Путь Дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 83

Гедер провел большую часть своей жизни в пределах Антеи. Путешествие означало поездку из Ривенхальма в Кэмнипол, или, во время королевской зимней охоты, в Кэвинпол, Севенпол и Эстинпорт. Он посетил Калтфель, столицу Астерилхолда лишь однажды в детстве, будучи на свадьбе у дальнего родственника. И он ходил в поход на Ванаи при лорде Тернигане, а после при сэре Алане Клине. Он никогда не представлял себя путешествующим в одиночку, или землях, бесплодных как эти, а тем более, что местные жители никогда не слышали об Антее или Расколотом Престоле. Но когда он оказался в деревушке, где лачуги лепились вокруг узкого, безжизненного на вид озера, настороженные люди, вышедшие ему на встречу, качали головами и пожимали плечами.

С равным успехом он мог бы им также сказать, что прибыл со звезд или темных подземных стран. Это бы значило то же самое, а, возможно, и более. Жители гор были Первокровными, но с такими одинаковыми оливковыми лицами, темными глазами и густыми жесткими волосами, что казались членами одной большой семьи. Некоторые из них знали языки культурного мира достаточно хорошо, чтобы торговать с аванпостами, но большинство говорили на местных наречиях, которыми Гедер мог почти свободно изъясняться, благодаря некоторым, прочитанным им древним книгам. Ему казалось, что он очутился в далеком прошлом.

— Синир, — сказал Гедер. — Это Синирские горы?

Юноша покосился через плечо на дюжину мужчин, подошедших из деревни, и облизал губы.

— Не здесь, — сказал он. — Восточнее.

С одной стороны, все, кого он ни встречал в этих пустынных, иззубренных горах, казалось, знали это слово, понимали, что он имел в виду спрашивая. С другой, Синирские горы были чуть-чуть восточнее вот уже почти две недели, отступая перед ним словно мираж. Узкие пыльные тропы змеились по долине, и вдоль крутых, скалистых склонов. Они были немногим шире оленьих троп, и Гедер не раз дивился, оставляя позади населенные земли только для того, чтобы обнаружить очередную убогую деревушку за следующим поворотом.

— Можете показать мне, — спросил Гедер. — Кто нибудь из ваших людей сможет отвести меня туда? Я заплачу вам медью.

Не то, чтобы медь оказывала хоть малейший эффект на этих людей. Монеты здесь ничего не значили. Меньше, чем могли бы сделать даже маленькие самоцветы. Его черный кожаный плащ больше бы здесь пригодился, но он не хотел с ним расставаться, а кроме того, никто из встреченных им с момента отъезда из Кешета в неисследованные земли не выказал ни малейшего интереса в его предложениях. Он спросил по привычке. Потому, что и раньше всегда спрашивал. Он не надеялся по настоящему, что они готовы заключить сделку.

— А зачем тебе туда, — спросил юноша.

— Я кое-что разыскиваю, — сказал Гедер. — Старое место. Очень старое. Оно имеет отношение к драконам.

Человек снова облизал губы и, поколебавшись, кивнул.

— Я знаю место, которое ты имеешь в виду, — сказал он. — Оставайся здесь на ночь, а я зайду за тобой утром.

— Правда?

— Тебе нужен старый храм, так ведь? Где святые обитают?

Гедер подался вперед. Он впервые слышал о храме или жрецах, и сердце его ускорено забилось. Были рассказы и ссылки в нескольких очерках о падении Империи Драконов, в которых говорилось о стаях спящих драконов, погруженных в вечный сон и укрытых в дальних концах мира. Это может оказаться сокрытым собранием книг, свитков, легенд и традиций. Если бы ему удалось убедить местный жреческий класс позволить ему прочесть книги, или купить копии… Он попытался представить, что мог бы предложить для обмена.

— Принц?

— Что? — переспросил Гедер. — Ах, да. Старый храм, точно. Туда-то мне и нужно. А стоит ли ждать утра? Мы могли бы пойти прямо сейчас.

— Утром, сэр, — сказал юноша. На ночь останешься с нами.

