Любовь как закладная жизни (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/179
• Следующая

— Вячеслав Генрихович! — Девчонка вдруг закусила губу и, наклонившись, схватила его за руку, лежащую на руле. — Не увольняйте меня, пожалуйста. Только не увольняйте. Я сейчас успокоюсь, сейчас, только… Я просто испугалась. Это пройдет, правда.

Она так и держала его руку, и смотрела в лицо своими глазищами, уже красными от слез. А Боруцкий вдруг понял, что не может открыть рот. С ним такое в первый раз случилось. Такая оторопь, будто паралич. Может, так и подкрадывается удар? И бьет в голову, так, что люди идиотами становятся?

Ее там прирезать могли, а она сейчас боится, что он ее уволит? Ну, точно, дура.

Только вот кожа на руке, которую она сейчас сжимала своими ладошками, жгла и покалывала, и вовсе не от жара печки. Или от нее? И все нормально, а он просто устал и дурное лезет в голову?

А девчонку ему просто жаль. Ведь, все-таки, не зверь уже совсем, человек еще. Может же пожалеть сироту, да и досталось той по полной сегодня…

— Цить! Прекрати выть. Никто тебя не увольняет. — Боруцкий тряхнул рукой, сбрасывая ее ледяные ладони. — Лучше бы сама подумала, на кой оно тебе надо, ведь каждый день шляешься ночами. А мне терять выгоду с чего? Меня все устраивает.

Он отвернулся и уставился в лобовое стекло.

— И меня… Меня устраивает. — Девчонка глотнула слезы.

Хоть бы икать от истерики не начала. Где он воду возьмет, ее успокаивать? А пугать — не выход, и так уже перепуганная до смерти. Еще окочурится.

— Ты, Бусина, лучше не реви, а скажи адрес, а то так и проторчим тут всю ночь. — Грубовато велел он, косясь на нее краем глаза.

Она успокаивалась с минуту, наверное, старалась дышать глубже, но таки сумела выдавить из себя название улицы. Довольный и этим, Боруцкий, наконец-то, тронулся с места, надеясь, что пока они доберутся, она совсем успокоится. Ну, или, хоть сделает вид, что ли.

Он провел ее до самой двери, так, на всякий случай, чтоб уж точно быть уверенным, что больше с девчонкой ничего не случится. Пока они добрались до ее дома, Бусина, и правда, притихла и только время от времени еще шмыгала носом. Он с ней больше не разговаривал. Просто развернулся и ушел, когда она открыла двери.

Вышел на двор, старый, с двумя огромными тополями в самом центре, которые сейчас скрипели раскидистыми голыми ветками. Вдохнул туман. Уже ничего не хотелось. Ни сауны, ни девочек, ни-хре-на. Наразвлекался. Просто бы доехать до дому и завалиться спать.

Решив на этом и остановиться, Боруцкий полез в карман за сигаретами. И только обшарив всю одежду, вспомнил, что так и не успел те купить. Выругавшись, он сел в машину, завел ту, и, раздраженный, так резко тронулся с места, что шины заскрипели о мокрый, чуть подмерзающий асфальт.

За первым же поворотом на глаза попался какой-то магазинчик. Твердо решив, что в этот раз ему ничто не сможет помешать купить сигареты, он заскочил туда, проигнорировав то, что магазин закрывался через две минуты.

Чуть ли не с порога увидев искомое, Боруцкий потребовал у перепугавшейся продавщицы пачку сигарет. Та быстро отпустила, видимо, торопясь закрыть. Сразу же разорвав упаковку, он уже развернулся и толкнул дверь магазина, когда краем глаза заметил яркие обертки на боковой витрине. Остановился, посмотрел пару секунд на шоколадки. Покачал головой, хмыкнул и вышел на улицу.

А спустя несколько мгновений, снова ввалился в магазин, злой, как черт. В основном на себя. И еще на эту Бусину, которую, то ли жалел, то ли еще чего-то, с чем разобраться не смог.

Она еще не спала. Во всяком случае, открыла после одного короткого звонка в двери. Не сразу, ясное дело, но и ждал он не долго. Не успел развернуться и уйти, хоть искушение и было. Зато, за те минут пятнадцать-двадцать, что провела дома, Бусина успела умыться, смыв с лица грязь и остатки крови, причесаться, распустив косу и переодеться. В пижаму. В которой и открыла двери.

