Джено и красное зеркало истины - Витчер Муни - Страница 23

• Предыдущая
• 23/63
• Следующая

— Идем к Крикен. Она все объяснит, — сказала Суоми.

— Да, идем. К тому же я хочу узнать, как открывается паскас.

Мальчик надел красную тонку, привел в порядок сапоги и перчатки, проверил головокружитель и положил в карман монету, руну и кость.

Оскар решил, что ребята ушли, и вошел в комнату Джено, где свернулся калачиком и заснул.

Когда Астор Венти с финской антеей шли по Салону фламинго, они увидели Стаса Бендатова, который говорил с Эулалией. Доктор был возбужден. Он то снимал, то надевал свою шапку-ушанку.

— Я починил ворота мегасофии и пошел к Крикен, чтобы известить ее, но обнаружил там лишь ее двойника! — говорил Стас. — Понимаешь? Ее нет, она ушла, использовав частичную билокацию. Лекции вот-вот начнутся, а суммус отправляется в путешествие по реальному миру. При таком опасном положении в Арксе она умывает руки! А еще надо поскорее открыть паскас!

Греческая мудрая слушала его, пытаясь сама быть спокойной и успокоить русского сапиенса.

— Не волнуйся, Стас. А то я тоже начинаю нервничать. Должна быть какая-то причина, что Крикен раздвоилась.

— Раздвоилась? — с удивлением переспросил Джено, останавливаясь перед двумя мудрецами.

Врач с Эулалией огляделись по сторонам и, убедившись, что поблизости не было антеев первого уровня, тихо ответили:

— Да, согласно правилу РК-АМ.1д. Однако Крикен не должна была раздваиваться именно сейчас.

Суоми почувствовала себя нехорошо:

— Происходит что-то важное. Мне кажется, что мадам плохо.

— Что ты говоришь? — Джено в страхе посмотрел на нее.

— Она больна? Но тогда она могла бы обратиться ко мне. Я же врач Аркса! Вы считаете, что она могла обратиться к обычным врачам? — Стас был одновременно озадачен и оскорблен.

Из Комнаты единения вышли Эзра с Ламбером, слышавшие слова доктора. Французский антей посмотрел на всех грустными глазами и спросил:

— Мадам больна?

— Да нет. Твоя тетушка чувствует себя лучше некуда, — черство ответил Джено.

— Тетушка… да уж. Только и знаете, что твердите мне об этом. Вообще-то, конечно, родство важно. Но это относится ко всем. И к тебе тоже, дорогой Джено. — Ответ француза был весьма дипломатичным, но в то же время подразумевал то, что Джено и все остальные пока не могли понять. Лишь у Суоми зародились какие-то подозрения.

— Родство… Чувства… Слишком много вопросов… — прошептала она.

— Родство? Что ты, Ламбер, знаешь об этом?! Ты, умудрившийся привести к гибели человека?! — в ярости выкрикнул Джено.

Суоми схватила его за руку и с силой потянула на себя, останавливая:

— Помолчи. Ты не понял. Я чувствую, что Крикен плохо, — повторила девочка.

В это время прибыл Аноки Кериоки. Оказавшись рядом с Ламбером, он испепелил его своими глубокими черными глазами, затем, поправив лук со стрелами, обратился к Джено:

— В чем дело?

Русский мудрец поспешно заговорил:

— Дело в том, что все мы стали слишком нервными.

— Понятно. Мятежники не дают нам житья, но надеюсь, вскоре мой дедушка и друид помогут мадам Крикен открыть паскас, — ответил Аноки, поворачиваясь в сторону Джено.

— Вот именно, я тоже думал, что суммус собиралась поспешить… А вместо этого… — пробормотал Джено, который едва держал себя в руках.

— Хватит, ни слова больше! Уважай правило РК-АМ.1д, — прервала его Эулалия Страбикасиос.

Ламбер и Эзра поняли, что в их присутствии сапиенсы, псиофы и антей третьего уровня не могут распространяться об ограниченной билокации, потому что речь шла о Расширенном кодексе, и тогда они в молчании отправились к Противоречивым Утверждениям.

Гулкий удар отсчитал девять раз. Вот-вот должны были начаться первые лекции, но день совсем не обещал быть мирным.

Астор Венти взял за руку Суоми и во всеуслышание заявил:

— Мы все равно пойдем к Крикен. Раздвоилась она или нет, но ей придется дать нам ответы, которых мы ждем.

