Захоронение - Коллинз Макс Аллан - Страница 20

– Еще как, – ответил Бусс. – Ты заметил его в этом квартале?

– Нет… Это где-то чуть к востоку отсюда, около Халстеда и Орчарда… там, где дома в два ряда стоят, знаете? Тот тип припарковался в этом районе. Видать, потому, что вокруг никого не было. Повезло ему.

– Повезло? В чем?

– А нашел же дыру, где машину можно приткнуть. Короче, я было подумал – ну его к бесу, пойду себе дальше к аллее… И тут он вылезает из машины, весь из себя такой бездомный, что аж дальше некуда, открывает багажник и вытаскивает оттуда свой пакет с мусором. Ну и перекидывает его через плечо, как долбанный Санта, и идет дальше.

– Куда он направился?

– За угол, потом в сторону Фуллертона и Линкольна, а потом прямо в аллею. А что я? Я всю дорогу шел за ним.

– Зачем ты пошел за ним?

– Издеваетесь, что ли? – Пит фыркнул, продолжая жевать чипсы. – У него же пакет мусорный был… и классная тачка. Если уж он несколько кварталов тащит этот пакет, а не бросил его рядом с машиной, значит, зачем-то ему это надо и он не хочет, чтобы мешок кто-то нашел. А если он не хочет, чтобы пакет кто-то нашел, так, может, он и есть Санта, и Рождество в этом году настанет для Пита гораздо раньше, чем для остальных.

После этих слов Бреннан взглянула на Пита другими глазами. Он был не просто бездомным, он определенно был душевнобольным.

Очень вежливо и мягко она спросила:

– Пит, а что такой умный парень, как ты, делает на улице?

Пит пожал плечами.

– Много всякой дряни было, которая не принесла мне ничего, кроме боли. Ну я и решил уменьшить свои убытки и выбрать дорожку полегче.

Она не совсем поняла, что он имел в виду, и собиралась задать ему еще пару вопросов, но Бусс прервал ее:

– Как выглядел этот Санта?

– Я же сказал! Весь из себя бездомный пижон.

– Будь точнее, Пит. Ты должен отработать свой ужин.

Пит задумался, продолжая жевать. В его бороде застряли крошки сыра и чипсов.

– Ниже меня ростом, немного горбился, так обычно ходят старики… А может, и не совсем так, у него же мешок на плече был, вот он и покосился на сторону. Пакет-то тяжелый был. Еще этот чудила очки надел, темные. Дорогущие. Можно подумать, все бродяги в таких очках разгуливают!

Бусс слегка наклонил голову.

– С чего ты взял, что очки были дорогими?

– Ни с чего я не взял. Мне так показалось. Я обычно различаю дешевку, которую можно стырить без проблем, и дорогие вещи, за которые тебя поймают и посадят.

– Ты хорошо рассмотрел его лицо?

– Только то, что он рожу грязью вымазал. Но он был белый, если вы об этом.

– А какие-нибудь особые приметы? Хоть что-нибудь?

Пит покачал головой и допил свое пиво, языком ловя последние капли.

Потом он обратился к Бреннан:

– Слушайте, а нельзя ли мне получить то, второе, пиво? Люди, я для вас тут языком треплю как сумасшедший, и неплохо бы мне горло промочить.

– Конечно, – сказала Бреннан.

Бусс тоже не возражал, поэтому они подозвали официантку и заказали для Пита еще одну бутылку пива.

Затем агент ФБР спросил лейтенанта Грина:

– Ты можешь выделить мне пару человек для осмотра того места около Орчарда?

– После того как поедим, – ответил Грин, – я сам отвезу туда Пита, так что он сможет указать, где именно видел ту машину.

– Запросто. Только пообещайте, что довезете меня обратно до моей аллеи. – Пит не упустил случая выторговать себе еще что-нибудь.

Грин кивнул и даже слегка улыбнулся.

– Вы, ребята, лучшие из копов, от которых я столько времени бегаю, – сказал Пит, а затем, обращаясь к Бреннан, добавил: – А ты самая хитрющая.

Бусс улыбнулся в ответ, Бреннан тоже, немного покраснев.

– Спасибо, Пит, – ответила она.

Их заказ наконец принесли. Ели они в тишине, если, конечно, не обращать внимание на звуки, которые издавал Пит, с энтузиазмом поглощающий содержимое своего подноса. Но не обращать внимания на эти звуки было очень сложно.

