Клык Фенрира - Голубева Марина - Страница 64

— Неправда! — возмущенно воскликнул Алексей.

Он снял шнурок, повертел в руках красивую резную штуковину, даже потряс, прислушиваясь, не гремит ли там что-нибудь, совсем как в детстве тряс шоколадные яйца «киндер-сюрприз», стараясь понять, какая игрушка там спрятана. В футляре ничего не гремело и не шуршало. Похоже, странный знакомый говорил правду. Стало до слез обидно. Ведь столько сил потратил, столько страху натерпелся, жизнью рисковал, Хенну, вон, вообще погиб. А все ради пустышки!

Молодой человек со злостью рванул за золотую крышку, раздался щелчок, и в руке у него оказался нож. Нет, это действительно был клык, вставленный в резные ножны, только совершенно необычный: величиной с ладонь, острый как бритва с одного края и слегка загнутый.

Раздался вибрирующий звук, который обрушился, как лавина, нарастал, вворачивался в мозг. Затем, когда стало совсем невыносимо, послышался дребезжащий звон, как будто лопнула огромная струна, и наступила тишина.

Алексей потрясенно смотрел на зажатый в руке клык-нож с позолоченной рукояткой, а рядом весело хохотал странный парень. Ощущение непоправимой катастрофы было настолько сильным и острым, что молодой человек даже слегка протрезвел и с ненавистью взглянул на подло обманувшего типа.

— Зачем?! Ты зачем сделал это?!

— Уж и пошутить нельзя. Я ж тебе говорил, что шутить люблю. — Наглец, развалившись на стуле, равнодушно ковырял ногтем в зубе.

Алексей вскочил, его мотнуло на стол, пытаясь удержаться на ногах, он сшиб бутылку. Брызги вина каплями крови заалели на белоснежном жабо самозваного барона, который захихикал, довольно потирая руки. Взбешенный молодой человек зарычал и схватился за подсвечник, но наткнулся на холодный и пустой взгляд, и его как ушатом холодной воды окатили. Нет, ярость не прошла, обида тоже, но стало совершенно ясно, что ничего он подлому типу не сделает. Потому что до дрожи, до холодного пота боится его. Страх этот был совершенно иррациональный, сильно захмелевший Алексей не задумывался об этом. Он лишь, оскалившись, с грохотом поставил подсвечник и прохрипел сквозь удлинившиеся клыки:

— Сволочь ты, Йотунсен!

«Йотунсен… йотунов сын!» — мгновенное озарение потрясло, пазл сложился, и пораженный Алексей выдохнул:

— Локи?!

— Опаньки! — Парень хлопнул себя по коленям. — Догадался-таки!

Молодой человек почувствовал сильное головокружение и непреодолимое желание немедленно убраться отсюда. Он развернулся и, пошатываясь, кинулся к двери, уже не заметив, как оживший мифический персонаж с довольным смехом растаял в воздухе.

Разозленный Алексей, на ходу крикнув Семену, чтобы тот закладывал карету, выбежал на крыльцо. За ним выскочил трактирщик.

— Эй, господин хороший, а платить кто будет?! — схватил трактирщик Алексея за рукав. — Ели-пили, так рассчитаться бы надобно.

Парень раздраженно глянул на вцепившегося в него хозяина. Мельком удивившись тому, что трактирщиков почему-то двое, он, не глядя, сунул первому попавшемуся несколько медяков и снова заорал:

— Семен, ты слышал меня?! Запрягай давай, мы уезжаем!

Появившийся на крыльце старый солдат ошарашенно уставился на него.

— Лексей Дмитрич, помилуй бог, куда теперь ехать-то, ведь ночь на дворе уже…

Алексей зло мотнул головой, его шатнуло, и он, чтобы не упасть, двумя руками ухватился за перила.

— Э-э-э, да ты пьян совсем, барин, — сокрушенно протянул Семен, — как же тебя угораздило так набраться-то, ровно дитя неразумное…

— А вот это не твое дело! Ну, набрался? Ну и что? — Молодой человек с трудом удерживал равновесие на ступеньках. — Поучать он тут будет! Я сказал — едем, и — точка!

Голова кружилась, крыльцо ходило ходуном, и Алексей, пробормотав: «Хлипкое все! Того гляди, развалится», — плюхнулся на ступеньку. Посмотрев на нерешительно топтавшегося рядом Семена снизу вверх, раздраженно прорычал:

— Ну!

Расстроенный солдат хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и пошел к конюшне.

