Сикстен - Старк Ульф - Страница 1

• 1/10
• Следующая

Сикстен спит. Над его кроватью висит мамина фотография. В комнате темно и тихо. Луна смотрит с высоты на зеленый дом на улице Руссинвеген.

А где-то вдалеке по пустынным улицам мчит ночной автобус. За рулем – папа Сикстена. Он смотрит на часы, а затем переводит взгляд на фотографию сына, приклеенную на стекло.

Вот он тормозит автобус у края дороги. Нет, это не остановка. Просто рядом телефонная будка.

– Извините, – говорит папа в микрофон, – я на минутку.

Берет кошелек с мелочью и выходит из автобуса. Но когда он подходит ближе, оказывается, что телефон занят. В будке стоит длинноволосая женщина. Она привязала собаку снаружи и все говорит и говорит, словно наговориться не может. Папа Сикстена наклоняется и расстегивает собачий ошейник.

– Ну-ка – беги! – шепчет он псу.

Пес срывается с места, а папа поднимает пустой ошейник и тихонько стучит билетным компостером по стеклу.

В квартире Сикстена раздается звонок. Телефон звонит довольно долго. Не так-то легко разбудить мальчика.

Но наконец Сикстен откидывает одеяло. Он бежит через комнату. По валяющимся на полу носкам, рубашкам и трусам. Мчится по коридору и влетает в кухню – там стоит телефон.

– Привет, – запыхавшись, говорит он.

– Привет, – отвечает голос в трубке. – Это я!

– Знаю.

Сикстен сразу догадался, что это отец. Он звонит каждый раз, когда дежурит в ночную смену, и сын остается один дома.

– Ты что, не спишь? – спрашивает папа.

– Сплю.

– А со спичками не играешь?

До чего только не додумается папа, пока сидит за баранкой автобуса! То волнуется, не решил ли Сикстен поджечь дом, а то боится, что мальчик забыл запереть дверь и в квартиру ворвались грабители.

Папа всегда готов к худшему.

– Вроде нет, – отвечает Сикстен. – Вообще-то я спал.

– Молодец! А помнишь, что я тебе говорил о незнакомых людях на улице?

– Угу. Не волнуйся.

Сикстен берет ручку. Он рисует молнию на листке бумаги, который лежит на кухонном столе.

– А вот еще я подумал, – начинает папа и вдруг останавливается на полуслове. – О чем же я подумал?

– О конфорках, – подсказывает Сикстен.

– Ага, – радостно подхватывает отец. – Я их, конечно, выключил, но все же мне не следует оставлять тебя по ночам дома одного.

– Пустяки! – успокаивает его Сикстен. – Мне нравится быть одному. Кстати, мама звонила.

– Я тебя люблю, – говорит папа. – А теперь мне пора в автобус. Спокойной ночи.

Но Сикстену не так-то просто заснуть. По крайней мере сразу.

Он сидит в папином боксерском халате за кухонным столом. Скомкав листок с нарисованной молнией, кладет его на сковородку. Поджигает. Смотрит, как разгорается пламя. Здорово!

Здорово, когда целая ночь в полном твоем распоряжении.

Когда листок догорает, Сикстен кладет сковороду в мойку и тщательно ополаскивает.

Папа кричит, что завтрак готов. Сикстен разглядывает носки. Когда-то они были белыми.

– Иди скорее! – торопит папа.

– Сейчас, – откликается Сикстен и морщит нос: чистой одежды не осталось совсем. И получистой тоже. С тех пор как сломалась стиральная машина, вся летняя одежда постепенно кончилась.

Папа никак не соберется починить машину. После того как уехала мама, у папы все из рук валится. Вот и стиральную машину он разобрал, разложил детали на газете в ванной, а что дальше – неизвестно.

Все тонкие рубашки в пятнах. Последние джинсы Боббо залил ему в школьной столовой соусом.

Да, нелегкая задачка!

Когда Сикстен наконец появляется в кухне, папа уже завтракает. Он ест обстоятельно, как бывалый боксер, проработавший целую ночь – жареную грудинку с картошкой. Сыну он тоже положил изрядно – тарелку с верхом. Форменная водительская куртка висит на стуле. Жарко. Сквозь криво повешенные гардины солнце печет как ненормальное.

– Ну и погодка! – не отрывая глаз от тарелки, говорит папа. – Настоящее лето.