Когда с едой было покончено, Бреннан спросила у Бусса:

– Что скажешь о записке?

Бусс взглянул на Пита, но тот явно не собирался отвлекаться от тарелки с едой. Как и Бреннан, агент ФБР вовсе не считал неоправданным риском обсуждать что-либо в присутствии Пита.

– Две разные подписи? – спросил он. – Часы, которые идут? Места неподалеку, где можно обнаружить трупы мужчин? Думаю, тот, кто писал эту записку, просто посмеялся над нами, печатая первое, что взбрело ему в голову.

– Тут неподалеку есть несколько гей-баров, – сказал Грин.

– И пусть себе будут, – ответил Бусс, не желая продолжать эту тему. – Этот урод собирается заставить нас гоняться за призраками, пока он не надорвет себе задницу от смеха.

Грин на секунду задумался.

– Точно так же, как смеялся над нами, полицейскими, ты это имел в виду?

– Я этого не говорил.

– А тебе и не нужно этого говорить. В своей записке этот ублюдок выразился достаточно точно. Как ты считаешь, как долго он этим занимается?

– Некоторым костям около сорока лет, – ответила Бреннан, – но наверняка мы еще не знаем.

Грин нахмурился, приняв информацию к сведению.

– Сорок лет, и мы даже не знаем о нем? Он ни разу не попался? Ерунда получается.

– Это не ерунда, – возразила Бреннан. – У этого парня есть доступ к скелетам, и некоторые из них очень старые. Если нам удастся выяснить, где он их берет, возможно, нам будет легче его вычислить.

Грин кивнул.

– Сделаем все возможное.

Бусс оплатил счет, и они вышли в свежую, прохладную ночь.

Грин и Пит направились к полицейской машине, а Бусс, – который припарковал машину, не рассчитывая на то, что потом они пойдут в ресторан, – быстро зашагал в противоположную сторону. Бреннан с трудом поспевала за ним.

– Эй! – крикнула она. – Где пожар?

Он остановился и улыбнулся.

– Просто пытаюсь немного утрясти еду в желудке… А заодно выветрить раздражение.

Дальше они пошли рядом, стараясь шагать в ногу.

Когда они проходили по Линкольн-авеню, из некоторых баров до них доносились звуки чикагского блюза, из других – танцевальная музыка; несколько магазинов до сих пор не закрылись, и их витрины освещали тротуар. Бреннан и Бусс прошли мимо клуба под названием «Большая сцена», в котором, судя по вывеске, сегодня предлагали развлечения с участием группы двойников, называвшейся «Шер и Шерообразные».

– Он может оказаться скрытым гомосексуалистом, – заметила Бреннан, но не очень уверенно.

Бусс дернул плечом:

– Не он первый, не он последний… Но сорок лет? Если он ни разу не попал в поле зрения полиции, это означает, что все эти годы он действовал очень, очень редко… и очень осторожно.

– Может быть.

– Возможно, Грин прав, – это слишком большой срок, чтобы ни разу не ошибиться и ни разу не попасться.

– А ты не думаешь, что это может зависеть от его жертв? – произнесла Бреннан.

Бусс остановился и повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

Бреннан тоже остановилась.

– Я имею в виду, что его жертвами становились как молодые, так и старые, но все эти люди могли не попасть в список пропавших без вести. А если он все время охотился в тех слоях общества, которые обычно не получают усиленного содействия со стороны правоохранительных органов?

– Эй, я всегда и ко всем отношусь одинаково внимательно!

– Сейчас, возможно, отношение изменилось, – согласилась она, – но подумай, насколько процветала гомофобия в полиции в те годы, когда он начинал свою «деятельность»?

Бусс остановился, задумавшись над ее словами, затем снова пошел по улице, все ускоряя шаг.

Догнав его, она продолжила:

– Даже сейчас гомосексуалисты понимают,что им нечего рассчитывать на объективное и честное отношение со стороны полиции.

Бусс чувствовал себя более чем неловко.

– Ты права.

– Насколько аккуратно ведутся записи о пропавших без вести? Я имею в виду – по-настоящему.

Он не ответил.

– Кстати, есть ведь и такие, как Пит. Если он в один прекрасный день исчезнет – кому до этого будет дело?