Срочно нужен герцог (Срочно разыскивается герцог) - Брэдли Селеста - Страница 7

— Слава Богу, что я живу в одной комнате с тобой, а не с ней, — прошептала Феба Софи.

Та взглянула на нее удивленно, а затем ее губы тронула улыбка.

— Рада, что ты так думаешь, — искренне заметила она.

Теперь пришла очередь удивляться Фебе. Она посмотрела на Софи, и впервые кузина не показалась ей дурнушкой. Напротив, Феба нашла ее… довольно симпатичной. «Как это возможно? — размышляла она. — Может быть, все дело в игре света и тени, в обмане зрения? Или это шампанское ударило в голову?» Она продолжала испытующе смотреть на Софи.

— Что такое? Наверное, я в чем-то снова вымазалась? — спросила кузина, вытирая лицо платком.

Нет, Фебе это только почудилось. Софи осталась такой же дурнушкой, какой была до этого. К сожалению.

А сама Феба, опять же к величайшему сожалению, продолжала оставаться гадким и порочным созданием.

Нет, она больше никогда не поддастся чарам мужчин. Никогда! Ни пожатия рук тайком, ни поцелуев украдкой. Никаких подкашивающихся ног. Ничего такого до свадьбы. Только бы ее жених не оказался совсем уж уродливым. И самое главное — только бы он не заметил в постели, что его жена потеряла невинность задолго до свадьбы.

Небольшое приключение, которое произошло с ней сегодня, не считается. Просто Феба в какой-то момент была застигнута врасплох, растерялась. Этот молодой человек подвернулся ей под руку и помог сгладить досадный инцидент на этом балу, избавив от неприятных объяснений по этому поводу. А Феба пошла с ним на террасу просто из вежливости.

Вот и все. Ничего особенного.

Вот было бы замечательно, если бы Марбрук на самом деле оказался настоящим герцогом!

Нуда, это замечательно. Однако маловероятно.

Проводив Фебу в шумный бальный зал, Рейф заметил своего брата Колдера. Тот одиноко стоял, подпирая спиной колонну.

Рейфа иногда спрашивали, не смотрит ли он на брата как на свое отражение в зеркале. Рейф никогда не мог забыть то удивительное мгновение, когда его, восьмилетнего мальчика, увели от смертного одра матери и привезли в этот самый большой и роскошный дом из всех, что он видел прежде. Затем его привели в изысканно меблированную детскую.

— Колдер, — позвал мужчина внушительного вида.

Мальчик, сидевший в углу за столом перед открытой книгой, поднялся с места и поклонился:

— Да, папа…

Рейф поднял глаза на мальчика и обомлел… Да, это и в самом деле было похоже на отражение: настолько этот мальчик походил на него внешне. Он был приблизительно одного с ним роста, у него были такие же глаза, как у Рейфа, такой же нос, такие же вьющиеся волосы…

По глазам мальчика Рейф понял, что его ровесник так же поражен их сходством и охвачен теми же чувствами, что и он. Когда мальчик молча смотрел на вошедших, его и без того темные глаза потемнели еще больше. Заметив, что большая рука отца лежит на плече Рейфа, он прищурился.

— Колдер, это твой брат, Рейфел. Он тоже мой сын. — «Тоже мой сын».

Рейф никогда не забудет, как покраснели щеки мальчика, а в глазах промелькнуло негодование. Все это означало, что мечтам Рейфа обрести брата сбыться не суждено.

— Я — твой сын, — твердым голосом проговорил Колдер, сердце которого раздирали гордость и гнев. — А он — ублюдок.

И пусть они оба давно выросли и нелепо было у самого сердца хранить эти слова, вызванные горечью обиды восьмилетнего ребенка, но Рейф ничего не мог с собой поделать. Унизительные слова до сих пор звучали у него в ушах, а в обращенном на него взгляде Колдера он до сих пор читал молчаливый укор. И каждый раз рядом с ним Рейф терялся, чувствуя себя отверженным и одиноким, никому не нужным в этом огромном и богатом, но незнакомом и негостеприимном доме.

«Ублюдок». Эти злые слова Рейф услышал тогда в первый раз. Потом он часто слышал это от других людей. За эти годы Рейф даже успел к ним привыкнуть. И к этому недоброму миру и этим людям, которые его населяли. За эти годы Рейф почти что стал частью этого мира, стал одним из тех людей — но только до той минуты, пока не вспоминал о своем истинном статусе.