– Ага, – соглашается Сикстен. – Завтра, между прочим, последний день занятий.

Папа поднимает глаза. Смотрит на сына. Хмурится. Оглядывает мальчика с ног до головы.

– Нет, так не годится, – заключает он.

– Почему?

– Не по сезону.

На Сикстене лыжные брюки, такие тесные, что кажется, вот-вот лопнут, шерстяной свитер им под стать, на ногах – толстые серые шерстяные носки.

Сикстен усаживается за стол и поддевает вилкой кусок картошки.

– И что тебе не нравится?

– Да ведь лето на дворе! Жарища. Тебя же дразнить станут!

– Не станут, – отбивается Сикстен. – Все так ходят.

– Это в зимнем-то? – изумляется папа.

– Ну, да. Это модно. Не замечал? А все потому, что спишь днем. Ладно, все в порядке.

Папа улыбается и громко вздыхает. Вздох его похож на звук закрывающейся автобусной двери.

– Ну-ну. Наелся? Хочешь еще что-нибудь? – Папа с любовью глядит на сына, набившего полный рот картошкой.

– Яичницу бы, – выдавливает Сикстен.

Папа достает из холодильника яйцо, разбивает его о край сковородки и следит, как застывает белок. Сикстен тем временем быстренько перекладывает свою порцию на отцовскую тарелку и выскакивает из-за стола.

– Ну, мне пора!

– А яичница?

– Съешь сам.

В дверях Сикстен останавливается. Застегивает верхнюю пуговицу на штанах, глубоко вздыхает, напускает на себя счастливо-беззаботный вид и выходит на солнцепек.

Сикстен бежит вприпрыжку между автомобилями на стоянке, рюкзак лупит его по спине. Иначе нельзя: папа из окна смотрит ему вслед. Так он скачет, словно маленький веселый кенгуру, пока не добирается до Йонте.

Йонте – его лучший друг. Он старше на два года. Каждое утро он поджидает Сикстена у знака парковки. У него черный мальчиковый велосипед. Щурясь, он смотрит на приятеля сквозь толстые очки.

– Привет! Что так долго? Садись, подвезу.

– Свихнулся? Я же без шлема, – шипит Сикстен. – Отец с ума сойдет, если увидит.

Мальчишки катят велосипед до поворота, и только за углом Сикстен решается сесть на багажник.

– Чего это ты так вырядился? – спрашивает Йонте. Они мчатся к центру так, что ветер свистит в ушах.

– Все остальное грязное. Стиральная машина сломалась.

– Что ж ты отцу не скажешь?

– Да я говорил, – вздыхает Сикстен, – но сам знаешь, какой он.

Йонте знает. Друзья едут молча.

Проезжают химчистку и цветочный магазин. Мчатся мимо лавочки Слепого Свена, где Йонте помогает после школы. Сикстен совсем запарился, но вот и школа.

– Чёрт, ну и захохочут все сейчас! – вздыхает мальчик.

– Наплюй, – советует Йонте. – Вот Бетховен наверняка никогда не дергался из-за одежды.

– Бетховен не ходил в лыжных штанах.

Тут Сикстен замечает, что у флагштока на школьном дворе стоит Эмма. Она улыбается ему. Сикстен делает вид, что ему все нипочем, словно он правда Бетховен.

В классе Сикстен тише воды ниже травы.

Он совсем взмок в лыжных штанах и толстом свитере. На уроке он сидит затаившись и старается не привлекать к себе внимания. На переменах тоже держится в сторонке. Отсиживается в туалете. Пьет воду.

Но на последней перемене Эмма просит его помочь сосчитать деньги, собранные на подарок учительнице. Когда он наконец-то выбирается в коридор, там его уже поджидают Боббо, Арне и Микаэль Бурфорс.

Они гоняют футбольный мяч, который Боббо принес в школу. Завидев Сикстена, мальчишки принимаются его обстреливать.

– Целюсь в Сикстена! – орет Боббо и со всей силы лупит по мячу. Мяч свистит у самого сикстенова уха. Потом наступает черед Арне и Микаэля Бурфорса. Эти вечно все повторяют за Боббо.

К счастью, Сикстен успел уже добраться до туалета. Он останавливается в дверях и ждет, пока Боббо прицеливается.

• 1/10
• Следующая