Алексей обвел пьяным взглядом округу, очень хотелось еще на ком-нибудь сорвать кипевшую в нем злобу, но двор был пуст, даже собака забилась в конуру. «Мерзавец… Каков мерзавец… Ведь знал же про Клык!» — слова куда-то подевались, впрочем, как и мысли, осталась лишь пьяная обида, затопившая все его существо. Хотелось побыстрее уехать из этого поганого места.

— Семен, ну скоро ты там! — раздраженно крикнул он в темноту двора.

Наконец карета была готова. Старый солдат, горестно вздыхая, помог Алексею подняться и довел до рыдвана. Но у дверцы молодой человек заупрямился и, мотая головой, потребовал, чтобы Семен его тащил на облучок, как назидательно заявил парень: «Дабы мерзость кабацкая повыветрилась». Непонятно было, что имелось в виду: то ли воспоминания о собственной глупости, то ли хмельной угар. Наконец, с грехом пополам дядьке удалось втащить Алексея, и мотающийся, норовящий сверзиться вниз парень уселся, прислонившись спиной к стенке кареты. Рядом, обиженно сопя, устроился Семен и щелкнул вожжами. Не отдохнувшие как следует лошади шли неохотно, понуро мотая головами.

К ночи поднялся ветер, разогнавший дождливую хмарь, небо очистилось, выползла круглая, как ячменная лепешка, луна, освещая лесную дорогу. Тени от деревьев сплетались на ней в замысловатый узор, напоминавший сеть гигантского паука. Казалось, и карета, и медленно бредущие лошади вот-вот застрянут в этой липкой паутине.

На свежем воздухе Алексею действительно немного полегчало, в голове прояснилось, и появились более-менее разумные мысли, которые никакого удовольствия не доставили. Пьяные злоба и обида сменились раскаяньем и стыдом, тоже, впрочем, не совсем трезвыми. Стыдно стало и за то, что напился, и за то, что поддался на глупую провокацию, и за то, что сорвал злобу на ни в чем не повинном Семене. Извиняться было неловко, но раскаяние мутило душу.

— Семен, ты, это… не обижайся уж… Чего с пьяного взять-то? Пьяные-то, они все дураки… — Алексей виновато вздохнул.

Старый солдат покряхтел, но ничего не ответил, уставившись на дорогу.

— Семен, а Семен, ты вот никогда не напивался?

— Ну, бывало… — помолчав, ответил Семен. — Ничего в том хорошего нет.

— А если напивался, чего тогда обижаешься?

— Мы люди маленькие, нам на господ обижаться не положено.

— Значит, обижаешься… Вон и «господином» опять обозвал…

— Да, ладно, Лексей Дмитрич, и правда, с кем не бывает, — тяжело вздохнув, Семен повернулся к Алексею: — Только вот зря мы в ночь-полночь поехали. Может, возвернемся, пока еще недалече?

— Э, нет! Я туда не вернусь. Еще не хватало снова с тем мерзавцем столкнуться. Лучше уж на дороге заночевать.

— Ну, воля ваша, а я б вернулся…

Алексей молчал. Мысли крутились вокруг ожившего героя скандинавских мифов, с которым, на беду, довелось повстречаться. Молодой человек уже ничему не удивлялся.

До почтовой станции доехали уже далеко за полночь. Заспанный смотритель, ворча на ненормальных, которые коней не берегут и по ночам таскаются, растолкал конюха, приказав позаботиться о лошадях, и проводил Алексея на второй этаж. Гостевая комната была небольшая, но относительно чистая и, самое главное, с кроватью — больше молодого человека ничего не волновало. Еще бы, конечно, неплохо душ принять, но это несбыточная мечта.

Руки тряслись, а ощущение надвигающейся катастрофы сейчас было невероятно сильным. Молодой человек даже не удержался и выглянул в окно. Кромешная темнота, редкие звезды и тонкий серп луны вдалеке. Словно ничего и не произошло.

«А может быть, все эти пророчества — не более чем сказки? Может, и не случилось ничего непоправимого?» — Алексею очень хотелось ухватиться за спасительную мысль, и он бы именно так и сделал, если бы не сомнения. Локи, известный своими злыми шутками, не станет помогать просто так. Зачем-то ему понадобилось, чтобы опасный артефакт увидел свет, и он своего добился.

Алексею не верилось, что он встретился с ожившим мифологическим персонажем. Магия, зомби, оборотни — все это еще как-то укладывалось в сознании молодого человека. Но Локи! Кто бы мог подумать, что коварный сын йотунов может существовать реально! И не просто существовать, а перевернуть всю жизнь Алексея.