Гарриет - Купер Джилли - Страница 35

• Предыдущая
• 35/49
• Следующая

— Значит… я могу остаться?

Он кивнул.

— Без тебя мои дети осиротеют. Я не могу этого допустить. И потом, извиняться должен я, а не ты: последние несколько дней я вел себя по-свински.

Он взял в руки фотографию Саймона, лежавшую на ее столике.

— Наверное, я слишком погряз в своем маленьком аду и совсем забыл, что у других тоже есть свои горести. Гэрриет. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Бедная девочка. Ты еще тоскуешь по нему?

Гэрриет покраснела.

— Да… Нет. Не знаю. Почему ты не скажешь своей жене, чтобы она завтра не приезжала? — выпалила вдруг она. — Еще можно все изменить.

— Я должен видеть их вместе какое-то время — ее и Ронни Акленда, — медленно сказал он и направился к двери.

Уже выходя, он обернулся.

— Только, пожалуйста, к приезду Ноэль убери волосы назад. Так ты чересчур хорошенькая. Чего доброго, она еще начнет встречное дело о разводе.

Едва дверь за ним закрылась, Гэрриет, с недовольным Уильямом на руках, метнулась к зеркалу. Он назвал ее хорошенькой? Кори Эрскин назвал ее хорошенькой? Но ведь за все время он ни разу не сделал ей ни одного комплимента. Она приложила ладонь к щеке, до которой только что дотрагивался Кори, и попробовала представить себе Кори Эрскина в любви; на миг ей показалось, будто она видит, как разглаживаются морщины на этом каменно-надменном лице, и слышит голос, нежный и страстный, а не глуховато-холодный, как всегда. Впрочем, она тут же устыдилась своей распущенности и потом долго еще терзалась угрызениями совести.

Тем не менее, уложив Уильяма, она все же направилась в ванную и вымыла голову.

Она уже вернулась к себе и сушила волосы полотенцем, когда в щель под ее дверью просунулся сложенный вчетверо листок белой бумаги.

На листке большими детскими каракулями, десять раз подряд, было написано: «Я больше не буду совращать Гэрриет». И ниже, обычным почерком, приписка: «Милая Гэрриет, Кори хотел, чтобы я написал это тысячу раз, но у меня заболела рука, и я хочу спать. Так что, пожалуйста, прости меня без этой тысячи. Целую, Кит».

Гэрриет прыснула. Долго сердиться на Кита Эрскина было совершенно невозможно.

Ронни Акленд с Ноэль опоздали по меньшей мере на час. За это время дети совершенно обезумели от отчаяния, а Гэрриет успела раз десять сбегать наверх, чтобы поправить ленту на затылке и попудрить нос. Но, когда Ноэль Белфор, закутанная в светлые меха, выбралась из своего длинного «Роллс-Ройса», Гэрриет стало ясно, что пудра потрачена зря. Такой красоты, как у Ноэль Белфор — яркой, ликующей, — не было больше ни у кого на свете. Она ворвалась в «Дом на отшибе», подобно райской птице, с пронзительным криком любви.

— Кори, милый, как ты похудел! Шатти, малышка, на тебе просто прелестное платье! Джон, ангел мой, какой ты у меня стал высокий и красивый!

Оправившись от первого потрясения, Гэрриет разглядела, что у Ноэль правильный, чуть удлиненный овал лица, бархатисто-нежная, как у лепестков магнолии, кожа и ясные, живые светло-карие с желтизной глаза. Золотое сияние исходило от великолепной гривы ее волос. Она была высокая — почти как Кори, но при этом ее тело казалось необыкновенно гибким и словно шелковистым. Под шубой у нее оказалось шерстяное трикотажное платье цвета шафрана, идеально облегавшее ее фигуру.

Поочередно заключив в объятия детей, она неожиданно обратила ослепительную улыбку на Гэрриет.

— Мне так стыдно, что мы на столько опоздали! Нет, это совершенно непростительно. Идемте скорее чего-нибудь выпьем, чтобы мне не было так стыдно. — Она подхватила Гэрриет под руку. — Вы не представляете, как я рада, что у моих детей такая няня. Я слышала о вас столько хорошего. Как только пообедаем, я обязательно зайду взглянуть на вашего малыша, а вы мне расскажете все, все о себе.

Гэрриет, ожидавшая встретить что угодно — равнодушие, высокомерие, прямую враждебность, — оказалась решительно не готова к теплому и дружескому тону. Ронни Акленд и Кори уже сидели в гостиной, беседуя об охотничьих ружьях.

