Месть древнего бога - Ольшевская Светлана - Страница 10
- Предыдущая
- 10/33
- Следующая
– Действительно, Боря, чего ты боишься? – сказал Юра Синявин, которого Боря считал своим приятелем.
– Стесняешься, что ли? – спросил второй Борин приятель, Вадик Шаткин. – Так ведь тут все свои!
И Боря решился – все же ему хотелось повысить свой рейтинг в классе.
Семь раз еще худо-криво получилось. Но восьмой… Боря без сил повалился животом на пол. Следующая попытка тоже оказалась неудачной. Девочки вернулись к своим скакалкам, не найдя ничего для себя интересного, а Колька торжественно изрек:
– Что и требовалось доказать. Теперь всем и каждому ясно, что Ефимов – полнейшая немощь! Не-мощь! Не-мощь! Не-мощь! – принялся он скандировать подобно хоккейному болельщику. За ним подхватили сначала верные подхалимы, а потом и остальные мальчишки. В том числе Синявин и Шаткин. Сработало чувство коллективизма, надо полагать.
Боря медленно поднялся.
– Не-мощь! Не-мощь! – весело кричал ему прямо в лицо Романов, а из-за его спины вторил Шаткин. Им было забавно – веселому дружному коллективу…
Из последовавшего Боря помнил лишь красноватую пелену в глазах, а больше ничего; дальнейшее ему потом рассказала Ирка Ладынина. Зато остальные запомнили этот урок физкультуры надолго. Боря отвел голову чуть назад, а потом вдруг резко и сильно ударил макушкой в это веселое жизнерадостное лицо перед собой. Лицо такого совсем не ожидало и сразу перестало быть веселым. А Боря в придачу двинул его под дых и совершил прыжок невероятной для себя длины, ухитрившись на финише попасть с размаху одним кулаком кому-то в ухо, а другим – еще кому-то в челюсть. После чего буквально завертелся юлой, нанося удары, столь же точные, сколь и безжалостные. Всех пугали глаза Бори – остекленевшие, с застывшей отнюдь не детской яростью. Сначала Борю пытались остановить, но при такой скорости и ловкости никто не мог его поймать – это было сравнимо, пожалуй, с каким-то диснеевским мультиком, где персонажей даже не видно, одно мелькание. Боре ставили подножки, через которые тот успешно перепрыгивал, не забыв наградить поставившего увесистым тумаком. И тогда самые благоразумные пришли к выводу, что лучше всего покинуть поле боя. Двое или трое стали потихоньку отступать к двери. Доли секунды хватило Боре, чтобы дотянуться до них и отправить мощными пинками под ноги девочкам, сбившимся в углу…
Физрук вернулся не через пять минут, а через десять. Не успел он взяться за дверную ручку, как дверь сама собой распахнулась, и оттуда буквально вылетел по воздуху Синявин, едва не сбив учителя с ног. Шлепнувшись на линолеум, Синявин еще проехался метра три.
– Что за безобразие! – рявкнул физрук. – Что вы тут без меня устроили?! Синявин, марш в зал! А ну построились!
Физрука в школе побаивались, все тут же бросились строиться, включая Борю, чье лицо после учительского окрика стало принимать осмысленное выражение. Перед учителем предстала чудная картина – шеренга из двенадцати мальчишек с синяками на физиономиях. Перед шеренгой сидел на полу Колька с расквашенным носом и в голос рыдал, размазывая кулаками по лицу слезы.
– Уже на минутку нельзя выйти, сразу устроят драку! – возмущался учитель. – Романов, кто тебя побил?
– Ефимов…
Физрук посмотрел на щуплого Ефимова в конце шеренги и укоризненно покачал головой:
– Нашел время шутить! Я серьезно спрашиваю: кто затеял драку?
– Ефимов! – ответил нестройный хор голосов.
– Не хотите признаваться? – грозно сдвинул брови физрук.
– Да серьезно, Ефимов, – ответил кто-то из мальчишек. – Один всех побил!
– Могли бы придумать что-нибудь получше, а то нашли на кого спихнуть!
Романов ответил сквозь слезы:
– Ничего не придумали, это Ефимов! Ы-ы-ы…
– Так-таки один всех побил?
– Ну… не всех. Девчонок не бил…
– А мы его и не обзывали! – ответила Романову Лена Приходько.
