Клык Фенрира - Голубева Марина - Страница 49

— Там вдалеке есть пруд. — Екатерина неопределенно махнула рукой, нарушив затянувшееся неловкое молчание. — Можно покормить рыб.

Алексей кивнул и двинулся в указанном направлении. Он чувствовал себя неуютно и не знал, о чем говорить.

— Вы очень помогли мне, — после долго молчания произнесла цесаревна. — Преданные и самоотверженные люди — редкость в наше время. Их нужно холить и лелеять. Быть может, вы останетесь при мне? Думаю, что смогу уладить этот вопрос с вашим учителем. А мне в создавшейся ситуации нужны верные друзья, те, кому я могу безоговорочно доверять.

— Был бы рад остаться, но не могу. — Алексей и правда принял бы предложение с радостью, только вряд ли Екатерина сможет отправить его домой.

— Почему нет? — Голос цесаревны дрогнул, Алексею почудилось смутное неудовольствие и обида. — Многие бы мечтали оказаться на вашем месте и слышать подобное предложение.

— Может быть, но вы же сами сказали, что цените в людях честность и верность. Правильно? — Молодой человек говорил медленно, стараясь подбирать каждое слово, чтобы ненароком не обидеть сильнее. Высокий статус спутницы его тяготил. — Меня с графом связывают некоторые обязательства, которые не выполнить я не могу. Безусловно, в ваших силах меня от этих обязательств избавить, но… не будет ли это предательством по отношению к учителю? Он рассчитывает на меня, и эта поездка очень для него важна. Точнее, не сама поездка, а ее результат.

— И вы единственный, кто может выполнить поручение?

— К несчастью, да. Я сам не рад предстоящему путешествию, но граф доверил мне важное поручение, и я не могу подвести. Так же как и не мог бы подвести вас.

— Чем дальше, тем более вы мне симпатичны, — склонила голову Екатерина. — Даже возразить нечего. Я могу лишь надеяться, что, когда ваша миссия будет выполнена, вы вернетесь и, возможно, мы возобновим наш разговор. Ваши обязанности перед графом, они же не вечные, правда?

— Очень на это надеюсь, — невесело усмехнулся Алексей, подошел к прозрачной глади пруда и попытался дотронуться до плавающих у самого берега карпов. Рыбы метнулись врассыпную, и молодой человек с сожалением вынул руку из воды. — Быть учеником графа непросто. Он сегодня здесь, а завтра, быть может, уже в другой стране. Но ему нравится Петербург, так что, вполне возможно, он захочет задержаться здесь дольше. Останусь ли я… пока не знаю.

— Вам тут не нравится?

— Нравится, но… — Алексей замялся, подбирая слова. — Я уже говорил вам, моя родина достаточно далеко. К сожалению, я не могу туда вернуться, если граф мне не поможет.

— Вы тоскуете по родине?

— По родине, по родным, по месту и атмосфере. Здесь хорошо, но там… там все иначе, и мне этого иногда очень сильно не хватает.

— Мне будет жаль, если мы с вами больше не увидимся, но я желаю вам, чтобы ваши мечтания сбылись. Я знаю, как неуютно себя чувствуешь в чужой стране, когда все, по чему ты скучаешь, и все, что ты любишь, осталось далеко.

Прощаясь, Екатерина протянула руку для поцелуя и пристально взглянула в глаза молодому человеку.

— От вас пахнет зверем, господин Артемьев, — в ее голосе звучали бархатные нотки.

Алексей от такого неожиданного заявления чуть не шарахнулся в сторону. Но, справившись с собой, спросил, стараясь говорить спокойно:

— Это хорошо или плохо?

— Это возбуждает… — Цесаревна лукаво взглянула на молодого человека и весело рассмеялась.

В доме было тихо и прохладно. Граф сидел, уткнувшись в старую книгу, и невнятно бубнил себе под нос. Поленья в камине почти прогорели, но Сен-Жермен не спешил оторваться от занятия и подкинуть еще. Магическое зеркало, стоящее у графа за спиной, шло волнами, бурлило, а потом затихало, и его поверхность становилась мутно-матовой на непродолжительное время, и процесс начинался снова.

Так как дверь в библиотеку была открыта, Семен замялся на пороге, решая, то ли постучать, то ли можно войти так.

— Что стоишь? — избавил граф старого солдата от сомнений. — Спросить о чем-то хочешь?