Рейф никогда не сможет забыть первое впечатление, которое произвел на него Брукхевен. Когда, сидя в экипаже, он смотрел в окно: золотистые лучи заходящего солнца красиво подсвечивали белые каменные стены огромного величественного дома. Рейфу тогда показалось, что он видит перед собой ворота в рай.

Заметив его восторг, маркиз только молча улыбнулся. Он провел сына по галерее с портретами предков.

Держа за руку незнакомого человека, которого было странно и приятно впервые назвать своим отцом, Рейф вглядывался в лица Марбруков и с удивлением обнаруживал, что у них такие же глаза, как и у него самого.

Рейф снова почувствовал себя счастливым — каким был при жизни его ласковой и любящей матери. Новые впечатления от Брукхевена вытеснили воспоминания о прошлом и смягчили неутихающую боль утраты всего самого дорогого, что ушло вместе с ее смертью. Здесь, в Брукхевене, все восхищало и будоражило воображение, заставляя сердце биться учащенно, — бесконечные просторы полей, вековые деревья, величественные каменные стены, которые своими очертаниями напоминали строчки загадочной древней рукописи.

Шли годы, и, видя, как растет и крепнет любовь Рейфа к родной земле, отец сначала радовался, потом гордился, а затем — слишком поздно спохватившись — не на шутку встревожился.

Маленьким мальчикам непонятны юридические тонкости закона о наследовании, им невдомек, что и кому положено по праву. Узнав, что со временем усадьба перейдет брату по наследству, Рейф решил, что Колдер обязательно с ним поделится, как они с детства делились друг с другом игрушками и книгами. И в конце концов они будут владеть отцовской усадьбой вместе — ведь они вместе играли в одной комнате и у них была одна гувернантка на двоих.

Похоже, Колдеру истинное положение дел было известно с самого начала, но он с Рейфом никогда не заводил разговора на эту тему. Поступал ли он так из добрых побуждений, не желая расстраивать брата, или же им руководила мелочная мстительность? Это была тайна за семью печатями. В условиях тесного общения во время общих игр в детской взаимоотношения двух братьев развивались стремительно. А как же могло быть иначе? С кем бы им пришлось играть? Ссоры вспыхивали между ними все реже. Хотя это далось им обоим нелегко, достигнутое согласие окупилось с лихвой: выяснилось, что, в сущности, это так замечательно — когда рядом с тобой есть человек, который знает тебя лучше всех остальных. А любит он тебя или нет — это уже другой вопрос. В сущности, это уже не так важно.

Не было важно раньше.

Вплоть до того самого дня, когда отец, пригласив Рейфа к себе в кабинет, завел с ним этот нелегкий разговор.

— Извини, сынок, но ты должен знать, как обстоит дело. Мой наследник — Колдер. — Перед тем как это сказать, отец положил ладонь Рейфу на плечо. Большую и теплую ладонь, и такую родную.

Рейф вспыхнул и убрал руку отца.

— Тогда заставь его со мной поделиться. Раздели Брукхевен поровну. Я хочу забрать себе ту половину, на которой стоит дом.

В ответ отец только горько усмехнулся. Рейф увидел в его глазах грусть, а еще гордость за своего сына. И тогда он впервые узнал правду.

— Рейф, понимаешь, даже если бы у меня не было другого сына, Колдера, даже тогда ты не имел бы права на все это. И титул, и земли, и все остальное после моей смерти должно отойти моему законному наследнику. Если бы наследство не перешло к Колдеру, тогда оно досталось бы нашему дальнему родственнику. В Кенте у меня есть троюродный брат или что-то в этом роде. Он помещик, сельский житель. Представляю, какое бы у него было лицо, когда ему сообщили бы о наследстве, свалившемся ему как снег на голову!

Рейф не был настроен поддерживать шутливый тон отца — даже из вежливости. Он чувствовал себя обманутым в своих ожиданиях. Он всегда верил отцу и брату и питал надежды, связанные с Брукхевеном. Как только Рейф появился в этом доме, все это время он пытался во всем догнать Колдера. Рейф с головой ушел в учебу, из кожи лез вон, желая доказать всем, что достоин нового статуса. Он думал, что здесь — его дом. Но, оказывается, он ошибался. Этот дом никогда не был его домом по-настоящему. И он никогда не будет ему принадлежать…