Собрание сочинений, том 27 - Маркс Карл Генрих - Страница 92

Единственное письмо, которое я получил за все время пребывания здесь моего брата ^{473} , было твое письмо от 31 августа, которое пришло лишь 2 сентября и в котором ты приводишь выдержки из Гейнцена (из «Schnellpost» об облагораживании янки).

Моя лень объясняется:

1) деловой поездкой в Брадфорд;

2) отъездом нашего конторщика в Лондон, откуда он вернется лишь в понедельник;

3) внезапным увольнением нашего кладовщика и его помощника, в результате чего я те- перь перегружен работой.

Завтра или в понедельник я возьмусь за третью американскую статью, которая, безусловно, будет в твоих руках к отплытию ближайшего парохода — не позднее вторника, если он отплывает в среду, в противном случае не позднее пятницы. Завтра напишу больше — контору закрывают, а газа у нас нет, так что я пишу почти впотьмах.

Твой Ф. Э.

Документ Виллиха в «Debats» бесподобен! [319]

Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F.Engels und K.Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ [320]

В ЛОНДОН

Манчестер, 23 сентября 1851 г.

Дорогой Маркс!

Наконец, после всех этих злосчастных препятствий, у меня вновь появилась возможность регулярно заниматься. Статья № 3 для Америки будет сегодня вечером готова и немедленно тебе отослана ^{474} , и тогда я возьмусь тотчас же за Прудона.

О турне Кинкеля я больше ничего не слышал. Раскол между итальянцами превосходен. Замечательно, что завзятый фантазер Мадзини натолкнулся, наконец, на своем пути на преграду материальных интересов и притом в своей собственной стране. Достижением итальянской революции является то, что она и в Италии втянула в движение наиболее отсталые классы и что теперь, в противовес старо-мадзинистской эмиграции, возникает новая, более радикальная партия, которая постепенно оттесняет г-на Мадзини. По газетным сведениям тоже создается впечатление, что «мадзинизм» начинает пользоваться дурной славой даже среди людей, не являющихся ни конституционалистами, ни реакционерами, и что эти люди используют последние остатки свободы печати в Пьемонте для нападок на Мадзини, а правительство не понимает значения этих нападок. В общем же итальянская революция далеко превосходит немецкую бедностью мыслей и богатством фраз. Счастье, что в этой стране, где вместо пролетариев почти одни только лаццарони, имеются, по крайней мере, хоть испольщики. Остальные мотивы, выдвигаемые итальянскими раскольниками, также очень хороши, и в конце концов прекрасно, что единственная, по крайней мере, до сих пор официально не-расколотая эмиграция теперь тоже затеяла драку.

Отчет малыша ^{475} сильно меня позабавил. Чванная болтовня, дуэль, сумма денег, которую он должен получить в Гамбурге, пьемонтские планы — ерунда, ерунда и еще раз ерунда! [321]У этого человечка никогда не поймешь двух вещей: во-первых, чем он занимается, и, во-вторых, на какие средства он живет. При сем возвращаю это письмо, пришли мне ответ, и я отправлю его ему неоплаченным. Его непосредственный адрес я записал — вот уж нечего сказать, подошел бы адрес Шустера, после того как у него был произведен обыск!