— Так это… хочу! — внезапно Семен осмелел. — Вы, ваше сиятельство, зря Алексея-то одного отправили…

— А тебе какое дело? Да и не одного, а с Хенну. Он защитник получше тебя будет.

— Дык, защитник-то, может, и получше, но нездешний он. Да и не говорит ничего. Ну вот как они поедут? Ни дорог не знают, ни где заночевать! Алексей Дмитрич вообще как дитя малое, за ним глаз да глаз нужен. Отпустите меня с ними, а? Волнуюсь я сильно.

— Не пущу. — Граф даже не оторвался от изучения книги.

— Дык почему же? — Семен опешил, но сдаваться не думал.

— А по многим причинам. Во-первых, Хенну и без тебя неплохо справится, а Алексей не так беспомощен, как кажется, да и стоит ему немного поучиться самостоятельности. Нашел дите малое! Да на это дите будущая императрица засматривается, а ты все сопли ему вытирать хочешь. А во-вторых, ты нужен мне здесь.

— И все равно поеду, — упрямо выдвинул подбородок Семен. — Я вольный человек, куда хочу, туда и поеду.

— Ой, и надоедливый ты, Семен! Вот скажи, что тебе, старому дураку, здесь-то в тепле и уюте не сидится? Куда нечистая по такой погоде несет? Ведь не на прогулку Алексей с Хенну собрались.

— Вот в том-то и дело, — мрачно заявил старый солдат. — Понимаю, что не на прогулку…

— А! — раздраженно махнул рукой граф. — Езжай! Все равно ведь не отстанешь! А ругаться мне с тобой неохота. Вот ведь упертый какой!

Едва только Семен вышел и установилась относительная тишина, граф погрузился в работу, но сделать ничего толком не успел, так как в дверь снова постучали. Слуга доложил, что прибыл посетитель — юный племянник канцлера Воронцова Александр.

— Простите, граф, что отвлекаю вас от работы, но, быть может, вы уделите мне минуточку личного времени? — Молодой человек уже выглядывал из-за спины слуги, и избежать встречи с ним не получалось.

«Как же мне все надоели, неужели сегодня так и не удастся поработать? А уж этому что нужно?» — подумал Сен-Жермен и нехотя оторвался от чтения. Младший Воронцов, стоя на пороге, мялся, смущался и своим поведением вызывал брезгливую жалость. Все же его младшая сестра — Катя, была графу намного симпатичнее. Целеустремленная особа, а вот братец — ни рыба ни мясо. Хотя на его судьбе это не скажется, да и, несмотря на внешнюю робость, парнишка начитанный, и взгляд у него твердый.

— Так можно мне озвучить просьбу? — напомнил о своем присутствии юноша, его голос прозвучал чуть решительнее.

— Конечно-конечно, я вас внимательно слушаю, — льстиво улыбаясь, соврал Сен-Жермен. — Надеюсь, вы не стали вновь жертвой суккуба? Боюсь, в этот раз я не смогу вам помочь. Больше у вашего батюшки нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, да и мой ученик — Алексей завтра уезжает из города. А самому мне несподручно бегать за нежитью. У него это как-то лучше получается.

— Я и хотел поговорить с вами об ученике…

— Об Алексее? — напрягся граф. — Что еще успел натворить этот обормот?

— Нет-нет, ничего, — улыбнулся Воронцов. — Алексей Дмитрич мне симпатичен, и я ему, признаться, завидую немного…

— А вот завидовать не нужно. Тем более ему. Поверьте, нечему.

— Вот и он мне так же сказал, — загрустил юноша. — Но не получается. Ведь Алексею Дмитричу так повезло — вы взяли его в ученики, а он… он, думается, пока еще не понял собственного счастья. Возможно, я бы смог на своем примере ему как-то объяснить…

— Александр, вы милый юноша, — терпеливо начал Сен-Жермен, словно беседуя с ребенком или умалишенным, — но часто витаете в облаках и судите о жизни по книгам. Вы не задумывались над тем, что, быть может, сам Алексей несколько лучше, нежели вы, знает, достойна его судьба зависти или нет. А вдруг ученичество у меня — не такое уж счастье?

— Позвольте мне убедиться в этом на собственном опыте! — горячо воскликнул Александр. Сен-Жермен недовольно поморщился и категорически ответил: