Царствуй на страх врагам! «Прогрессор» на престоле - Махров Алексей - Страница 42

• Предыдущая
• 42/58
• Следующая

— Мы сейчас над этим работаем! — ответил Горегляд. — К проекту подключились Жуковский и Менделеев. Надеюсь, что в следующем году мы будем иметь настоящий самолет типа По-2. Простой в пилотировании и надежный, как лом! Ведь почему в 1903 году братья Райт сляпали этакое страшилище? Да потому, что просто не знали — как должен выглядеть самолет. И весь мир методом проб и ошибок шел к нормальной аэродинамической схеме долгие годы. У нас есть большое преимущество в данном вопросе! Мы знаем, как это сделать!

— И сделаем! — добавил я. — Не в следующем году, так через пару лет! А до того враги могут идти по проторенной дорожке и строить дельтапланы. Если получится…

— Авиация — это очень хорошо! — кивнул Илья Петрович. — Полк торпедоносцев гарантированно сносит с поверхности моря все живое! Ну а пока их нет, потренируемся на кошечках… Слышал, что вы скоростные торпедные катера осилили?

— Есть такое дело! — Я вскочил на любимого конька. — Торпедный катер «Скат». Водоизмещение — семнадцать тонн. Каркас стальной, обшивка алюминиевая. Бронированная рубка. Две торпеды. Восемь двигателей внутреннего сгорания суммарной мощностью шестьсот сорок лошадей, максимальная скорость — тридцать пять узлов!

— Глиссирующий? — уточнил Дорофеев.

— Нет, килевой. С хорошей мореходностью. Правда, с небольшим запасом хода — всего двести миль. Но мы построили для их обеспечения плавбазу.

— Неплохо! — похвалил Илья Петрович. — А что за торпеды? Я знаю, что вы их и на эсминцы ставите.

— Торпеды на уровне Второй мировой! — горделиво сказал я. — Калибр — пятьсот десять миллиметров, длина — семь с четвертью метров, вес — две тонны, вес боевой части — четыреста двадцать килограммов. Дальность при сорокапятиузловом ходе — десять тысяч метров!

— Ого! — восхищенно воскликнул Дорофеев.

— При тридцатипятиузловом ходе дальность составит восемнадцать тысяч метров! — не преминул добавить я. — Назвали «Таранами»… Правда, на флоте это название отчего-то не прижилось. Там все больше «рыбками» кличут.

— Это потому, что слово «таран» имеет вполне определенное значение! Отличное от того, что делает торпеда! — словно малолетним дебилам, объяснил генерал-адмирал.

— Спасибо, Сережа, а то мы не знали! — язвительно сказал Дорофеев. — Ладно, будем считать технический ликбез законченным. Новинками я доволен — вы тут зря на месте не сидите.

— Ну, раз экскурс в мир техники закончен, то я предлагаю третий тост! — негромко сказал дед. — Величество, наливай!

Олегыч неторопливо расплескал водку по рюмкам. Все молча встали.

— Выпьем за наших соотечественников, всех, кто воевал на полях сражений, кто ковал им в тылу оружие, за тех, кто не вернулся…

— Хорошо сказал! — на выдохе произнес Илья Петрович, опустошая рюмку. — Эх, сколько раз я этот чертов третий тост произносил… Сколько друзей схоронил…

Дорофеев уселся на место и пригорюнился.

— Отставить грусть! — скомандовал дед. — Они погибли, чтобы мы жили! Давай-ка, возьми гитару да спой! Тысячу лет твоих песен не слышал.

Илья Петрович послушно взял стоящую в сторонке гитару, взял несколько аккордов, проверяя настройку, пару секунд посидел, настраиваясь, а потом запел:

Допев, Дорофеев взял поднесенную дедом рюмку, встал и громко предложил:

— Давайте выпьем за могущество и военную мощь нашей Родины!

— Ныне и присно! — добавил Альбертыч.

— Во веки веков! — подхватил Николай.

— Аминь! — закончил я.

Вскоре, как это часто бывает, общее застолье распалось на небольшие компании. Дед обсуждал что-то с Дорофеевым, Павел Александрович делился с Афанасием Ивановичем административным опытом, а Николай на пару с генерал-адмиралом решили расставить все точки над «ё».

