Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/179
• Следующая

Может там и поменялось чего за последние двадцать лет, только, в кардинальность изменений — верилось не сильно. Из Бусины там в два счета фарш сделают. Кто знал это лучше него?

— Так, а про крестного кто тут всем растрезвонил, а, Бусина? — Легонько потянув за волосы, он заставил ее поднять голову и снова глянуть на него.

Девчонка смутилась и покраснела. Ее глаза, к счастью, утратившие то выражение, выбившее из него воздух, выдавали все ее эмоции.

— Извините, Вячеслав Генрихович. Я не думала, не собиралась… Понимаете, они спрашивали, есть ли кто еще, кто может нас поддержать с бабушкой. И я… Я понимаю, что вы рассердились, видимо. Я не имела права… — Она отвернулась.

— Не имела. — Согласился Боров, затянувшись. Стряхнул пепел в раковину. — И за базар отвечать придется. — Добавил он, заметив, как она настороженно зыркнула на него из-под ресниц. — «Назвался груздем», как говорится… — Он криво усмехнулся, увидев беспокойство в глазах малявки. — Что, неужели, наконец-то испугалась? — Чуть ли не с надеждой поинтересовался Боров, вдавив окурок в какую-то тарелку на соседней тумбочке.

Бусина вздохнула. Тяжко, так, виновато. Поперхнулась воздухом. Но все-таки покачала головой.

— Да, нет. Я сама виновата. Не стоило мне, Вячеслав Генрихович. И вас спросить следовало.

— Ненормальная ты, Бусина. Вот, как есть говорю, не-нор-маль-ная. — Покачал головой Боруцкий, глядя на девчонку. — Ладно, не переживай так. — Он еще раз осторожно провел ладонью по ее волосам. — Разберемся. И с приютом, и вообще. На то крестные и нужны же, чтоб проблемы помогать решать.

Он ухмыльнулся, видя, с каким недоумением она на него уставилась. И в глазах опять огонек появился. Хоть и слабый, но все же и не та пустота, что сразу была. Вот и ладненько.

— Вячеслав Генрихович! Спасибо! — Полностью сбив его с толку, девчонка вдруг вскочила со своего стула и прижалась к нему, крепко обхватив за пояс. — Спасибо огромное!

Твою ж налево.

Что-то с ним сегодня не так! Ну, вот, точно, словно перепил, или траванулся самогонкой. Если недавно Борову было зябко в этой небольшой кухне, то сейчас стало жарко. Просто до одурения как. И в висках заломило от напряжения, разом окатившего все тело.

И, ведь, главное, и не думал ничего такого, и что ребенок, и что горе такое — все понимал и помнил. Только, все равно, бахнуло его так, что капец.

Он прокашлялся, пытаясь прочистить горло.

— В общем, так, Бусина. — Не зная зачем, он обхватил ее рукой за плечи. Наверное, отодвинуть собрался от себя. Точно. Только, на кой хер тогда опять по волосам гладить начал? — Пойду я, наверное. Завтра уже все разгребать будем. Сейчас уже без толку, ночь ведь. Ты, давай, спи.

Он все-таки сумел отступить от нее на шаг назад, прилично врезался спиной в какой-то шкаф, стоявший там. Внутри шкафа задребезжала посуда.

Блин. Ладно. Надо, и правда, валить отсюда.

Он чувствовал себя придурком похлеще Лысого. Паскудное, кстати, чувство. Особенно от того, что Бусина снова загрустила.

— Да, конечно. Я понимаю. Спасибо. — Как-то неуверенно кивнула она, упершись взглядом в пол. Обхватила себя руками. — Что, вообще пришли, спасибо. И за то, что сделали.

Он только махнул рукой, торопясь уйти подальше от этой кухни, этого непонятного, некомфортного ощущений, и, что важнее всего, от этой девчонки, постоянно сбивающей его с толку и заставляющей делать то, что он, Боров, не хотел и не планировал. Ощущать то, что ему триста лет не надо.

Подхватив пальто и пистолет, Вячеслав выше в темный коридор. Бусина потянулась за ним.

— Двери закроешь за мной. — Велел он, обернувшись уже с порога. И нахмурился, глядя на девчонку.

Она застыла на середине коридора, как-то затравленно глядя на открытые двери в комнату, где раньше лежала покойница.

— Бусина, ты чего? — Не понял он причины для ужаса, который притаился в глазах девчонки.

— Вячеслав Генрихович, а вам… — Она зябко повела плечами. — А вам, правда, уже надо уходить? — Тихо поинтересовалась Агния.

