Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1 - Купер Джилли - Страница 22

• Предыдущая
• 22/79
• Следующая

– Такое поклонение, такое поклонение, – восклицала Гермиона, – оно просто передавалось от одного к другому. Но ведь обожание и обязывает. Мне приходится напрягать голос, чтобы доносить до людей музыку и на открытом воздухе. Я решила выступать этим летом в Гайд-парке и на Уэмбли. Но когда я почувствовала под ногами землю Парадайза, а маленький Козмо побежал по лужайке, крича: «Мама, мама», – я поняла, что мое обиталище здесь.

Она улыбнулась Лизандеру, который при ее появлении встал, но теперь опять развалился, положив ноги на стол, и, раскрыв рот, слушал безостановочную болтовню.

Наконец вмешалась Мериголд:

– Гермиона, разреши представить тебе Лизандера Хоукли, моего личного тренера.

– Но ты же никогда не занималась спортом, – недоверчиво и даже неодобрительно сказала Гермиона, увидев, что Мериголд попросила принести всем вина и бутылку «Перье* себе.

– Ты не должна позволять прислуге смотреть телевизор и пить днем, Мериголд. Что он делает здесь?

– Исцеляет мое сердце.

Но Гермиона не выслушала ответ.

– Мне бы нужно потолковать с Ларри. На следующей неделе я записываю Дидону и хотела бы знать, кто поет Энея и на какую студию приезжать.

– Это не ко мне, – огрызнулась Мериголд. – Позвони в новую квартиру Никки. Ты найдешь Ларри в ее постели.

– Ну не злись, Мериголд, это так старит, – укорила Гермиона, которая не выносила тех друзей, у которых была проблема с браком, так как это давало им право говорить о себе еще больше, чем ей.

– Я ни на чьей стороне, – продолжила она, – и уверена, что бедняжка Ларри в таком же смятении, как и ты.

– Он же миллионы твоих пластинок продает, – в ярости выпалила Мериголд.

– Ах, глупышка Мериголд, – вздохнула Гермиона и только сейчас присмотрелась к подруге. – Ты покрасила волосы?

– Я считаю, в моей внешности кое-что поменять нужно.

Гермиона склонила голову к плечу.

– Ну что ж, если ты так считаешь, то конечно. Да и в джинсах я тебя впервые вижу. Впрочем, мы сами себя уродуем.

Дрожащей рукой Мериголд взяла пачку «Силк кат». Гермиона, как и всякая певица, патологически страшилась табачного дыма и уже хотела остановить ее, да отвлеклась на музыку, поскольку зазвучала песня «Дует южный ветер».

– Это моя любимая, я никогда бы не подумала, что кто-то сможет ее спеть так же хорошо, как Кефлис Ферье, но американские критики утверждают, что мое исполнение даже лучше.

– Посмотрите, – позвал Лизандер, остановившись со стаканами и бутылками прямо в дверях и кивком головы показывая на невероятно красивого мужчину на экране, разговаривавшего с бледно выглядевшим жокеем в зелено-голубом костюме. – Это же Руперт Кемпбелл-Блэк. Разве не красавец? А как невозмутим? А второй – это наездник Блей Чартерис, счастливец.

Лизандер собирался включить звук, когда начался показ подробностей скачек. Гордеца Пенскомба придержали.

– Повезло, что я вовремя на него поставил. Черт побери, с Рупертом нужно познакомиться.

Гермиона отказалась от вина, но выразила желание выпить чая, она еще не обедала.

– А вам не повезло. Мериголд на диете, – сообщил Лизандер.

Гермиона повернулась к Мериголд:

– Я-то думаю, почему ты такая утомленная.

– Она великолепно выглядит! – Лизандер любезно улыбнулся Гермионе. – Боюсь, что у нас в холодильнике только копченый лосось.

– Нам на ужин, – отчеканила Мериголд.

– Я не откажусь, – произнесла Гермиона с такой страстью, что, казалось, с нее вот-вот слетит весь лоск, но тут Джек и Патч опять подняли неистовый лай.

На этот раз вошла юная жена Раннальдини, Китти. Держа в руках букетик фрезий и банку в красный горошек, она порозовела, увидев Мериголд в обществе Гермионы, любовницы мужа, и невероятно привлекательного молодого человека. Возможно, это последняя пассия Гермионы.

Не переставая взволнованно спрашивать: «Ну как ты?», Гермиона грациозно обняла Китти и поцеловала, а затем смутила ее, сказав:

– В обе щечки, – и потянулась ко второй щеке, но Китти удалось увернуться.