К вящему удивлению Гэрриет, понравился ей и Ронни Акленд, высокий красавец в твидовом костюме. У него был довольно громкий голос, чуть красноватое лицо и прекрасные белые зубы. Он все время улыбался, скорее всего просто от смущения.

Кори уже успел восстановить самообладание и теперь производил впечатление человека, слегка раздосадованного приездом незваных гостей. За все время на его холодном, невозмутимом лице не мелькнуло и намека на бушевавшее в душе смятение.

Вот это выдержка, восхищенно думала Гэрриет. Да, доведись ей неожиданно встретиться с Саймоном, она бы так не смогла.

Ноэль взяла у Кори бокал с вином, коснувшись при этом его руки, и стала бродить по гостиной. По дороге она переставляла некоторые украшения и поправляла картины на стене.

— С каких это пор наш камин стал дымить? — Пнув носком замшевой туфельки внушительное полено, она обернулась к Кори, но тут на пороге появился Кит Эрскин, в тесных до неприличия клубнично-красных брюках.

Ноэль, которая явно не ожидала встретить его здесь, в первое мгновение оцепенела.

— А ты что здесь делаешь? — В ее вопросе прозвучала скрытая неприязнь.

С минуту Кит демонстративно разглядывал ее, потом зевнул так широко, что Гэрриет заволновалась, как бы он не вывихнул челюсть.

— Вот, приехал в гости к своему брату — твоему мужу, кстати сказать. Заодно ухлестываю за этой знойной девочкой. — Он обнял Гэрриет за плечи и поцеловал в щечку. — А ты опять нацепила на себя это безобразие, — добавил он и, как и накануне, сдернул ленту с ее волос. Темные волосы Гэрриет тут же рассыпались по ее плечам, а щеки залились румянцем. Кит тем временем уже с улыбкой обернулся к Ронни Акленду.

— Мы с вами незнакомы, — сказал он, — но, насколько я понимаю, вы вскорости намерены превратиться в мистера Ноэль-Белфор Второго. Или третьего? Никак не могу запомнить.

Гэрриет поспешно ретировалась на кухню.

— Ну и обстановочка там, в гостиной, — пожаловалась она распаренной миссис Боттомли, которая самоотверженно орудовала над уткой. — Как думаете, мне обязательно с ними обедать?

— Конечно, — сказала миссис Боттомли. — Ты же должна следить за детьми. Миссис Эрскин всегда требует, чтобы за столом все было как положено.

— Понятно, — вздохнула Гэрриет. — Кстати, я посолила суп.

— Я тоже, — сокрушенно сказала миссис Боттомли.

Обед показался Гэрриет кошмаром. За приятной болтовней, звоном бокалов, комплиментами по поводу стряпни и взаимными улыбками ей мерещились темные, непроглядные дебри.

Люди за столом вели себя так, словно ничего не случилось: вспоминали общих знакомых, обменивались сплетнями, шутили — все это просто не укладывалось у Гэрриет в голове.

Ноэль беспрестанно что-то говорила — ее глубокий, чуть хрипловатый голос не умолкая вещал о том, какой прием ей устроили в Париже, о фильме, в котором она снималась в Африке, и о том, что сказали в магазине Картье о колечке, которое купил для нее Ронни.

Кит, успевший перед обедом осушить три бокала сухого мартини на пустой желудок, развлекался вовсю.

— Какой восхитительный суп, — сказал он Гэрриет. — Я всегда говорил, что женщина от природы должна как минимум две вещи уметь делать хорошо; и одна из них — это готовить.

Ноэль тоже попробовала суп, после чего немедленно попросила воды.

— Это ложка, а не лопата, — недовольно обернулась она к Шатти. — Почему мои дети всегда едят, будто перекапывают огород? Дурное влияние телевидения, вероятно.

— Только представь, Ноэль, если бы ты училась в университете, ты была бы еще умнее, — сказал Кит.

— Я слышал, у вас тут хорошая охота, — поспешно вклинился в разговор Ронни, пока Ноэль не успела придумать в ответ что-нибудь убийственное.

По мере того как Ронни и Кори увлеченно беседовали о гончих и сворах, желтый огонь в глубине ее глаз разгорался все сильнее. Она явно желала быть центром всеобщего внимания; пребывание в тени ее не устраивало. Когда подали утку, она, едва притронувшись к своей порции, потребовала соли и перца.

• Предыдущая
• 35/49
• Следующая