Воссоединенные - Каунди (Конди) Элли - Страница 8

• Предыдущая
• 8/81
• Следующая

Его голос звучит жестко и сердито, он смотрит сначала на чиновника Брюер потом на Лей, затем на меня. Я выдерживаю его взгляд.

— Мы уже говорили вам, что можем сделать, — отвечает чиновник Брюер.— Ваша семья находится в бедственном положении. Я бы предпочел не добавлять еще одну проблему к вашим трудностям.

— Мне жаль, — говорит чиновница Лей отцу. Я слышу почти идеальное сочувствие в ее голосе. Я надеюсь, что именно так звучит и голос Лоцмана.

Отец отворачивается и снова смотрит вперед, его плечи напряжены. Он больше ничего не говорит. Я не могу дождаться, когда, наконец, избавлюсь от этой формы. Она обещает то, что нам не под силу выполнить, и она символизирует то, во что сейчас я уже не верю. Даже лицо Кассии изменилось, когда она увидела меня в этой одежде в первый раз.

***

— Что ты думаешь? — спросил я ее. Я стоял перед портом, вытянув руки в стороны, и с усмешкой крутился вокруг себя, делая то, что ожидало от меня Общество. Я знал, что они наблюдали.

— Я думала, что буду там, когда это произойдет, — сказала она, широко раскрыв глаза. По напряжению в ее голосе я понял, что она что-то сдерживала в себе. Удивление? Гнев? Грусть?

— Я знаю, — сказал я. — Они изменили церемонию. Они даже не привезли моих родителей.

— Ох, Ксандер. Мне так жаль.

— Не нужно, — сказал я, дразня ее. — Мы будем вместе, когда отпразднуем Заключение брака.

Она не отрицала этого: ведь Общество наблюдает. Так что мы оставались Парой. Все, что я хотел, — воссоединиться с ней, но это было невозможно, пока она была в Центре, а я в Камасе, поэтому мы разговаривали через порты в наших квартирах.

— Ваша смена должна была закончиться несколько часов назад, — сказала она. — Это значит, что ты носил свою форму весь день, чтобы похвастаться? — Она дразнилась в ответ, и я расслабился.

— Нет, — ответил я. — Правила изменились. Теперь мы должны носить нашу форму постоянно. Не только на работе.

— Даже, когда ты спишь? — спросила она.

— Нет, — рассмеялся я. — Тогда нет.

Она кивнула и слегка покраснела. Мне стало интересно, о чем она подумала. Я мечтал, чтобы мы оказались наедине в одной комнате. Ведь так гораздо проще донести до человека, что, в действительности, значат твои слова.

Вопросы, которые я приготовил для нее, переполняли мое сознание.

У тебя, действительно, все в порядке? Что произошло в Отдаленных провинциях? Помогли ли синие таблетки? Ты прочитала мои сообщения? Ты разгадала мой секрет? Ты знаешь, что я являюсь членом Восстания? А Кай рассказал тебе? А ты тоже теперь член Восстания?

Ты полюбила Кая, когда вы спустились в ущелья. Ты любишь его до сих пор?

Я не испытываю ненависти к Каю. Я его уважаю. Но это не значит, что я думаю, будто он должен быть с Кассией. Я считаю, она должна быть с тем, кого сама выберет, и я все еще верю, что, в конце концов, этим кем-то буду я.

— Это приятно, не так ли, — сказала она, посерьезнев. — Быть частью чего-то большего, чем ты сам.

— Да, — ответил я, и наши глаза встретились. Даже на таком расстоянии я знал: она имела в виду не Общество, она говорила о Восстании.

Мы оба в Восстании. Во мне все кричало и пело, но я не мог выплеснуть наружу свои эмоции. — Ты права, так и есть.

— Мне нравится эта красная эмблема, — сказала она, меняя тему. — Это ведь твой любимый цвет.

Я усмехнулся. Она все же прочла те записки, которые я спрятал среди голубых таблеток. Она не забывалаобо мне, даже когда была с Каем.

— Я давно хотела тебе сказать. Знаю, я всегда говорила, что мой любимый цвет зеленый. Так было написано и на моей микрокарте. Но он изменился.

— И какой он сейчас? — спросил ее я.

— Синий, — ответила Кассия. — Как твои глаза. — Она наклонилась немного вперед. — Есть кое-что значимоев этом синем цвете.

