Жажда справедливости. Избранный - Кунцевич Алексей - Страница 38

• Предыдущая
• 38/73
• Следующая

Из угла в пустоте послышалось чье-то чихание. А вслед за этим возле стола материализовался Ипполит. Он держал в руках огромный усыпанный маленькими дырочками платок.

—Вот напасть!— в сердцах сказал появившийся,— всего-то полчаса ходьбы и я простыл. А, мосье Серебряков, вы-то вон, как держитесь.

—Ты как узнал?— Виталий удивился.

—Как так узнал? Вы не кашляете, не чихаете,— так и узнал,— удивился Козлов.

—Нет, что я еще здесь.

—Вы забываетесь, сударь. Разве вам не известно, кто я?

—Да, да, это мне известно. Ну-с, рассказывай.

Ипполит запихал платок в боковой карман пальто, почесал свою бороду, придав той ужасающий вид, потом ответил:

—Особо рассказывать нечего, Я зарезал Свинцова, и делу конец. Правда,— и это меня смущает,— он в зарезанном виде убил одну ненормальную, после упал замертво.

—Так что же тебя смущает? Свинцов мертв, и дело с концом?— спросил Серебряков, улыбнувшись. Козлов шумно вздохнул.

—Так-то оно так, только ведь господин Свинцов не человек, но ангел. А у них, как известно, весьма живучая натура. Я не успел докончить дело. Требовалось разрушить его сердце и отделить голову, а мне помешали.

—И гроза— ваше дело?— вновь спросил Виталий.

—Нет, дорогой мой, ты забываешь, что там, по ту сторону, тоже идет война. Гроза— это лишь отражение ее. Чисто научное и вполне объяснимое явление, как сказали бы ученые мужи. Но сие явление берет начало в запределье, где рождается борьбою братьев господина, ищущими потерянный рай. И огонь этой борьбы еще запылает на Земле, тогда и наступит Апокалипсис.

—А Виконт?— поспешил прервать тираду Козлова Виталий.

—Он жив. Он не принимал участие в битве. Дело в том, что мы тоже люди, хотя волею провидения погибшие и воскресшие. И наши мысли читаемы. Чем нас больше, тем легче докопаться до сущности каждого. Массовая психическая атака, если даже она бессознательна, может изменить многое. Ненависть множества людей к бывшим руководителям страны Советов сделала свое дело,— почти никто из них не был здоровым в момент смерти. Так что, дорогой друг, мы куда уязвимее вместе, нежели поодиночке. Парадокс!

Тут Козлов что-то услышал и выглянул за дверь.

—Они возвращаются. Мне надобно удалиться. Да, вот еще, совсем из головы вылетело. Вас господин просил сегодня заглянуть на огонек. Ну-с, adios.— И слуга Сатаны пропал, вызвав движение воздуха.

Вошла Наташа с подругой.

—Я должен идти,— сказал Серебряков.

—Что так скоро?— Улыбнулась Аня.

—Время уже позднее, да и вам пора отдыхать. Виталий подошел к Наташе, она косо посмотрела на подругу. Та засмеялась:

—Да не стесняйтесь, мне же всё известно.

Серебряков наклонился и поцеловал губы Наташи. Она опять прижалась к нему.

—Мы всегда будем вместе,— прошептала она,— я люблю тебя, Виталька.

—Я обожаю тебя,— сказал так же тихо Серебряков,— до завтра.

—До завтра,— попрощалась Наташа.

Виталий взял куртку, оделся, и, сказав:

—Всего хорошего.— Вышел за дверь.

—Ну, давай, выкладывай,— с нетерпением заговорила Аня, как только шаги Серебрякова стихли вдалеке.

Она потянула подругу за руку и усадила рядом с собой на кровати.

—Какая ты нетерпеливая,— сказала Наташа.

—Госпожа Торцова,— возмутилась ее подруга,— ты по моему предложению пригласила его сюда, соблазнила, а теперь еще и скрываешь подробности. Так не хорошо.

—Ладно тебе. Ты сама знаешь, как всё было.

Аня заговорщецки подмигнула и, улыбнувшись, спросила:

—Вы без конца целовались, да?

—Да, ладно, слушай,— Наташа откинулась на подушки и, переживая все во второй раз, стала рассказывать.

Аня, выслушав подругу, воскликнула:

—Вот это да? И это он тебе сказал?

—Конечно. А ты думаешь, я придумала?

—Смотри, я начинаю завидовать. Куда же смотрели мои глаза, когда вот здесь был он? А? Надо было отбить его у тебя.

—Ты смотри!— Пригрозила пальцем Наташа.— Я теперь его не отпущу.