Аноки Кериоки слегка коснулся своего амулета:

— Гнев и злоба не помогут. Как начинающий псиоф советую вам держать мысли при себе и говорить только доброе и справедливое.

Джено повернулся к другу:

— Ты прав. Но в моей душе лишь боль и тоска. Я изо всех сил стараюсь поступать разумно, но шипы, которые вонзились в мое сердце, вот уже двенадцать лет мучают меня сильнее, чем суплициум. Возможно, однажды я почувствую себя свободным и счастливым. Но не знаю, наступит ли когда-нибудь этот день.

— В темпе, шевели ногами! Идем к Крикен! Это будет памятная встреча!

Джено вышел из себя и силой потащил Суоми.

— Хватит! Мне больно руку. Ты сошел с ума? — закричала она, пытаясь вывернуться.

— С ума сошел?! Да, может быть. А ты, как и все остальные, не понимаешь моего горя! — в сердцах сказал Джено.

— Ты выпил колдовское зелье? Ты стал агрессивным! — Слова сами слетали с губ девочки, которая уже не знала, кем стал ее Джено. Дружба, преданность, обещания — все было неожиданно перечеркнуто, растоптано той ненавистью, которую она не могла видеть в черных глазах мальчика, но сильно ощущала своим сердцем.

Джено заметил, что она действительно испугана. Он отпустил ее и тут вдруг обнаружил, что кость издает неприятные звуки. Он вытащил ее, и она внезапно взорвалась сильнейшим барабанным боем, заставив задрожать даже Противоречивые Утверждения.

Ребята пришли в ужас.

У Джено было такое состояние, будто его пронзили кинжалом. Он покрылся холодным потом и, содрогнувшись, остановился перед Противоречивыми Утверждениями, потом взял Суоми за руку и еле слышно произнес:

— Прости меня, пожалуйста. Не знаю, что со мной приключилось. Но желание поскорее добраться до своих родителей не дает мне думать о лекциях и обо всем остальном.

— Больше не смей так со мной обращаться. Слышишь? — смягчилась Суоми.

— Больше никогда. Ты простишь меня, правда? — взмолился Джено, боясь потерять расположение девочки.

— Я тебя прощаю, но думаю, что в тебе что-то изменилось. Джено, я слышала бой барабанов. Что это? — спросила Суоми, уловившая негативную энергию.

— Это Кант-Оссум дал мне понять, что я переступил черту. Быть может, я изменился, быть может, опыт, полученный в пустынях, погрузил меня в какие-то сомнения, но одно для меня ясно: я не хочу тебя потерять, — ответил Джено, пытаясь успокоить финскую антею.

В тот же миг два больших черных рта Аркса одновременно заговорили:

— Не позволяй ненависти захлестнуть тебя. У тебя в кармане три волшебных предмета. Ты тот, кого еще не знаешь.

Джено пристально посмотрел вначале на рот справа, а затем на тот, что слева. Утверждения произнесли точно такую же фразу, какую он услышал от Тантре Стендж Виоо. В ушах у мальчика раздался привычный звон, а зрение на мгновение затуманилось. Сердце у него забилось сильнее, а ноги и руки свело судорогой.

— Боже ты мой! И кто же я есть? Почему всегда один и тот же вопрос? — вскричал Астор Венти.

Суоми громко произнесла что-то на финском языке, размахивая тростью, так что ее белокурые кудрявые волосы растрепались:

— Перестань! Прекрати! Надо использовать разум!!!

Тут примчался Аноки:

— Что на вас нашло? Успокойтесь. У тебя, друг мой, достаточно сил, чтобы победить. Не сдавайся.

— Ты прав, Красный Волк, но я больше не могу. Пойдем с нами к Крикен, — проговорил Джено, устало поднимаясь по ступенькам.

Добравшись до четвертого этажа, они встретили Доротею и Рене.

— Что вы так раскричались? Даже отсюда было слышно.

— Крикен использовала Коническое колесо. Та, что в профессорском кресле, — ее копия. Она раздвоилась! А сейчас нельзя было делать этого!

— Ты не можешь решать за суммуса сапиенса.

— Мы должны открыть паскас! Понимаешь? — возразил антей.

— Все в свое время. Крикен знает, что делает.

Вскоре они увидели в профессорском кресле Марго, только ее фигура была черно-белой, словно кадр из старого кино. Она казалась собственной фотокопией и фактически была таковой.

• Предыдущая
• 23/63
• Следующая