Деревня похвалялась двумя дюжинами деревянных лачуг, лепившихся друг к другу на куче золы. Возможно, сотни жили здесь в холодном, тихом убожестве. Высоко над ними парили и кричали ястребы, поднимаясь по спирали к солнцу. Гедер позволил своему оруженосцу поставить палатку на берегу озера, сразу за околицей деревни, назначив каждому из слуг нести стражу часть ночи. Нельзя сказать, что пяти слуг будет достаточно, чтобы защитить его в случае, если местные будут угрожать, но если хоть малая предосторожность это большее, что у него есть, он удовлетворится и этим.

На рассвете в его лагерь пришла старуха с миской месива из кореньев, и кусочков вареного мяса в нем. Он поблагодарил ее, и дал ей несколько из оставшихся медяков, а затем забыл о еде, не проглотив ни кусочка. Дневной зной разлился над землей, а холодный ночной воздух исчез вместе с росой. Гедер лежал на койке, его ум полностью бодрствовал и был неспокоен. Долгий, медленный ужас ожидания сна стал тяжелейшей частью его жизни. Плохая еда, отупляющая монотонность дороги, полное одиночество, все раздражало его, но в минуты покоя, между тем как он ложился в темноте и засыпал, все то, чего он мысленно избегал настигало его.

Он представил, что еще могло случиться в Кэмниполе. Заговорщики, после попытки государственного переворота, должно быть искоренены, повешены на улицах. Это лучшее, на что можно было бы надеяться. Или, может быть, нахлынула новая волна наемников-мечников и вырезала половину двора. Он гадал, последовал ли отец Джори Каллияма тому же совету, что и Гедер. В какую часть света мог отправиться Джори, если бы стремился убежать от беспорядков?

Гедер представил возвращение домой, в совершенно преображенное королевство. Что если Астерихолд нанял наемников для первого удара полномасштабного вторжения? Когда Гедер повернет домой, там уже может не быть ни Антеи, ни Расколотого Престола, ни Ривенхальма. Его отец, возможно, мертв уже сейчас.

Или Клин и его люди снова могли войти в фавор. Гедер нарисовал себе картину, где он лишь въехав верхом через восточные ворота сразу натыкался на стражников, готовых арестовать его, и бросить в государственную тюрьму.

Утром мечты поблекли, а его слуги принесли пару горстей сушеных яблок и жестяную кружку с водой. Пол-дюжины мужчин собрались у начала тропы. Возле них припала к земле низкая повозка, груженная корзинами сушенных бобов и тремя свежезабитыми козами. Подношение для храма, вероятно. Старший мужчина хлопнул в ладоши, сильно и громко, а другие подхватили толстые веревки, таща повозку по жидкой грязи. Гедер последовал за ними на лошади, единственный всадник во всей компании.

Тропа, по которой они шли, извивалась по холмам, цеплялась за края трещин и скал. Сами скалы изменились, став более островерхими и крутыми, как будто столетия эрозии не сумели сгладить их. Гедер пустился в размышления о родстве этого пейзажа и драконьих дорог. Могла ли быть эта изломанная местность здесь столь же древней? Могло это быть тем, что отличало горы Синир от окружающих?

Форма некоторых скал причудливо напоминала чьи-то останки. Там были легкие, изящные кривые, а места, где скалы, казалось, были подогнаны вместе, сочленялись как кости. На одном из лугов, которые они прошли, скопление изогнутых террас отмечало края бледной, пористой скалы, которая никак не походила ни на иссушенные камни пустыни, к которым уже привык Гедер, ни на новую, корявую географию. Эффект был такой, будто здесь умер великан, в беспорядке разбросав свои ребра по земле. Гедер поднял голову и увидел череп.

Один только лоб шириной был с корпус лошади. Он мог бы сесть внутри пустых глазниц. Морда скрывалась в земле, как если бы павший дракон пил из нее, а пять кинжалоподобных зубов все еще цеплялись за челюсть. Столетия свирепого солнечного света выбелили кость, а ветер, песок и дождь не истрепали ее. Гедер в изумлении натянул поводья. Поселяне продолжали тянуть повозку, переговариваясь, передавая друг-другу бурдюк с водой. Гедер спешился и направился к черепу. Поколебавшись, он протянул руку и коснулся теплой от солнца драконьей кости. Тело лежало здесь тысячелетия. Еще до того, как началась история человечества.

— Принц, — позвал юноша из деревни. — Идем! Идем!