Хроника одного задания - Гончар Анатолий Михайлович - Страница 15
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
… а воздух какой сегодня! Лепота! Кстати, и гнуса с вечера нет — фантастика. Вот меня даже на поэзию потянуло, строки сами собой… жаль, всё равно забуду, но хоть так, для себя…
Ага, приехали, мошки — окошки, — а попить — это в каком смысле? Мошки кровь пьют. Нда — стихотворец, блин. Ты бы ещё про вампиров что-нибудь насочинял. Спать надо, а не стихами заниматься, тебе охранение ещё разок — другой проверять, а ты тут…
Тьфу ты, боже мой! Всё, спать, спать, спать… И засыпая…
…возможно…. хороший бы стих получился… но завтра… теперь всё завтра…
Сашке старший прапорщик Ефимов как командир определённо нравился.
— Нормальный у нас группёр, — рассуждал он, сидя на фишке и от нечего делать вертя в руках маленькую, сломанную ещё с вечера веточку. — Получше многих. Что прапорщик, не важно, зато опыт — ого! — за долгие месяцы стояния в боевом охранении Прищепа уже привык вот к таким «сам с собой» беседам. Ведь вялотекущее время надо было как — то коротать. Так что сегодня он уже успел обдумать практически всё — и как распорядиться полученными деньгами, и какой камуфляж купит, что бы поехать на дембель, и куда в первую очередь завернёт, прежде чем показаться домой родителям. И вот теперь наступила очередь перебиранию косточек своего группника. — Зря, — рассуждал Сашка дальше, — кое-то их наших на него обижается — по мне так лучше до последнего дня поиск вести. Время намного быстрее идёт. Лучше в поиске, чем на засаде сидеть и от скуки дохнуть. Без поиска риск по — любому меньше, но попробуй угадай, где пулю схлопочешь. — При упоминании времени Прищепа непроизвольно взглянул на свои светящиеся стрелками командирские часы. Две маленькие точечки-чёрточки, уже почти невидимые, указывали, что время его дежурства давно прошло.
— Гриша, твоя очередь! — тихо позвал Сашка, но Ляпин даже не пошевелился. — Вот ведь спит без задних ног, не слышит! — Тоже вслух прошептал Прищепа и, тихонечко поднявшись, двинулся в сторону укрытого плащ-палаткой автоматчика. — Гриш, вставай! — снова зашептал Сашка, тормоша Ляпина за плечо.
— Сколько времени? — сонно отозвался Григорий, и Прищепа невольно улыбнулся: «Вот ведь, ещё даже глаза не продрал, а уже временем интересуется».
— Полночь, — всё так же тихо ответил Сашка, сунул ему в руку часы и, не дожидаясь, когда тот окончательно проснётся, направился к своему спальнику. Сделав шаг вперёд, он остановился, тихонько шлёпнул самого себя по башке и практически неслышно выдохнул:
— У, кретинос — идиотос, забыл! — и, вернувшись к поднимающемуся на ноги Ляпину, тихонько шепнул ему едва ли не в самое ухо:
— ПМка справа от пулемёта. В ямке.
— Я помню, сам клал, — отозвался недовольный тем, что его разбудили, Григорий, подавил назревающий зевок и отправился отбывать свою очередь дежурства. А Прищепа, как и собирался, пошёл спать…
А утро наступило, как всегда, слишком рано, чтобы дать бойцам выспаться. Наскоро перекусив, мы снова отправились в путь, несуетливо, даже медленно-лениво вытягиваясь в длинную людскую цепочку. Невольно подумалось, что смысла подгонять людей с завтраком не было. Пять — десять минут ничего не решали. Как и куда идти, Сашке я объяснил ещё с вечера, когда ходил «поглазеть» на позиции боевого охранения.
«Топаем, топаем»! — показал я рукой. Радиостанции внутригрупповой связи фешер просил пока не включать (да я, собственно, и не собирался), так что действовать мы продолжали по старинке — знаками. А «радио» оставалось про запас, на всякий случай.