— Я тебе пацан сопливый? — тихонько, чтобы не услышали «старики», наезжал адмирал. — Что за херня? Мы договаривались — флотом командую я!

— Ну, блин, и командуй! — тоже тихо отвечал император. — Кто, блин, тебе мешает?!

— Ты мешаешь!

— Я?! Совсем обурел, водоплавающий?! Да тебе создан режим наибольшего благоприятствования!!! Новую технику — тебе, лучшие кадры из последнего набора — тебе! Что ни попросишь — все даем! А ты, зараза, одного человека в государственных целях отдать не хочешь! Можно подумать, что я Алексеева к себе лакеем забираю!

— Серега, ты, в натуре, не прав! — вмешался я, пока эти альфа-самцы не сцепились по-настоящему. — Алексеев — не твой крепостной! Он на государственной службе! И начальство решило, что на другом посту капитан первого ранга принесет России больше пользы! Ты вообще про субординацию забыл? Решил, что ты один главный, а мы группа обеспечения?

— Сережа, ребята правы! — веско сказал незаметно подкравшийся дед. — Не путай личную шерсть с общественной! Мы все должны работать в команде!

Генерал-адмирал завернул сложную матерную конструкцию и повернулся к нам спиной. Постояв так несколько секунд, он обернулся и совершенно спокойным голосом сказал:

— Я все понял! Приношу свои извинения! Если Алексеев нужнее на посту князя Болгарии — забирайте. Одна просьба — после Босфорского десанта. Мне тяжело будет найти на должность начштаба подходящего человека, и куда сложнее ввести новичка в курс дела накануне серьезной операции.

— Принято! — сказал император, протягивая Алексею руку.

Дождавшись, когда мужики обменяются рукопожатием, дед хлопнул обоих по плечам и ушел к Дорофеичу, рассудив, что миссия по примирению конфликтующих сторон успешно завершена.

Выпив мировую, Николай все-таки решил прояснить один из вопросов, касающихся новинок отечественного кораблестроения.

— Вот скажи мне, Леша, почему ты отказался ставить на броненосцы двенадцатидюймовки с длиной ствола в сорок калибров? — решительно спросил у адмирала император.

— А, так солнце нашей промышленности уже настучать успело? — осклабился Алексей Александрович. — Отвечу по порядку! Ну, во-первых, у Димыча столько стволов все равно нет, сам знаешь, что крупнокалиберные орудия — изделия штучные и чрезвычайно трудоемкие.

Николай вопросительно посмотрел на меня.

— Истинная, хоть и печальная правда! — кивнул я. — Чтобы перевооружить «Екатерину», «Чесму» и «Синоп», требуется восемнадцать орудий. Это, блин, на два года работы! Сейчас готово всего шесть штук.

— Вот именно! — ехидно сказал Алексей Александрович. — Это по два ствола на корабль. Вместо двух стволов на барбетную установку — один. При этом кормовая установка вообще остается старой. И зачем нам этакая недовундервафля? С орудиями, способными вести загоризонтную стрельбу?

— Так именно для этого! Раскатать британцев с недоступной для их орудий дистанции! — с энтузиазмом воскликнул Николай.

— Эх вы, сапоги… — с отеческой усмешкой произнес адмирал. — Дистанция — всего лишь одна из составляющих морского боя. И не всегда большая дистанция — благо. Время стрельбы на расстояние в сто — сто двадцать кабельтовых еще придет. Построим новый тип боевых кораблей, где и будут стоять предложенные Рукавишниковым двенадцатидюймовки. Не волнуйся, не пропадут эти замечательные пушки!

— Ну а ты чего сделал, морячок? Поставил на броненосцы старье из Особого запаса?

— Это не совсем то старье, что ты имеешь в виду, Ники! Там из Особого запаса только стволы — все остальное сделано заново, причем ничего выдумывать не пришлось — унификация, кроме затворной группы, с предложенными Димычем артустановками, — объяснил Алексей Александрович. — Тебе подробно рассказать, почему я предложил ставить на «Катю» и ее систершипов восемнадцатидюймовые орудия с длиной ствола двадцать калибров?

• Предыдущая
• 42/58
• Следующая