Золотой Лис. 1-2 часть(СИ) - Иващенко Валерий В. - Страница 36

Для начала баронесса зашла издали и поинтересовалась — слыхал ли один молодой нахал о королеве Маргарите? В принципе, Ридд изучал в школе основы генеалогических деревьев — ведь королевская семья и королевский двор были основными заказчиками услуг мэтра Фуке — и не стал скрывать того, что помнит о великолепной женщине, матери покойного ныне короля и его обоих пока здравствовующих младших братьев.

— Судя по нескольким виданным мною картинам, та дамочка в неизменно ярко-алом была не только необычайной красавицей, но и столь же редкостной стервой.

— Отменная характеристика, — баронесса бесшумно приложила несколько раз ладони друг к дружке в жесте восхищения, а затем выдала такое, что Ридд едва не упал со своего места. — Так вот, молодой человек. Блистательная и распутная королева Марго в своё время подарила королю троих сыновей — но я крепко сомневаюсь, чтобы тот являлся отцом хотя бы одного из них…

Если бы парню сейчас огрели по голове палкой или заехали с прилежанием в ухо, он вряд ли бы обратил особенное внимание на такую досадную мелочь. Согласитесь, узнать, что династия Ранневиков вдруг оборвалась по прихоти королевы Марго, оказывалось в высшей степени шокирующе — особенно учитывая тот факт, что двое младших братьев покойного короля теперь имеют прав на трон не больше, чем хоббит из трактира или базарный нищий. И если это так, то драка за корону предстоит такая, что только держись!

— Давненько я не получал этаких ударов, — признал вовсе не легонько пришибленный Ридд и заметил дальше, что уже заранее боится равного по весу вопроса её милости.

А пожилая женщина молчала, и от её лёгкой, еле заметной и загадочной улыбки смутившийся парень некстати вспомнил, что при входе в замок так и не смахнул со своих сапог лёгкую пыль городских улиц.

— Совершенно верно, мастер Ридд — если вы ещё раз появитесь мне на глаза небритым, я открою дверь псарни и затравлю вас собаками.

Парень уже пришёл в себя. Настолько, что в душе даже позабавился небольшой ошибке собеседницы. Но всё же, он припомнил — на баронской псарне среди легконогих охотничьих собак имелись и несколько северных мастиффов, и вот с теми-то бестиями иметь дело как-то не хотелось даже со своей шпагой в руке. Поговаривали, что когда ещё деду нынешнего барона подарили этих зверюг с подобными медвежьему капкану челюстями, в здешних охотничьих угодьях потом и волки-то перевелись…

— Итак, мастер Ридд, я хотела бы услышать ответ на вопрос — каким противоестественным способом вы лишили бы меня жизни, если бы… — выдержка всё же на миг изменила баронессе. Голос её чуть зазвенел, а глаза странно заблестели не в такт медленно колыхающемуся от сквозняка огненному язычку свечи.

Летняя ночь медленно, неслышно, однако неотвратимо вступила в свои права. Золотистый луч Соль на ковре причудливо открещивался от лёгшего наискось и ещё чуть розового света только что взошедшей Белль. От балконной двери вползла особая, уютная и прохладная тишина, которую не портили даже далёкие окрики часовых и еле слышная песня какого-то пьянчужки из города. Эх, в такую бы ночь не маяться дурью, а целовать под клёном какую-нибудь юную прелестницу с влажно мерцающими от счастья глазами…

Ах, как здорово! Это и есть романтика?

"Стоп-стоп!" — сердито оборвал себя опомнившийся Ридд, — "Целоваться куда лучше в постели!"

— Что ж, ваша милость. Вы чуть ошиблись, но совсем чуть-чуть. Если бы сведения меня не устроили, я просто сбежал бы вниз по ступеням вашего дома — с тем, чтобы никогда не появляться боле в стенах этого замка.

Баронесса откликнулась далеко не сразу. Некоторое время она размышляла, по исконной женской привычке спрятав взор под полуопущенными ресницами, и лишь затем призналась, что никак не видит здесь подвоха.

