Гимназистки (Сборник) - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/21
- Следующая
Наташа ежится. Сегодня прикосновение холодной воды раздражает ее и сердит.
— Довольно, довольно, Анюта! — и прежде, нежели следует, она выскакивает из таза.
Начинается растирание мохнатым полотенцем. Руки Анюты нежны и привычны к этого рода работе. Но раз начавшемуся Наташиному капризу, кажется, не предвидится конца.
То ей кажется, что Анюта действует слишком энергично, то слишком слабо, то она царапает Наташу, то щекочет. Словом, никак не может ей угодить.
Анюта молча заканчивает работу. И по-прежнему на губах ее играет снисходительно-лукавая улыбка. Точно хочет ей сказать Анюта: «Ну уж ладно, ладно, покапризничайте малость, я к этому привыкла, не взыщу!»
Закончено умывание, чистка ногтей, зубов, расчесывание непокорных и густых черных волос Наташи, и Анюта подает на серебряном подносике своей молоденькой госпоже чашку какао и несколько сдобных булочек на выбор. Но прежде, чем приняться за утренний завтрак, Наташа подходит к зеркалу и тщательно, долго рассматривает себя.
Наташа некрасива. Хотя мама называет Наташу Сандрильоной, а папа Кошечкой, но Наташа отлично понимает, что это только так, от избытка их родительской любви, и что отнюдь не на кошечку, а тем более на Сандрильону она не похожа. У Сандрильоны должны быть длинные золотые волосы, у кошечки гибкие грациозные движения. Ни того, ни другого у Наташи нет. Ее густые волосы черные, как смола, а фигура угловата и резка, как еще у несложившегося подростка. И движения резки, и руками она болтает на ходу, как заправский мальчишка, к великому огорчению тети Люси, Наташиной гувернантки. Наташа смугла, худа, со слишком крупными для девушки чертами, с высоким лбом (умным лбом, как про него говорит мама) и с действительно прелестными темными, почти черными глазами, глубокими, как бездна.
Кто-то из знакомых сказал про Наташу, что она похожа на героиню Толстого из «Войны и мира» — Наташу Ростову.
Наташа читала «Войну и мир» и обожала его главную героиню. Быть похожей на Наташу Ростову, ах! Да ведь это чудо что такое!
И думая об этом, девочка прощала судьбу за свою смуглую кожу и некрасивые, резкие черты лица. Но сегодня то, что отразилось в зеркале, отнюдь ничего общего не имело с Наташей Ростовой!
О нет! Надутые губы, сердитое лицо и что-то тревожно-недовольное в глубине темного взора… Отчего бы это? — недоумевающе спрашивает себя Наташа.
И вдруг вспоминает. Вспоминает сразу, быстро. Точно кто подсказывает ее мыслям.
— Ах да… Не выучила историю. А историк спросит непременно… Как это вышло?
Забыв о какао, о сдобных булочках, Наташа старается вспомнить, как это вышло.
Да… вчера у них были гости. Мими играла сонату Бетховена. Ту, любимую, на бемолях. Она слушала. Потом сражались в Halm'y (игра вроде шашек) вчетвером: Мими, Зоя, она, кузен Виктор. Мама несколько раз подходила и спрашивала, все ли уроки она, Наташа, выучила, а она отвечала не сморгнув:
— Конечно, все.
Хотелось показаться ужасно способной перед сестрами и кузеном.
После чая наскоро пробежала французский, решила теорему по геометрии, прочла кое-как о Достоевском по русской литературе и готовилась уже взяться за историю реформ Петра Великого, как нежданный гость — сон — подкрался к ней едва заметно, и она сладко заснула, забыв и о Петре, и о его преобразованиях и реформах, со смутной надеждой повторить это все до гимназии, утром, и вот… Надеждам не суждено было осуществиться, Анюта позабыла разбудить Наташу или Наташа позабыла сказать об этом Анюте, но…
Но не в этом дело!
Эта глупая Анюта… Чего она улыбается, сияет?! И чепчик глупый, и фартук с плоечками, и вся она… Все это так несносно! Противные и чепчик, и плоечки, и Анюта!..
Папа довез Наташу до гимназии. Приложился к ее засвежевшей на морозном воздухе щечке холодными, мокрыми усами и сказал:
— До свиданья, Кошечка, за обедом увидимся!
Потом приказал кучеру Семену ехатьдальше в больницу.
