Жесткая посадка - Лезер (Лизер) Стивен - Страница 58

— Где ты пропадал, Дэниел? — спросила она.

Теща была единственной, кто называл его полным именем. Дома и в школе он был Дэнни. Вступив в армию, Шеферд решил, что «Дэнни» звучит слишком по-детски, и сказал приятелям-новобранцам, что его зовут Дэн. После учений в джунглях Борнео друзья из отряда САС окрестили Шеферда Пауком. Однажды они поспорили, кто съест больше всех разных противных тварей и не сблюет, и Шеферд сожрал тарантула. С тех пор ему дали кличку Паук, но для Мойры он по-прежнему оставался молодым солдатом, похитившим его дочь. Сью всегда называла его Дэн.

— Где Лайам? — произнес Шеферд, не ответив на ее вопрос.

— В гостиной, играет на своей приставке.

— Как он?

Мойра скрестила руки на груди.

— Его спас ремень безопасности. Но он был там, когда Сью...

— Он что-нибудь говорит?

— Сказал, что не хочет обсуждать эту тему. Доктор считает, что Лайам пытается справиться с проблемой по-своему. Он заговорит, когда будет готов.

Шеферд обнял ее.

— Спасибо, что приехала, Мойра. Спасибо, что заботишься о нем.

— Он мой внук, Дэниел, — спокойно промолвила она.

Шеферд отпустил ее и шагнул в холл. Гостиная была справа. Оттуда доносились крики и грохот стрельбы. Мойра закрыла парадную дверь.

Сын сидел на полу по-турецки и орудовал рычагами игрового пульта. Солдат на экране прошивало пулеметной очередью, и они взрывались один за другим. Когда Шеферд вошел в комнату, Лайам не поднял головы.

— Привет, — произнес Шеферд.

— Привет, — отозвался Лайам, не отрывая взгляда от экрана.

Шеферд застыл. Он ожидал, что мальчик бросится к нему со слезами на глазах, а он в ответ крепко обнимет сына, поднимет его в воздух и скажет, что все хорошо.

— Ты в порядке?

Лайам пожал плечами и продолжил играть. Шеферд сел на пол рядом с ним.

— Можно мне попробовать? — спросил он.

Не отрываясь от пульта, сын протянул ему вторую контрольную панель. Пока Шеферд рассматривал разноцветные кнопки, Лайам всаживал игрушечные пули в игрушечных солдат.

Шеферд начал играть вместе с сыном. Бах, бах — и ты убит. Игрушечная кровь. Игрушечное горе. Ни жалости, ни угрызений совести.

— Выпьешь кофе, Дэниел? — спросила Мойра, подойдя к двери.

— Нет, спасибо.

— А ты, Лайам? Хочешь лимонад?

Мальчик покачал головой.

— Надо говорить — нет, спасибо, — напомнил Шеферд.

— Нет, спасибо.

— А как насчет кексов?

— Нет, спасибо.

Шеферд оглянулся через плечо. Мойра стояла, сжав руки, на ее глазах выступили слезы. Он успокаивающе улыбнулся, но она отвернулась и ушла на кухню.

— Хочешь, пойдем в парк? — предложил Шеферд. — Мячик погоняем.

— Ладно, — согласился Лайам.

* * *

Сын ударил по мячу и побежал за ним. Ирландский сеттер тоже бросился вдогонку, но мальчик успел первым и наподдал мяч так, что тот взлетел высоко в воздух. Собака с лаем помчалась дальше. Лайам еще ни слова не сказал о смерти матери. Он вообще очень мало говорил. Несколько раз Шеферд пытался начать беседу, но сын лишь хмыкал или давал односложные ответы. Шеферд понимал, что Лайам просто скрывает свои эмоции и рано или поздно они вырвутся наружу. А пока он предпочитал молчать и гонять мяч с ирландским сеттером.

Шеферд увидел, что с другой стороны футбольного поля идет мужчина. Он держал руки в карманах плаща. Это был Сэм Харгроув.

Пока он приближался, Шеферд наблюдал, как Лайам играет с собакой.

— Хороший день для прогулки, — произнес Харгроув.

Вечерний ветерок слегка шевелил его безупречную прическу.

— Когда выходишь из тюрьмы, любой день кажется хорошим, — отозвался Шеферд.

— Как он? — спросил суперинтендант, кивнув на мальчика.

