Пинбол - Косински Ежи - Страница 33

— На следующей неделе я буду в Тихуане, — выпалил Остен в порыве, не оставившем времени для раздумий. — Хочу испытать мою игру и мой голос, — он рассмеялся, — перед народом.

— Вы имеете в виду, выступить перед публикой? — Похоже, это ее удивило.

— Почему бы и нет?

— Но почему в Мексике? Почему в Тихуане?

— Ну, говорят, туда каждый день приезжает более двадцати тысяч человек! При такой массе народа, бесцельно слоняющегося по улицам, можно не быть Годдаром, чтобы встать и запеть, — рассмеялся Остен.

Она тоже улыбнулась:

— Где же вы собираетесь играть?

— Да где угодно! На какой-нибудь маленькой площади или в кафе. В любом месте, откуда я — или публика — смогу удрать побыстрее!

— Вы собираетесь петь по-испански?

— Только по-английски. Я недостаточно хорошо знаю испанский.

— Очень жаль! — воскликнула она. — Я так люблю "музыка ранчера" — настоящие мексиканские народные песни.

Остен задумался.

— Правда? А какие ваши любимые? Может, у меня и получится.

— Сейчас мне больше всего нравятся "Volver, Volver, Volver" и "El Rey", — без колебаний ответила она. — Они есть в любом мексиканском магазине пластинок.

— Сегодня же вечером куплю, — заверил ее Остен.

Когда они с Остеном направились к выходу, женщина взглянула на часы:

— Я должна идти.

Старый седовласый кассир торжественно пробил чек и записал на чеке имя покупательницы и номер ее комнаты.

Как только они покинули магазин, к Лейле Салем вежливо обратились два оливково-смуглых мужчины в деловых костюмах. Один из них произнес что-то на арабском, и она с виноватой улыбкой повернулась к Остену:

— Мои вездесущие телохранители, — со вздохом объяснила она. — Спорная защита от врага, зато бесспорная помеха для друзей. — Она коснулась руки Остена. — Надеюсь, вы не возражаете, если они будут сопровождать меня, когда я приду вас слушать?

Он испугался, что не сумеет скрыть свой восторг.

— Ваш муж тоже там будет?

— Сомневаюсь, — сухо ответила она. — Ахмед не очень хорошо себя чувствует. Он нуждается в отдыхе и покое. Но мои дети, конечно же, придут. Так что, пожалуйста, не забудьте позвонить в «Шахрезаду» и сообщить мне, куда приходить. — Она вынула из сумочки визитную карточку и протянула Остену. — Вот кого нужно спросить. Не забудьте.

Он все решил; он уже представлял себе, что будет делать, и, даже ничего еще не совершив, видел результат, как будто это была мелодия, звучащая в голове и готовая вырваться наружу. И он готов был рискнуть и воплотить в жизнь свою идею. Сознание, размышлял он, подобно идеальному музыкальному инструменту — невидимому, компактному, способному синтезировать любые звуки, — жаль только, что инструмент этот требует от своего слушателя, тела, воплощать результат мысли в физической реальности.

После встречи с Лейлой Салем он доехал до Тихуаны и отправился в самый большой магазин грампластинок, где купил все доступные версии двух любимых Лейлой народных песен, записанные в Испании, Мексике и других испаноязычных странах. Затем он прошелся по улицам, где было полно народа: смуглые аборигены, легко узнаваемые американские туристы и толпы загорелых крестьян, которых привлекла в этот стремительно развивающийся город надежда заработать на его многочисленных стройках. Где-то на полпути между богатыми торговыми центрами на авенида де ла Революсьон и трущобами, у арены для боя быков, Остен обнаружил то, что искал: кафе с открытой террасой, способное вместить около шестидесяти человек, при безликом отеле под названием "Ла Апасионада".

Он зашел внутрь и побеседовал с менеджером, низеньким пухлым мексиканцем средних лет, бегло говорящим по-английски. На ломаном испанском — дабы проверить себя — Остен объяснил мужчине, что работает на американскую компанию, производящую музыкальные инструменты, и хотел бы недели на две воспользоваться террасой кафе, чтобы опробовать новую электронную консоль, последнюю разработку, перед живой публикой. Он вполне сознает, сказал Остен, что его игра и пение нарушат заведенный порядок «Апасионады», а потому готов платить за использование террасы, равно как и за комнату в отеле.