Он сглотнул.

— Конечно, надо. — За него же и ответила она сама. — Простите. Я снова глупости говорю. Просто… — Бусина покосилась в сторону темной комнаты. — А вы верите в привидений, Вячеслав Генрихович? — Шепотом вдруг спросила она. — Ну, в душу там, в духов?

Боруцкий уставился на нее с недоумением.

— Слушай, кроха, я вроде тебе не больше пятидесяти грамм плеснул. Ты чего городишь? Какие духи? — Он опять закрыл двери, которые уже успел распахнуть.

Она покраснела. Причем так, что это было видно даже в темноте коридора.

— Извините. — Еле слышно прошептала Агния, втянув голову в плечи.

— Кончай извиняться. — Отмахнулся Вячеслав, не поняв, чего ж с ней творится. — Ты о чем бормочешь?

— Мне страшно. — Вдруг выпалила девчонка, подойдя к нему ближе. И опять глянула на ту комнату. — Бабушка, она в последние годы… ну, не в себе была. Понимаете. А если она на меня обижалась за что-то? — Агния глянула на него действительно испуганными глазами. — Или еще что. Знаете, я вот, смотрела несколько серий «Х-файлов»…

— Чего? — Боров наклонил голову к плечу. — Бусина, я чет не пойму. Ты боишься?

Она молча кивнула, все еще красная, как рак.

— Бл…! — Румянец на ее щеках стал сильнее. — Вот как тебя понять, а? — Он даже обиделся, кажется.

Бросил пальто, которое так и не успел надеть, щелкнул выключателем, включив свет в коридоре. А потом, послал все далеко-далеко, правда, в уме, чтоб совсем девчонку не смутить. Итак, вон, мнется.

— Меня ты не боишься, несмотря на то, кто я, несмотря на то, что мужик, в три раза тебя больше, и с пистолетом. — Боруцкий усмехнулся и покачал головой. — Нет, ты то пацана какого-то боишься, то, вообще, привидений.

Агния совсем нос повесила. Только вот, даже шаг в сторону той комнаты боялась по коридору сделать.

— Ты че, серьезно? — Он подошел к ней и поднял пальцами подбородок.

Она кивнула.

— Ё-мое! — Он чуть не сплюнул.

— А вы, что? Совсем не боитесь мертвых? — Бусина подступилась еще ближе к нему. Того и гляди, вскарабкается на шею, как маленькая обезьяна, или как котенок, что вечно за шиворот лезет.

— Да чего жмуриков бояться-то? — Так и не отпустив ее лицо, спросил Вячеслав. — Ну, что они тебе сделают? Это живые — да, и зарезать, и пристрелить, да и просто, придушить тебя могут. А мертвые, ну что они тебе сделают?

Он ее не понимал. Сам Боруцкий как-то двое суток проторчал в подвале, рядом с трупом, пока Федот не явился с новостями, что все, можно вылазить. И ничего такого страшного он в том мертвеце не заметил, хоть и сам его, по ходу, убил. Никто к нему не являлся, и мстить ни за что не порывался.

Она промолчала, но Боров по глазам видел, что речь его девчонке убедительной не показалась. И грусть опять на нее накатила. Того и гляди, снова заревет.

И где она взялась на его голову, а? И какого хрена он стоит здесь, и свалить молча не может?

— Слушай, ты чего боишься сейчас? Вот, конкретно, а?

Она неуверенно повела плечами.

— Так.

Ухватив девку за плечо, Боруцкий затащил ее в ближайшую комнату. Включил свет, ругнулся про себя, поняв, что попал в ее спальню.

— Давай, садись, — он махнул головой на диван. — И рассказывай.

Сам Боров, осмотревшись, подтянул к себе ногой стул и уселся так, чтоб спинка оказалась спереди.

— Ну, бабушка же умерла. — Бусина всхлипнула.

Снова-здорово.

— Так ее ж здесь нет. Забрали. — Как мог, аккуратно напомнил он.

Бусина кивнула.

— Да, вы правы, Вячеслав Генрихович. Я, просто. Просто мне тяжело. — Она облизнула губы. — И я о глупостях всяких думаю. Вы правы. И бояться — нечего.

Врет. Вот, ведь, видно же, что врет. Старается для него. Стесняется своего страха, что ли?

— Слушай, ну это же твоя бабка, а не ирод какой-то. Ну, даже, если явится ее дух, ну что она тебе сделает? — Попытался идти от противного Боруцкий. — Ты же ее внучка. Любила ее. И она тебя любила.

• Предыдущая
• 21/179
• Следующая