—Он сам от тебя никуда не денется. Вон, какие слова говорил! Любит, любит!

Наташа обняла подругу.

—Анька! большое спасибо тебе за совет.

—Ну что ты,— сказала Аня,— такая любовь разве может так просто угаснуть? Надеюсь, ты тоже в долгу не останешься.

Глубоко вздохнув, Наташа ответила:

—Я вдруг почувствовала, что люблю его.

—Ты правишь в его сердце безраздельно,— Аня тоже вздохнула.— Эх, вот бы и мне найти такого человека.

Ее подруга отодвинулась, заглянула в глаза, легонько сжала ее плече и произнесла:

—Найдешь, я не сомневаюсь. Где-то живет он и ждет тебя.

—Надеюсь, так оно и будет.

PRIMUS [12]

Резцов клевал носом. Лучший патологоанатом Самары только что завершил вскрытие недавно прибывшего трупа. Этот труп был немногим раньше украден, а теперь его вновь привезли. Ничего нового в трупе не обнаружилось. Каким образом тот начал ходить, оставалось загадкой. Еще три трупа предстояло вскрыть. Смерть более или менее была налицо: один застрелен, другой зарезан, третий задушен. Всё в порядке. Только оставался один вопрос: откуда столько смертей? Следователи буквально сходят с ума. Еле сдерживается информация от прессы. Но журналисты, бог знает, какими путями, достают сведения. Хотя, впрочем, здесь мало чего удивительного. Журналистская братия вполне способна войти в Ад и выйти оттуда, если им нужна будет сенсация. Вот такие мысли одолевали патологоанатома. Он, чтобы не заснуть, глотал кофе, и постоянно затягивался сигарой. Сигареты уже не брали; не хватало никотина. А когда привезли того обескровленного студента, Резцов перешел на сигары. «Дурак тот, кто думает, что можно привыкнуть к смерти. Мне уже сорок восемь лет, двадцать пять из них режу трупы. Страдаю бессонницей и курю уже двадцать четыре года. Заработаю в скором времени рак легких. Что меня ожидает? Смерть. Она, она самая.— Резцов протер глаза.— Умирать в мучениях,— вот какая смерть придет. Что же, я-то получу эксклюзивное право умереть спокойно за счет морфия. Роковая доза, и всё».

Пискнули часы на руке. Резцов взглянул на запястье и произнес:

—Так-с, девять вечера. Поздновато, а работы еще не початый край.

Раздался звук шагов в соседней комнате. «Лешка возвращается. Делать ему нечего. Шел бы домой. Чего тут мешается? Сам до утра управлюсь»,— подумал Резцов и отхлебнул кофе.

Вошел молодой человек, лет этак двадцати пяти. Он посмотрел на Резцова. Сказал:

—Михалыч, я тебе больше не нужен?

Михалыч затянулся, выпустил дым изо рта и лишь потом ответил:

—Нет. Сам управлюсь.

—Отпускаешь?

—Иди. Только мешаться будешь. Кстати, завтра— в полдень.

—Приду.— Парень вышел.

Секунду спустя Сергей Михайлович услышал, как за ним захлопнулась дверь, щелкнул английский замок, а через несколько секунд снег прохрустел под ногами Алексея,— он прошел под окнами морга.

—Ох уж эти практиканты,— проворчал Резцов.— То готовы всю ночь проторчать здесь, то сами домой просятся.

Рядом кто-то чихнул. Сергей Михайлович даже подпрыгнул. И испугался собственных мыслей: «Не могут чихать покойники».

—Ну, не совсем,— раздалось рядом. Вслед за сим послышалась подозрительная возня.

Резцов выпучил глаза и стал испуганно озираться. Но, кроме него, в помещении никого не было. Тем не менее, всё явственней слышалась возня и чье-то сопение. Сергей Михайлович взял со стола скальпель.

—Что вы, как будто вас по голове обухом ударили. Не следует быть таким нервным.

Сергей Михайлович решил, что сходит с ума.

—Вот и всё, приплыли,— сказал он любимую фразу, вслед за нею добавил несколько непечатных слов и завершил так: —Психушка, добрый вечер!

И вот тут случилось такое, во что Сергей Михайлович после с трудом верил. Прямо из воздуха соткался препоганого вида субъект. Субъект обладал бородкой цвета свежей ржавчины и такими же усами. Облачен он был в пальто, к зиме никакого отношения не имевшим. Кроме того, личность держала в правой руке носовой платок, сильно смахивавший из-за множества мелких дырочек и сомнительной чистоты на тряпку. Этим поганым куском материи человек вытирал нос.

• Предыдущая
• 38/73
• Следующая