– Ах да, девочки, – спохватился учитель. – Вы, как я вижу, в драке участия не принимали. Но должны были видеть, кто это тут так кулаками размахался?
– Ефимов! – почти хором ответили девочки.
– А ты что на это скажешь, Ефимов? – обратился учитель к Боре. – Кто тут на самом деле побоище устроил?
– Вроде я… Не помню.
– Так, понятно. Идите переодеваться кому надо – отправляйтесь в медпункт. Все мальчишки – дневники сюда! Романов, встань, наконец! У других носы похуже тебя расквашены, но ведь не плачут!
В тот день все мальчишки получили двойки по поведению. А над дневником Бори физрук долго думал, что-то писал, зачеркивал, снова писал…
На следующий день в школу заявился Борин папа. Классную руководительницу он нашел в учительской и без обиняков спросил:
– В чем дело, что случилось? Кого он тут избил?
– Действительно, – отвечала учительница, – вчера на уроке физкультуры произошла безобразная драка, и завтра на педсовете…
Папа Бори молча раскрыл перед ней дневник. Весь разворот был исписан красным:
«Избил весь класс (зачеркнуто).
Избил всех одноклассников (зачеркнуто).
Избил всех одноклассников, кроме девочек (зачеркнуто).
Весь класс утверждает, что он их избил, кроме девочек (густо зачеркнуто)».
Далее все было вовсе неразборчиво, сильно зачеркнуто, кроме размашистой подписи физрука.
– И что это значит? – еще раз вопросил Ефимов-старший.
– Идемте, покажу.
Подойдя к кабинету, учительница открыла дверь и церемонным жестом указала:
– Вот, полюбуйтесь.
И было на что полюбоваться – физиономии практически всех мальчишек в классе украшали роскошные синяки, различаясь лишь формой и размерами. Избежали подобной участи разве что сам Боря и Петров с Тимохиным, прогулявшие вчера физкультуру.
– Вот это да! Кто ж их так? – удивился папа.
– Все утверждают, что ваш сын, – ответила учительница. – Да и сам он не возражает.
– Боря! – воскликнул отец. – Это правда?
– Вроде да… Не помню.
– Ничего себе – избил весь класс и не помнит! – сказала учительница. – А Колю Романова отделал так, что он сегодня и в школу не пришел!
– Колю Романова? – недоуменно переспросил отец. – Да ведь его уже давно как… того…
– Кого? – удивилась учительница.
– Николая Романова, последнего царя.
– При чем тут царь?
– Вот именно, царь тут ни при чем, – решительно ответил Ефимов-старший. – И мой сын, тоже. Вы сами-то верите, что такое могло произойти?
– Если честно, не очень, – призналась классная руководительница. – Но весь класс твердит…
– Небось, между собой передрались, а потом нашли козла отпущения. Со мной в школе было точно так же, пока я боксом не занялся. Или этот ваш Романов, который царь, сам всех и отдубасил, а они ему коллективно сдачи дали…
И тут Боря не стерпел. Мало того, что Романов не дает ему прохода, так еще и Борина боевая слава ему достанется! Он плохо помнил вчерашние события, но поверил взглядам одноклассников, которые сегодня смотрели на него с испугом и… уважением.
Он вскочил и заорал:
– Да, это я всех побил, и вашего Романова тоже! И еще побью, пусть только появится!
– Как же это ты так сумел? – удивился отец. Боря только пожал плечами.
– Да псих он! Самый настоящий псих! – выкрикнул Синявин, и его поддержал хор голосов.
Так Боря и получил свое прозвище, которое с тех пор носил с гордостью. Его вдруг все резко зауважали, даже начали в друзья набиваться. Боря долго думал и все не мог найти ответ: почему некоторые начинают уважать человека, только схватив от него по физиономии? Нравится им это, что ли? Вряд ли – с того памятного дня слова «немощь», «хлюпик» и им подобные в присутствии Бори старались не произносить. Человеком он был миролюбивым, старался обходиться без драки, хотя подобное случалось еще несколько раз. Однажды парочка старшеклассников остановила его за школой, пожелав отобрать деньги на школьные завтраки. Не стоило им называть Борю малолетней салагой… Что было дальше, он опять не запомнил, а когда очнулся, старшеклассников уже не было, только два рюкзака мокли в луже да валялись разорванная кожанка и новенький ботинок.
- Предыдущая
- 10/33
- Следующая