— Я-то живу снаружи замка, ваша милость. И чуть улавливаю ветры, кружащие вокруг этих стен. Поверьте, если я просто уйду в сторону, за жизнь баронской семьи Шарто завтра никто и медяка ломаного не даст.

Ридд никогда не играл в кости, карты и прочие азартные, гм, развлечения. Не потому, что не умел — в школе мэтра Фуке обучали и куда более экзотическим вещам — а просто потому, что не желал ставить содержимое своего кошеля в зависимость от неизвестно чего. Что такое блеф, он догадывался слабо, но сейчас именно блефовал. Он уже знал, какой ответ даст ему завтра молодой барон; хотя и не догадывался, каким боком тут замешаны эльфы. Готов был даже прозаложить голову, что угадает ответ старого палача из подвалов… но вот ни за одну мысль в голове собеседницы ручаться нипочём не стал бы.

Потому что баронесса медленно покивала головой и ответила как-то буднично и просто.

— Вот только теперь я уверена, что избрала правильный путь…

Нет, положительно, понять этих женщин не стоит даже и пытаться! Тут любая волчица, уводящая погоню от норы с волчатами, от зависти просто сдохнет, как же путано-кручено ходят тропочки в этих с виду легкомысленных и ветреных головках! Ридд без особого внутреннего протеста отложил все эти непонятки на потом — пусть немного само в голове поварится — и стал прощаться. Дел впереди немеряно, а ночь не такая уж длинная. Да и на утреннее свидание… увы, всего лишь с бароном — он хотел прибыть с более-менее соображающей головой.

Предложи навеять ей сон, мастер Ридд! Я помогу.

— Осмелюсь, ваша милость, настоятельно рекомендовать крепкий и восстанавливающий силы сон. У меня есть кое-какие способности по целительской части… вот так.

Нескольких жестов и слов над чуть вздрогнувшей от чуждой силы женщиной оказалось достаточно, чтобы веки её смежились, а сама она расслабилась и мерно, еле слышно задышала. Ридд на прощание легонько коснулся лба спящей губами, давая возможность дриаде завершить несложное сонное заклятье, а потом всё тем же путём, по внешней стене, ускользнул из будуара отчаянной госпожи баронессы…

Старый палач и по жизни не выглядел мирным голубем с кленовым листочком в клюве, но сейчас взгляд бесцветных глаз из-под насупленных бровей что-то и вовсе не лучился добродушием. Что-то настолько встревоженное почудилось спускавшемуся по ступеням Ридду, что ему стало вдвойне неуютно под изучающим взором хозяина этих мрачных подвалов.

Воцарившаяся наверху темнота тут была вовсе ни при чём. Правда, что свет солнца никогда не заглядывал в угрюмые подземелья — но брезговала ими и чаровница-ночь. Не свистал здесь соловушка, не роились под лунным светом полоумные цветочные феечки. И даже мрачный мохнорылый охотник, нетопырь не пролетал неслышно в поисках глупых мотыльков.

Словом, ни ночь, ни это узилище тут ни при чём. А при том здесь вот этот несуетливый дедушка, которого в другое время Ридд охотно бы нанизал на пару футов шпаги или определил бы в петлю под крепкой ветвью…

— Умеешь же ты задачки подкидывать, мастер Ридд, — буркнул баронский палач, едва закрыв дверь в свою тесную и захламлённую наводящими дрожь инструментами каморку.

Стих стон какого-то бедняги из дальней камеры, отрезало и позвякивание подпалачика, готовившего и смазывавшего к завтрашнему трудовому дню какое-то замысловатое приспособление. А дедок сидел за столом, сгорбившись и сквозь зубы поминая всуе всех до единого демонов, каких только и мог припомнить.

Ридд уже забеспокоился — не придётся ли применять к дедку кое-какие развязывающие язык меры, но тот вдруг сгорбился и негромко заговорил сам. Оказалось, что подозрения городских жуликов и мастера Ридда верны. Монашек из Храма уже обретается в пытошных застенках и поёт аки пташка. Только, поменьше бы таких певцов непернатых!

— Поначалу упирался маленько, трепыхался. Та ничо, и не таких обламывали, — палач дёрнул щекой. — Молитовки святые, на кои он надеялся, мягонько мы сняли, а там уж…