Что благородный Шрамм одним из первых попадет в когти парижской полиции, этого можно было ожидать. Он, верно, много шумел в разных кафе и поэтому был схвачен; но так как с заговором Виллиха — Шаппера Шрамм совершенно не связан, то вы скоро опять увидите его в Лондоне. Выдержки из документа Виллиха в «Kolnische Zeitung» гораздо эффектнее, чем во французских газетах, так как в ней воспроизведен немецкий оригинальный текст, и сильные выражения великого универсального человека выступают здесь во всей своей чистоте [322]. Например, там, где говорится, что «Союз» и четвертое «сословие» (не следует смешивать с поддельным товаром, который под этикеткой «пролетариат» выбросила на рынок фабрика Маркса и Энгельса) в следующей революции «должны привести историческое развитие экономического вопроса к окончательному концу»!! Плохой французский полицейский перевод испортил все в этом бесценном документе. Старые навязчивые идеи сумасшедшего солдафона, старая, как мир, пошлость о социальной революции через общину, хитроумные планы, которые были рассчитаны на то, чтобы уже в прошлом ноябре перевернуть мир при помощи рейнского ландвера, — все это только слегка проглядывает. Но досаднее всего то, что из-за этого плохого перевода почти совершенно лишаешься удовольствия видеть, как в этой путаной голове вдолбленные нами идеи постепенно, после 12-месячной самостоятельной переработки, в конечном счете превратились в высокопарную чепуху. В переводе всюду видна зависимость от наших идей, но как раз все, что было привнесено в них оригинально-сумасбродного, искажение их, выступает неясно. И разве это не лишает нас удовольствия прочитать, наконец, настоящий виллиховский документ на том языке, на котором он первоначально был написан, документ, над которым благородный рыцарь, наверное, долго корпел? Здесь видна только ужасающая скудость мысли и попытка скрыть ее за массой благих революционных советов, высиженных г-ном Виллихом и г-ном Бартелеми в мрачные вечера у камина. Бесподобны также финансовые меры: во-первых, выпускают бумажные деньги, неважно сколько; во-вторых, проводят конфискацию и, в-третьих, реквизируют. А затем социальные мероприятия, которые так же просты: во-первых, кое-как занимаются организацией, во-вторых, жрут, жрут очень много, пока, в-третьих, не доходят до того, что больше уже нечего жрать, и это — счастье, ибо тогда мы приходим к тому, что мы, в-четвертых, опять должны начинать сначала, так как самая радикальная tabula rasa ^{476} , во всяком случае, состоит в том, что все столы опустошены начисто; и тогда наступает время, когда должны исполниться слова пророка Виллиха: «Мы должны войти в Германию, как в пустыню, которую мы должны колонизировать и обработать». У этого типа никогда не было другой идеи, как с «5000» избранных людей из избранного «народа божия» завоевать коммунистический Ханаан, истребив там первоначальных жителей. Моисей и Иисус Навин в одном лице. К сожалению, сыны Израиля разбежались уже во время египетского пленения.

Пакость с австралийским золотом, нужно полагать, не остановит торгового кризиса. Во всяком случае, в данный момент из-за этого создается новый, большей частью фиктивный, рынок и поднимаются цены на шерсть, так как стада овец остаются без присмотра. В общем эта история замечательна. Кругосветное пароходное сообщение получит через полгода широкое развитие, и наши предсказания о доминирующей роли Тихого океана осуществляются еще быстрее, чем мы могли этого ожидать [323]. При этом англичане вылетят в трубу, а соединенные штаты сосланных убийц, взломщиков, насильников и карманных воров [324]представят всему свету поразительный пример того, какие чудеса может совершать государство явных негодяев. Они далеко превзойдут Калифорнию. В то время как в Калифорнии все же еще линчуют негодяев, в Австралии будут линчевать порядочных людей, и Карлейль увидит в полном блеске свою «аристократию мошенников».

Вызванные последними банкротствами и, в частности, царящей в Ливерпуле депрессией многочисленные торжественные заверения газет о том, что, несмотря на все это, никогда еще экономика страны не находилась в более здоровом состоянии, очень подозрительны. Ост-Индия определенно переполнена товарами, и уже несколько месяцев там продают в убыток. Куда идет та масса продуктов, которая производится теперь в Манчестере и окрестностях, мне не ясно; дело, вероятно, не обходится без крупной, очень крупной спекуляции, ибо как только цены на хлопок достигли в июле самого низкого уровня и владельцы прядилен начали запасаться сырьем, местные комиссионные фирмы тотчас же стали заключать контракты со всеми владельцами прядильных и ткацких предприятий, хотя эти фирмы долгое время не имели заказов на все то количество товаров, которые они заказывали у фабрикантов. У ост-индских фирм, очевидно, опять в полном ходу старая система авансирования; у некоторых это уже обнаружилось, у других это рано или поздно приведет к основательному краху. Так как фабриканты работают здесь на всех парах, и с 1847 г. мощность здешних предприятий, особенно в радиусе 5—20 миль от Манчестера, возросла, по меньшей мере, на 30 процентов (в 1842 г. в Ланкашире равнялась 30000 лошадиных сил, в 1845 г. — 40000, а теперь, наверное, 55000 — 60000), то достаточно, чтобы столь бойкая деятельность продлилась еще только до марта или апреля, и тогда у нас произойдет такое перепроизводство, которое тебя определенно порадует.