Широкая фигура Прищепы постепенно удалялась. И вот уже его спина, ещё пару раз мелькнув следи древесных стволов, пропала из виду, спрятавшись за кустом орешника. Следом туда же скрылся и идущий вторым Ляпин; вот увеличил скорость, догоняя уходящих, Тушин; а теперь пора и мне. Я оглянулся назад, ещё раз проверяя, все ли встали в строй, все ли готовы?! Все, другого не могло и быть. Удовлетворившись увиденным, я слегка пригнул голову, чтобы не задеть о низко свисающую ветку и зашагал вслед за удаляющимся головным дозором. Я, уходя всё дальше и дальше от места нашей ночёвки, сообразно пройденному расстоянию мысленно представлял, как выдвигаются остальные: Гришин, Вячин, вот, наверное, уже пошла тройка Кудинова. В горах Чечни мы почти всегда идём один за другим, один за другим… Возможно, тем самым мы чем-то напоминаем выстроенные в ряд доминошные кости. Толкнёшь одну — и сразу повалится следующая, и так друг за другом все остальные. Только мы не валимся, а неторопливо двигаемся к цели. Тройка Кудинова уже должна была покинуть лагерь. Так, теперь тройка Довыденко. Ах да, сегодня ещё и фешник…
Но вот, пожалуй, уже и вся группа находится в движении. Все окончательно проснулись, растянулись в цепь, набрали дистанцию, в добрый путь, и «боже поможЕ?!» Каждый боец — звено. Выбей — и группа потеряет свою монолитность, распадётся на части, станет не так легко управляема и не столь стремительна.
Лечо последнее время не то чтобы везло — сказать везло было не совсем правильно. Всё было несколько сложнее — просто судьба, отбирая у него нечто, взамен давала что-то новое или иное. Вот и вчера до полночи он и подчинённые ему моджахеды устанавливали фугас, а днём выяснилось, что подключенная к нему плата дистанционного управления дала сбой. Может, где отвалился припой; может, какой диод или транзистор оказался бракованным; может, тоненький проводок был подсоединён не туда и не так. Может, может, может. Сто может, тысячи — ибо Лечо в радиоуправляемых фугасах не разбирался совершенно, и мысленно перебирая всё возможные причины отказа, был отнюдь не уверен, что в этих адских технологиях действительно есть диоды или транзисторы, но главное Лечо понимал — сбой был. Значит, напортачил тот, кто их делал, паял. И как не упирался Ваха, главный подрывник группы и, соответственно, он же «тот, кто», как не доказывал, что такое невозможно, как ни жал кнопку самим же сконструированного прибора, но взрыва не было. Не было ни тогда, когда по дороге промчался никем не сопровождаемый УАЗ, ни тогда, когда, гудя моторами, проскочили два БТРа, ни тогда, когда фыркая двигателями, проползла колонна материального обеспечения. Ваха даже дважды (рискуя всем) бегал к дороге, раскапывал лежавший на обочине снаряд и что-то там поправлял. Но напрасно. Когда же стало окончательно ясно, что взрыва не будет, (хотя, собственно, на что можно было надеяться? На чудо?) Лечо, едва ли не скрипя зубами от досады, дал команду на возвращение. И вот тут-то судьба и подмигнула ему своими чёрными блестящими глазками…
Прежде чем окончательно отойти от дороги, Лечо собирался некоторое время двигаться вдоль русла ручья по относительно ровной и безопасной, как он считал, местности, и лишь затем, обогнув близлежащее село, уйти в лес и раствориться в его зелени.
…Звук двигателя Лечо услышал едва ли не одним из первых. Кто-то что-то негромко крикнул, и шедшие в головняке боевики шарахнулись в глубину леса, а оба имеющихся в наличии гранатомётчика слаженно упали на колени и вскинули на плечи трубы гранатомётов. Но Лечо успокаивающе поднял руку. Он уже успел понять, что приближающийся объект ни в коей мере не может угрожать безопасности его отряда.
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