Чтоб его так!

— Ты всем открываешь, не спрашивая?! — Сходу рыкнул он на нее, пытаясь оклематься от такого ощущения, словно его под дых ударили, когда ее в этой пижаме увидел. С облаком волос по плечам.

Не, жалостью тут и не пахнет.

— Так я же в глазок посмотрела, Вячеслав Генрихович. — Попыталась оправдаться Бусина, растерянно хлопая своими глазами. Все еще красными, кстати.

— И что там высмотрела при таком освещении? — Не успокоился он. — На тебя и нападать не надо, сама откроешь, дура.

Девчонка закусила губу и обижено, расстроено посмотрела на него.

Блин, успокоил, называется.

— Ладно. Не кисни. И умнее будь, спрашивай, кому открываешь. — Проворчал Боруцкий, скривившись. — И… вот. — Он почти впихнул ей в руки шоколадку.

А потом развернулся, и больше ничего не объясняя, быстро рванул оттуда.

На смех курам, называется. Он, Боров, у которого все бандиты города ходят по струнке, дает деру от пятнадцатилетней девки. Какого черта он, вообще, сюда приперся?

Агния удивленно смотрела вслед Боруцкому. Перевела глаза на шоколадку, которую он ей принес. Вновь посмотрела на пустую лестницу. И закрыла дверь.

Странный он, какой-то. Но может, не такой и плохой? Орет, конечно, непонятно за что. Но помог же ей. И это…

Она снова повертела шоколад. Не утерпела, надорвала обертку и откусила кусок. Черный, с орехами. Он показался ей отчего-то, таким вкусным, каким никогда не казался даже шоколад, который родители всегда привозили из поездок. Наверное потому, что она пережила за этот вечер такой ужас. А теперь расслабилась и наконец-то ощутила, что все в порядке. Облегчение от этого осознания затопило, наполнило ее, пробив ту глухую, плотную пелену, которая окутала сознание Агнии с момента известия об исчезновении родителей. Даже новость о то, что их официально признали погибшими во время теракта одиннадцатого сентября в Америке, уже не причинила ей той боли, что испытывала Агния в первые дни. Если честно, она сейчас впервые задумалась над тем, что же они делали в то утро во Всемирном торговом центре? Может, тоже, зашли за сувенирами и покупками?

Агния горько вздохнула. Плакать уже сил не было. Наплакалась так за этот вечер, что глаза пекло.

Не отпускала ее эта пелена и потом, когда Агния, вместе с Зоей Михайловной, выдающей себя за ее бабушку, оформляла пособия и всевозможные документы.

А сегодня, вдруг, она поняла, что еще жива. Она, Агния, не умерла, вместе с родителями, как ей начало казаться, не превратилась в какой-то механический организм, просчитывающий каждую копейку и каждый шаг на два дня вперед, чтобы ничего не упустить. Нет, она осталась живой. И, как выяснилось в той подворотне, ей это состояние — нравилось. А еще, Агния была очень благодарна Боруцкому, несмотря на его крик и злость, что он оказался рядом, и спас ее.

Она откусила еще кусочек шоколада, проверила, не проснулась ли бабушка, и, успокоенная тем, что та спокойно лежала в кровати, закрыла двери в свою комнату. Забралась в постель, не выпуская лакомство из рук. Агния даже не заметила, как съела всю плитку, до последней крохи, хотя, обычно старалась ту растянуть. Видно стресс сказался. Или то, что это не она деньги потратила.

Жутко не экономно. Но так вкусно.

Вздохнув, она аккуратно разгладила обертку и положила на стол. А сама укуталась в одеяло и почти моментально уснула.

Он вошел в зал и, не возвращаясь к своему месту, направился прямо к центру, где сидела, продолжая петь, его жена. Мало кто обратил внимание на его перемещения, видно, считали, что кто-то просто ищет место поудобней.

В нем все еще кипела ярость и бешенство, но Вячеслав держал это все в узде. И целенаправленно двигался к Агнии. Он думал сделать все не так, конечно, как-то поспокойней, что ли. Чтобы подготовить ее, насколько такое возможно, к собственному появлению. Но не теперь…

Когда между ними осталось расстояние шага в четыре, его Бусинка, поющая что-то на испанском, вдруг повернула голову, видимо, привлеченная движением.

• Предыдущая
• 12/179
• Следующая