Мериголд, с тех пор как Ларри покинул ее, страдала частичными провалами в памяти и теперь забыла фамилию Лизандера, поэтому представила его по имени.

«Небеса святые, да он же великолепен, – подумала Китти, – должно быть, какой-нибудь молодой актер, записывающий поп-песни; какая милая сонная улыбка».

– Очень рада познакомиться с вами, Лизандер, – запнулась она и продолжила, повернувшись к Мериголд: – Ты выглядишь чудесно. У тебя милая прическа, и вся ты милая и похудевшая.

– Я должна стараться, – благодарно отозвалась Мериголд.

– Ну тогда ты, наверное, этого не захочешь, – проговорила Китти, смущаясь еще больше, потому что в принесенной ею банке был большой темно-шоколадный торт.

– Увы, – вздохнула Мериголд. – Ты, Китти, очень добра, но я действительно не могу. Хотя Лизандер съест.

– И мне можно, – сказала Гермиона. – Я никогда не сижу на диете.

Отрезав себе приличный кусок, Гермиона вновь поставила пластинку с того места, где звучала песня «Дует южный ветер», опять прерванная радостным воплем Лизандера по поводу выигрыша Гордеца Пенскомба целого корпуса.

– Яппи! – Он на радостях обнял Мериголд. – Я выиграл две тысячи. Я же вам для занятий золотой велосипед смогу теперь купить.

Надувшись, Гермиона взяла в руки только что вышедшую биографию Пласидо Доминго, открыла именной указатель и начала там искать свою фамилию.

– Мне пора, – стала прощаться Китти. – Я бы не ворвалась, Мериголд, если бы знала, что у тебя компания.

– Вы должны выпить за наш праздник, – предложил Лизандер, подбадривая и Мериголд.

– Ну разве что немного сладкого шерри, – согласилась Китти. – Раннальдини не одобряет, да и я не люблю напиваться.

– А мне, пожалуйста, еще «Перье», дорогой, – протянула Мериголд бокал Лизандеру.

– Какая прекрасная победа, – обратилась к нему Китти. – Но я очень боюсь лошадей. Сегодня в полдень гуляла по Длинному Лугу, а туда Раннальдини привели его Князя Тьмы – здоровенное черное животное с крупными желтыми зубами, так возвращаться мне пришлось на автомобиле.

– Я знаю Князя Тьмы. Чертовски хорошая лошадь, вторая на скачках в Уитбреде, – проявил свою осведомленность Лизандер.

– Ох, какие же у нее большие зубы, – вздрогнула Китти.

Лизандер подумал, что она настолько же чиста и наивна, насколько прекрасна Гермиона. Наверное, Китти моложе его, у нее круглое белое лицо, а глаза спрятаны так далеко за сильными стеклами очков в простой оправе. Ее пушистые светло-коричневые волосы были сзади завязаны в хвостик. Своим приплюснутым носом, крепкими губами, которые она нервно покусывала, слушая любовницу мужа, Китти напоминала озабоченного мопса.

Золотой крестик на шее и полиэстеровое платье цвета морской волны с белым воротничком придавали ей чопорный вид и не скрадывали большой груди и недостатков талии. Колготки телесного цвета подчеркивали полноту ног, а высокие каблуки туфель в цвет платья словно сами толкали ее вперед, делая похожей на цветок, отчаянно рвущийся к солнцу.

– Славно, – она отпила из большого бокала шерри. – Мериголд, ты придешь к нам на следующей неделе на чай, я имею в виду на ужин?

– С удовольствием, – согласилась Мериголд. – Если не будешь готовить ничего, что полнит. А можно привести с собой Лизандера? Он только переехал в коттедж в Элдеркомбе.

– Там чудесно. Рядом с Рикки Франс-Линчем, – рассказывала Китти. – Его жена Дейзи недавно родила великолепного мальчика, – с грустью добавила она.

– Ну а следующей будешь ты, – успокаивала Мериголд.

– О Господи, я надеюсь, – произнесла Китти, которая в отличие от Мериголд не скрывала акцент кокни.

Гермиона, закончив читать о себе в биографии Доминго и отхватив еще торта, спросила:

– Вы играете на каком-нибудь инструменте, Ли-за-ндер?

– А как же? – вполне серьезно ответил он. – Я учился играть на пианино в подготовительной школе. Но умею только одной рукой, поскольку другой всегда отбивался от преподавателя, мистера Молесуворта.

• Предыдущая
• 22/79
• Следующая