уходи, — сказал Ларри. Путь на небо вымощен дурными намерениями.

— Я никуда не ухожу, — до нее доносился барабанный бой и карнавальный рев вечеринки. «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» — играли музыканты.

Ночь была такой теплой и красивой, и она чувствовала какое-то острое желание. Если бы только здесь был Матт. Она вдруг исполнилась страсти и решимости.

— Ларри, дорогой, — сказала она, повернувшись к нему. — Мне все говорят, что надо повзрослеть, пожить немного, набраться опыта с мужчинами, пообщаться с Кейбл и Ивонн, и Трейси и еще кем-нибудь. Ты мне не поможешь, не научишь меня сексу?

— Помочь тебе? Вот это предложение! Господи, да если тебе надо опыта, то я именно тот, кто тебе нужен, моя радость. Je suis le professeur[32]. Возьми докури и жди меня здесь, а я принесу еще бутылку, и мы с тобой пойдем к берегу.

Имоджин села на скамью и спела для фламинго «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» У нее голова пошла кругом.

Вдали был виден аэродром и стоящие на летном поле самолеты. Возможно, какой-нибудь из них должен был доставить знаменитого экранного любовника в Рим. Выше была расположена автостоянка, заполненная машинами, по большей части «роллс-ройсами» и «бентли», но самой чистой среди них была голубая «кортина» Джеймса и Ивонн. Вдруг Имоджин почувствовала какое-то неодолимое побуждение. Она открыла свою сумочку и стала рыться в ней, ища губную помаду. Она нашла там тюбик, подаренный ей Глорией на день рождения. Им она еще ни разу не пользовалась. Помада была темно-бордового цвета и называлась «Династия Слив» — это, как сказала Глория, для большей изысканности.

«Какое слащавое название, — подумала Имоджин, истерически хихикая, и пошла между деревьями к автостоянке. — Модная штучка „Династия Слив“. Вот и пришел твой час, слива. — И, захихикав еще сильнее, она несколько раз сказала про себя „Пошли, слива!“

И вот перед ней голубая крышка багажника машины Ивонн. Она просто просилась, чтобы на ней что-нибудь написали. Открыв тюбик, она крупными бордовыми буквами написала «Ивонн Эджуорт». Потом добавила: «стойловая корова».

Потом зачеркнула слово «корова» и добавила «сука» и «держит мужа под башмаком». Потом трижды написала «блядство» на крыше машины и дважды «поебень» на ветровом стекле. Потом забежала с другой стороны и написала: «Железный канцлер Ивонн Бисмарк», но, немного подумав, переправила «Бисмарк» на «Насморк» и залилась неудержимым смехом от собственной шутки. Когда она начала писать «Катись отсюда, морковный огрызок!», столбик помады переломился надвое, и она с криками кинулась обратно к Ларри. Тот опасно раскачивался, пытаясь сохранить равновесие, стоя на каменном сиденье с бутылкой в одной руке и бокалом — в другой. Он спрыгнул наземь, пролив часть шампанского, и сообщил:

— Я только что слышал, как Ивонн Эджуорт спрашивала Омара Шарифа, приходилось ли тому покупать для кого-нибудь целый прилавок цветов.

Тропинка к морю была довольно крутой, но им даже в сильном подпитии как-то удалось, поддерживая друг друга, благополучно спуститься.

— «Хочу воткнуть мой орган в Морган», — пропел Ларри, и они захохотали дуэтом.

— Кажется, я перехожу из одной постели в другую, — сказала Имоджин. — Я люблю тебя, Ларри. А можно любить сразу двоих?

— Думаю, что можно. Но это довольно дорого обходится.

Он тянул слова еще сильнее обычного, волосы у него разметались во все стороны.

Они вышли на пляж. Имоджин чувствовала под ступнями прохладный песок. Где-то по пути она потеряла свои туфли.

— «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь», — пропел Ларри. — «Хочу воткнуть мой орган в Морган». Этого же хотят тут многие любители. Я видел нескольких гостей в белых смокингах, которые тебя разыскивали.

— Там только один такой был, — сказала Имоджин. — У тебя, должно быть, в глазах четверится.

И они снова громко расхохотались. Пьяному любая глупость кажется смешной.

Весь берег, отдаленные огни Пор-ле-Пена, маяк — все окрасилось в розовое. Накатывающиеся на песок волны шипели, как белые змеи. Луна, похожая на половину грейпфрута, лежала на спине в темном небе — собираясь уступить, вроде меня, — подумала Имоджин. Она, как космонавт, почувствовала невесомость.

Ларри подобрал какой-то прутик и попробовал что-то написать, но песок был слишком сухой.

— Скажи, чтоб море подошло ближе, — сказал он.

Взявшись за руки, они с воплями побежали к воде, и там Ларри огромными буквами написал на мокром песке «Ларри любит Имоджин». Потом он ее поцеловал, и она почувствовала, как теплая вода омывает ее ступни.

— Я прочту тебе такую лекцию, что у тебя будет настоящий прорыв по части опыта, моя тепленькая малышка, — шептал он ей на ухо.

— Ты понимаешь, что я ни с кем ни разу не была в постели?

— Я тебе уже говорил, что очень верю в первые разы, — сказал Ларри, осторожно стягивая с нее джемпер. — Может быть, сначала искупаемся? Перед сексом всегда должно быть омовение.

Кажется, я не такая уж толстая, почему не искупаться голой, подумала Имоджин, снимая с себя брюки и трусики и бросая их на песок. Кинувшись с веселым визгом в волны и восторженно загребая, она почувствовала, что в воде почти так же тепло, как на воздухе.

— Божественно! — крикнула она Ларри. Тот сразу же пустился за ней вдогонку и вскоре обвил руками ее талию.

— Ты прекрасна, — сказал он, любуясь ею, — ты похожа на Венеру, выходящую из волн.

— Боти-Чили, — хихикнула Имоджин. — Хотя вода тут, наверное, теплее, чем в Чили.

— Увертюра закончена, — сказал Ларри, — переходим к первому акту.

Когда он целовал ее в соленые губы, Имоджин была рада, что он ее поддерживает. Она не была уверена, что сама устояла бы теперь на ногах, потому что чувствовала себя по-настоящему пьяной. Она спросила у Ларри, есть ли смысл в такой прорывной лекции, если потом она не сможет вспомнить лучшие ее моменты.

Ларри засмеялся и сказал, что лучший момент — это теперь, когда она прильнула к его груди, что он этого ни в коем случае не забудет. И стал целовать ее взасос.

Издалека все еще доносились звуки пирушки и визги в бассейне. Потом какие-то голоса послышались ближе. Звучали они сердито. Ларри перестал ее целовать и смотрел куда-то поверх ее плеча.

После долгого молчания он проговорил.

— Черт, этого не может быть!

Потом она услышала слишком хорошо ей знакомый голос:

• Предыдущая
• 45/52
• Следующая