Я хотел верить, что она сделала мне комплимент, но это было не так. Она хотела сказать мне что-то большее. Я знал, что Кассия подразумевала что-то иное: но что?

Зачем добавлять слово « в этом»? Почему бы не сказать просто: « В синем цвете что-то есть». Думаю, она имела в виду синие таблетки, которые я дал ей тогда в нашем городке. Неужели она пыталась сказать мне, что они спасли ее, как мы и верили всегда? Мы все знали, что таблетки должны были помочь нам выжить в случае несчастья. Я хотел, чтобы у Кассии было как можно больше этих таблеток, так, на всякий случай.

Когда я дал Кассии таблетки, то не сказал ей правду о том, как мне удалось достать их. Я пытался найти такое объяснение, которое не взволновало бы е. Что мне пришлось сделать, чтобы достать для нее бумагу и таблетки. Я постоянно повторяю себе объяснение, и большую часть времени верю в него.

***

Когда мы приземляемся внутри белого заграждения, я не замечаю никаких признаков мятежников. Общество держит абсолютный контроль над ситуацией.

Огромный белый шатер отмечает границы территории, по всей территории внутри стен установлено временное освещение. Чиновники, одетые в защитную одежду, ведут постоянное наблюдение. Рядом с нами приземляются и другие аэрокары, наполненные врачами и пациентами.

Я не беспокоюсь. Я знаю, что Восстание приближается. И, не зная этого, Общество отправило меня почти в то самое место, где мне необходимо быть. Я желаю, чтобы мы с Кассией могли вместе увидеть, как все произойдет, и первыми услышать голос Лоцмана. Интересно, что она думает обо всем этом.

Кассия состоит в Восстании, значит, она должна знать и о чуме.

— Зараженных — направо, — приказывает чиновник в яркой форме нашим медикам. — Тех, кто на карантине, — налево.

Я перевожу взгляд налево, чтобы понять, куда он указывает. Городская мэрия.

— Должно быть, в медицинском центре не хватает свободных мест, — вполголоса говорит чиновница Лей.

Хороший знак, очень хороший знак. Чума распространяется быстро, — это лишь вопрос времени, когда Восстание сделает решающий шаг.

Уже сейчас большинство чиновников выглядят измотанными, руководя передвижением людей.

Мы поднимаемся по лестнице и заходим в Сити-Холл. На секунду я представляю, что Кассия идет рядом со мной, и скоро начнется банкет Обручения.

Чиновница Лей толкает двери. — Вперед, не стойте, — направляет нас чей-то голос, но я понимаю, почему люди внезапно останавливаются: зал изменился.

Внутри огромной площадки под куполом, тянутся ряды чистых крошечных клеток. Я знаю, что это: центры временного содержания, которые, в случае эпидемии или пандемии, могут быть сооружены где угодно. Я узнал о них из программы обучения, но никогда не видел собственными глазами.

Клетки можно разбирать и собирать в различных конфигурациях, как кусочки головоломки. Под полом у них есть свои системы водопровода и канализации, и эти системы можно устанавливать и в гораздо более крупных зданиях. Каждая ячейка снабжена небольшой койкой, люком для доставки еды и перегородкой в задней части, достаточно большой для уборной. Наиболее отличительной особенностью клеток, кроме их размеров, являются стены. Они, по большей части, прозрачные.

Прозрачность заботы, такое название придумало Общество. Каждый может видеть, что происходит со всеми остальными, и медицинские работники могут наблюдать своих пациентов в любое время.

Ходят слухи, что Общество усовершенствовало эту систему еще в те времена, когда чиновники усердно разыскивали Аномалий. Время от времени Общество создавало центры содержания для Аномалий, чтобы изучать их, так они и разработали эти клетки. Когда чиновники из департамента Безопасности закончили преследовать тех, кого считали опасными, они решили использовать клетки в департаменте Медицины. Официальная версия этой истории: клетки всегда существовали лишь для медицинского карантина и сдерживания распространения заболеваний.

До того, как присоединиться к Восстанию, я мало слышал о том, какими способами Общество систематически выдергивало Аномалий из общего населения, но я верил этому. Почему бы и нет? Несколько лет спустя, они проделали с Каем и другими Отклоненными почти то же самое.

• Предыдущая
• 8/81
• Следующая