Почувствовав, что дело пахнет хорошими деньгами, мексиканец ответил Остену, что он редко пускает в свое заведение певцов, потому что слишком любит женщин, а если верить старой поговорке, певцы, как и тореадоры, уводят лучших девушек. После чего захохотал и назвал сумму, явно чрезмерную по местным понятиям, но для Остена вполне терпимую. Он немедленно выдал менеджеру задаток — треть запрошенной суммы — и пообещал на неделе вернуться и приступить к работе.

Завершив дела, Остен вернулся в Сан-Диего и, припарковавшись у лучшего здесь магазина музыкальных инструментов, зашел внутрь. В дверях его приветствовала девушка с азиатскими чертами лица и манерами массажистки, послушной любой прихоти своего клиента. Услышав, что Остена интересует электронная музыка, она проводила его к прилавку, где стоял очкастый молодой человек в несвежей белой рубашке с темным галстуком и мешковатом полосатом костюме, вполне способный сойти за исследователя из находящегося неподалеку Института Солка.

Продавец представился, и Остен уселся в кресло. На прилавке он заметил несколько брошюр с изображениями самых современных музыкальных консолей.

Продавец перехватил его взгляд:

— "Паганини". Электронная консоль. Последняя разработка, — сообщил он. — Феноменальная разносторонность исходящего звука. Встроенная ФССЗ — фабричная система, синтезирующая звук, — дает абсолютно идентичную имитацию флейты, кларнета, тромбона, трубы, горна, саксофона, губной гармошки, тубы, гобоя, скрипки, фортепьяно, клавесина, гитары, гавайской гитары, банджо, альта, арфы, камертона, большого барабана, маримбы, ксилофона, виброфона, тарелок, а также всех остальных инструментов. — Он перевел дыхание и продолжил: — «Паганини» способен охватить такие специфические звуки, как грохочущая кухонная утварь, сухие зерна, шуршащие в стеклянном кувшине, шум вечеринки, барабанящие пальцы, щелкающие пальцы и щелкающая резинка для трусов, — он снова набрал воздух, — звякающее серебро, шуршащий целлофан…

— Я согласен на кухонную посуду и сухие зерна в стеклянном кувшине, — перебил его Остен.

Продавец расцвел.

— Хитроумные японцы ничего не упустили, — воскликнул он, протягивая Остену несколько буклетов. — В автоматической ритм-секции «Паганини» имеются, — он взглянул на буклет в поисках подтверждения своих слов, — тридцать шесть аутентичных ритмов: марш, свинг, рок, танго, румба, босанова, вальс, баллада, болеро, бегуэн, мамбо, самба, равно как и несколько менее известных латиноамериканских ритмов…

— Латиноамериканских ритмов? — переспросил Остен.

— Да. Широчайший выбор, учитывая нашу близость к Мексике и Южному полушарию. А знаете, что самое поразительное? С тысячами музыкальных комбинаций, доступных «Паганини», вы, в сущности, создаете новый инструмент, каждый раз садясь за игру!

— Хотелось бы мне создать заново себя самого, — сказал Остен.

— Это с «Паганини» почти доступно, — заверил его продавец, заглядывая в буклет. — Причем «Паганини» настолько компактен, что вы сможете создавать «себя» практически где угодно.

Он взял у Остена один из буклетов, написал на нем цену и вернул, словно карту в казино.

— И стоит эта штука совсем недорого. — Он улыбнулся. — Это потому, что такие мелодии пользуются большим спросом, у нас их покупают ночные клубы и странствующие рок-исполнители, композиторы и авторы песен. Известно ли вам, что несколько таких электронных консолей даже были установлены в салонах больших реактивных авиалайнеров? — На этом продавец исчерпал свои доводы.

Остен взглянул на сумму, указанную на листке.

Продавец забеспокоился.

— Какую музыку вы играете? — спросил он.

— Всякую, — ответил Остен. — Я много импровизирую.

— Тогда «Паганини» создан именно для вас. С помощью особого линейного входа вы можете ввести туда все, что записали с дисков или на живом концерте, а также любую музыку, воспроизводимую электронной аппаратурой — радиоприемником, телевизором, плеером… Ему доступно даже ваше собственное пение…