— Его мать недавно умерла, как, по-вашему, он должен себя чувствовать? — ответил Шеферд и понял, что фраза прозвучала грубо. Он хотел извиниться, но слова застряли у него в горле.

Харгроув положил руку на его плечо.

— Мне жаль, что все так случилось, — промолвил он. — Если я смогу чем-нибудь помочь, скажи.

— Ладно.

Некоторое время они молчали.

— Ведь это не светский визит, правда? — поинтересовался Шеферд.

— Если не хочешь говорить о работе, я не возражаю.

— Я в порядке.

Занимаясь делами, он по крайней мере мог не думать о Сью.

— Тони Стаффорд — человек Диггера, — сообщил Харгроув.

— Неудивительно. Карпентер практически сам в этом признался.

Харгроув достал из кармана коричневый конверт и протянул его Шеферду. Внутри лежало несколько снимков, на которых Стаффорд встречался с симпатичной чернокожей девушкой, потом брал у нее из рук какой-то конверт и уходил с улыбкой на лице.

— Мы нашли одно офшорное строительное общество, где на его счете лежат пятьдесят восемь тысяч.

— Вот дурак.

Шеферд вспомнил досье на Стаффорда. Женат, трое детей, один учится в университете. Жена работает сиделкой. Два источника дохода, значит, денег в семье должно хватать. Видимо, проблема в жадности или в задетом самолюбии. По тем же мотивам преступники становятся осведомителями.

— Нам известно, что он человек Диггера. Но из этого еще не следует, что он человек Карпентера. Мы постоянно следим за сестрой Диггера, и никто из людей Карпентера к ней даже близко не подходил. К Стаффорду, кстати, тоже. Мы прослушиваем все их телефонные разговоры. Ничего. Ни одной ниточки между ними и Карпентером.

— Значит, у Карпентера есть кто-то еще?

— Он использует Диггера для решения своих проблем в тюрьме, но для внешней связи у него иной канал.

— А что Бэйн?

— Мы проверили его телефонные звонки и посетителей. Никаких контактов с людьми Карпентера. К тому же Бэйн утратил авторитет. Его жена забрала почти все наличные и удрала в Малагу с каким-то турком. Двое из членов его банды используют старые контакты для организации своего бизнеса. Бэйн вышел в тираж. Мы продолжаем за ним следить, но не похоже, чтобы связь шла через него.

— И что теперь?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Харгроув. — Если мы возьмем Стаффорда, то спугнем главную дичь.

— Вы оставите его на месте?

— Пока не узнаем про другого парня. — Харгроув помолчал. — Если ты все еще в деле.

* * *

Мойра стояла у открытой двери и смотрела, как Шеферд с сыном, держась за руки, идут по дорожке.

— Мне не нравится, как готовит бабушка, — сказал Лайам. — Она слишком много солит.

— Ладно, мы ей скажем.

Мойра помахала им рукой, и Шеферд ответил тем же.

— Папа, ты теперь всегда будешь дома?

Шеферд остановился.

— Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

— Ты ведь больше не уедешь, правда?

— Только совсем ненадолго, Лайам.

— Ты всегда уезжаешь.

— Такая у меня работа.

На глаза Лайама навернулись слезы.

— Не оставляй меня с бабушкой. Пожалуйста.

Шеферд склонился над сыном и крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в его волосы. Плечи Лайама сотрясались от рыданий.

— Я скучаю по маме.

— И я тоже.

— Это нечестно.

— Я знаю.

— Папа, это я во всем виноват.

— Что за глупости. Ты тут ни при чем.

— Она хотела поднять мою сумку и поэтому умерла.

Шеферд поцеловал сына в мокрую от слез щеку.

— Никто ни в чем не виноват, — промолвил он. — Это был несчастный случай. Но твоя мамочка любит тебя больше всех на свете, а сейчас она на небесах и смотрит на тебя сверху. Она всю жизнь будет о тебе заботиться.

— Правда? — спросил Лайам, смахивая с ресниц слезы.

— Ей-богу, — ответил Шеферд.

— Надо перекреститься, а то не считается.

Подхватив его левой рукой, Шеферд перекрестился правой и понес сына в дом. Он вошел в гостиную, представляя, что сейчас увидит на диване Сью. Она смотрит телевизор или читает один из своих журнальчиков про знаменитостей и грозится оторвать ему голову за то, что он опять задержался на работе.