Летающее счастье - Чайковская Ольга Георгиевна - Страница 13
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
Васька наконец стал похож на человека, но повсюду у него остались клоки бурой шерсти, особенно на ногах и около ушей.
На ногах – это ещё туда-сюда, можно закрыть ботинками, а вот около ушей – это было хуже. Пришлось Ваське отпускать длинные волосы. По счастью, тут как раз подоспела и мода, так что всё обошлось.
Свою человеческую жизнь Василь Васильич начал неважно. Он попросился жить к одним очень добрым и славным людям, мужу и жене.
– Конечно, конечно, – сказали муж с женой, – поживите у нас, пока не найдёте себе квартиры. У нас сейчас сын с женою в отпуске, их комната свободна целый месяц.
– Но у меня, знаете, пока… финансы поют романсы.
Этим Васька хотел сказать, что у него нет денег.
– Зачем нам деньги, всё равно комната пустая, живите, пожалуйста, и нам будет веселей.
Как видите, это в самом деле были хорошие и добрые люди.
Стал Василь Васильич у них жить. Они старались угостить его чем-нибудь вкусным, да ещё сделать так, чтобы он при этом не обиделся. А Василь Васильич, конечно, не обижался и в минуту съедал всё, что ему давали.
Прошёл месяц, и вернулись из отпуска сын с женой.
– Знаете, Василь Васильич, – сказали ему его добрые хозяева, – нам очень жаль, но вернулся из отпуска сын, нужна комната. И вот…
Хозяева очень стеснялись – им было жаль Василь Васильича.
– Какая ещё комната? – спросил Василь Васильич и нахмурил брови, как бы что-то припоминая.
Хозяева были удивлены:
– Но мы же вас предупреждали… Сын…
– Не слыхал, – холодно ответил Василь Васильич. – Ничего не знаю.
– Но ведь… это наша комната… И мебель в ней стоит наша, и подушки, и одеяла, и бельё – всё это…
– Я решительно не понимаю, о чём вы говорите, – ответил Василь Васильич, глазом не моргнув. – Все эти вещи я привёз с собой. Кровать ещё моей покойной бабушки. Одеяло ещё моего покойного дедушки. Могу, если хотите, свидетеля привести.
– Как же вам не совестно, Василь Васильич! – воскликнули бедные хозяева квартиры.
– А не будьте разинями, – смеясь, ответил тот, – не будьте дурачками. Дураков, говорят, надо учить.
Василь Васильич был очень доволен собой и собственной ловкостью.
Так начал он свою человеческую жизнь.
В один из первых дней после своего превращения пришёл он к директору большого клуба.
– Я довольно-таки знаменитый пианист, – сказал он.
У нас в доме часто произносилось это слово, и Васька прекрасно знал, что такое пианист.
При этом, как вы догадываетесь, он не смог бы сыграть чижика-пыжика одним пальцем.
Директор клуба не предполагал обмана. Ему очень хотелось устроить хороший концерт, и поэтому, когда «пианист» сказал, что он «чересчур знаменитый», а потому деньги берёт вперёд, не стал с ним спорить.
Василь Васильич взял деньги и, конечно, исчез. В этот день он наелся, напился и долго хохотал в своей комнате.
Когда деньги кончились, он вспомнил, что многое знает по географии от дворника Кудлатыча, и пошёл устраиваться в школу учителем географии. Чем это кончилось, нам с вами известно. Его прогнали.
Потом он пошёл работать ночным сторожем в гастроном. В первую же ночь из магазина исчезли все сосиски, а под утро и сам сторож.
Василь Васильич очень гордился своими обманами. Совесть его нисколько не мучила, потому что он никого не жалел. Напротив, он много смеялся, лёжа в отнятой им комнате, на чужой кровати, под краденым одеялом. Кстати, у него начал отрастать живот.
* * *
Настала осень. Но мы всё ещё ходили в походы. «Плохой погоды не бывает, – говорили мы, – бывает только плохая одежда». Поэтому мы запасались шерстяными носками и свитерами, толстыми куртками (одному из нас одежда и вовсе была не нужна) и отправлялись в путь.
Впрочем, нам не о чем было тужить и беспокоиться: хотя и похолодало, но дни были солнечные.
Золотая осень!
Осины стояли красные, берёзы – бледного золота, дубы – тяжёлого золота, тёмного, червонного. А каким огнём пылали клёны – этого я вам и рассказать не могу!
В лесу уже нечего было собирать и совсем нечего было есть – ни ягод уже не было, разве что рябина, ни грибов. Зато было что посмотреть!
Мы шли и глазели во все глаза.
– Давайте хоть сегодня не говорить про Ваську, – предложил сын. – Всё равно ничего сделать с ним мы не можем. Ведь не пойдёшь в милицию и не скажешь, что это наш кот. Даже если бы мы и смогли это доказать, что толку? Нельзя же теперь брать его домой и держать в передней на подушке!
– В самом деле, не будем больше говорить про Ваську. А то целыми днями всё о нём, всё о нём…
И мы перестали говорить о Ваське.
Мы нашли нашу речку – небольшую, извилистую, текущую глубоко меж высоких берегов. Каждый, кто ходил в походы, знает, что для стоянки, особенно в прохладные дни, нужно выбирать высокие места.
И мы нашли прекрасное место на высоком берегу речушки, среди сосен. Там, где растут сосны, – всегда сухо.
Скоро запылал смолистый костёр и поспел обед, который состоял из трёх блюд, так как, кроме картошки и чая, мы вскрыли ещё коробку мясных консервов. Их мы жарили на сковородке вместе с луком. К чаю я захватила оладьи, которые печёт наша бабушка, – эти оладьи все мы, включая Ральфа, очень любили.
Сидели мы, конечно, не на земле, если не считать пса, а на рюкзаках; сперва ели и пили, а потом стали просто разговаривать. Время от времени кто-нибудь из нас подкладывал хворост в костёр, который горел жарко, и жар был такой, что приходилось отодвигаться.
Итак, нам было тепло и мы были сыты.
Оставалось что?
Сказка, разумеется.
Последнее время в это дело мы внесли некоторый порядок. Я стала рассказывать так: один раз, предположим, немецкая сказка. Другой раз – французская или какая-нибудь другая. Сегодня я решила рассказать им английскую сказку. Это была
Когда-то давным-давно жил в Англии король Артур. При дворе его было много прекрасных рыцарей. Собираясь во дворце, они всегда садились за круглый стол. А почему за круглый? Потому что все они были равны между собой, как братья, и ни один не хотел сидеть во главе стола, словно бы он старший и более важный. Если же стол круглый, то все сидят одинаково по кругу.
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