Наташа вошла в просторный теплый гимназический вестибюль. Здесь было шумно, людно, суетливо. Девочки то и дело входили. Швейцар Дмитрий, получивший прозвище Султана Мароккского за свое оливково-смугловатое лицо и необычайно кудрявые темные волосы, поминутно распахивал входную дверь, впуская тоненькие фигурки, закутанные в теплые пальто и шубки, с неизменно торчащими из-под них коричневыми подолами форменных платьев. Знакомые лица, знакомая обстановка… Среди всей этой суеты, веселых возгласов и шума, понемногу стало расплываться неприятное настроение, привезенное из дому Наташей.
К ней подошла красивая, стройная Нина Соболева, с густой белокурой косой, два раза венчиком охватившей изящную головку, и проговорила:
— Здравствуй, Наташа! А мы вчера были в опере, я с мамой и братом. Брат неожиданно Достал ложу. Ах, как хорошо! Чудо как хорошо! Ты не бывала в опере, Наташа?
Натали смотрит в красивое довольное лицо Соболевой и сердито бурчит:
— Нет.
Только что ушедшее дурное настроение возвращается к ней снова.
«Вот хвастушка-то! — думает про Соболеву Наташа. — Ужасно важничает, что ездит часто в театр. В оперу, в драму. Невидаль какая!» Наташа злится. Злится самым искренним образом. Злится оттого, что завидует Нине. Нину держат дома, как взрослую. У нее брат офицер. Водит ее в театры, на вечера к себе в полковое собрание. А ее брат Миша уехал за границу заканчивать свое образование и ему дела мало до младшей сестры. Не сегодня — завтра его ждут домой окончившего курс в цюрихском университете. Но его приезд мало внесет разнообразия в монотонную серенькую Наташину жизнь. Мими и Зоя завербуют себе Мишу — это уже наверное! Не отпустят его от себя ни на шаг, закружат его в вихре их жизни, полной самых разнообразных удовольствий, а она, Наташа, по-прежнему вынуждена будет ездить в гимназию по утрам, а вечером готовить уроки к следующему дню у себя в детской.
Вот у Нины Соболевой, наверное, иная жизнь! Балы, выезды, опера… И «детской», наверное, никто в доме не решится назвать комнату Нины!
И уже окончательно взвинченная и снова взволнованная и сердитая, Наташа угрюмо, глядя себе под ноги, поднимается по широкой лестнице в класс.
После молитвы первый урок — история. Преподаватель, молодой, худощавый человек в очках, за которыми скрываются глаза неопределенного цвета, по первому звуку колокольчика, раздавшегося почти сразу после общей молитвы в зале, стремительно распахнул дверь и в несколько быстрых шагов, проскользнув пространство от порога комнаты до кафедры, занял свое место.
И Наташа поняла разом, что все для нее кончено. Началась пытка. Кто-то незримый и упорный, казалось, говорил в душе Наташи: «Сейчас, сейчас Сомов распишется в журнале, обведет глазами класс, остановит их на тебе и назовет по фамилии тебя, Наташу Дернову!»
Пренеприятное положение! Ужасное ощущение чего-то гадкого, несправедливого и жуткого в одно и то же время…
Чтобы отвлечь себя немного от скверного предчувствия, Наташа перебегает с одного знакомого лица на другое… Вон сидит красивая, спокойная, всегда уравновешенная Нина. Ей хорошо. Она постоянно знает заданные уроки как Отче наш и Богородицу, хотя и ездит еженедельно в оперу и танцует на семейных вечерах. А вон Мышка… Живая веселая девочка, несмотря на свои 15 лет, не отрешившаяся от чисто ребяческих шалостей и проказ. Она учится скверно, хотя память и способности у нее удивительные. Дальше Маруся Стрекотова, первая ученица, берет все с боя усидчивым трудом. Зеленая от малокровия, серьезная, старообразная, но с такими умными, красивыми голубыми глазами, выражению которых завидует полкласса. Вон Валерия Натова. Эта веселая и бойкая, как козленок… Историей интересуется больше всего. Хронологию знает как свои пять пальцев. Счастливая! Ей нечего бояться сегодняшнего урока и реформ Петра.
Наташа пугливо смотрит на учителя. И в тот же миг, обливаясь потом, опускает глаза.
Что это? Или от страха у нее начинаются галлюцинации? Ей кажется, что взгляд Сомова из-за дымчатых очков прикован к ней, что маленькие глазки учителя, вооруженные стеклами, следят за ней упорно, настойчиво!
- Предыдущая
- 5/21
- Следующая
