Маска - Кунц Дин Рей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/52
• Следующая

На больничной автостоянке все машины от света фонарей выглядели желтоватыми.

Ночь была холодной. Дождь не шел ни днем, ни вечером, но воздух был сырым и тяжелым. Где-то вдалеке слышались раскаты грома, словно приближалась новая гроза.

Кэрол немного посидела за рулем «Фольксвагена», глядя на третий этаж, на окно палаты, где лежала девочка.

— Какой прелестный ребенок! — вслух сказала она.

Ей казалось, будто кто-то необыкновенный вдруг появился в ее жизни.

Около полуночи налетевший холодный западный ветер пустил деревья в пляс. Беззвездная, безлунная и непроглядная ночь, сомкнувшаяся вокруг дома, казалась Грейс живым существом; оно сопело возле дверей и окон.

Начался дождь.

Она легла спать, когда часы в холле били двенадцать. Минут через двадцать Грейс начала проваливаться в сон. Ей снилось, будто она — листок, уносимый каким-то холодным потоком к водопаду. Уже на самом краю, когда под ней оказалась лишь темная пустота, она вдруг услышала в спальне странное движение и тут же проснулась.

Какие-то тихие звуки. Едва слышное царапанье. Легкий шорох.

Грейс села, чувствуя, как учащенно забилось ее сердце, и открыла ящик стоявшей возле кровати тумбочки. Пытаясь одной рукой нащупать там пистолет, другой она судорожно искала выключатель лампы. И то и другое она нашла почти одновременно.

При свете виновник производимого шума сразу оказался на виду. Ари сидел на верху высокого комода и смотрел на нее, словно собирался прыгнуть на кровать.

— Ты что здесь делаешь? Ты что, забыл, что тебе можно и что нельзя?

Он моргнул, но не пошевельнулся. Все его тело было напружинено; шерсть на загривке стояла дыбом.

По гигиеническим соображениям Грейс не позволяла ему лазать ни по кухонным шкафам, ни по ее кровати; чтобы не искушать его, она в основном держала дверь в спальню плотно закрытой. Уборка и так отнимала у нее много лишнего времени, чтобы в доме не чувствовалось кошачьего запаха и чтобы гости, садясь в кресла и на диваны, не обнаруживали потом на себе кошачью шерсть. Она любила Ари и считала его своим замечательным компаньоном и часто разрешала ему бегать по всему дому, несмотря на то что потом уборка обходилась ей в несколько лишних часов. Однако ей вовсе не хотелось натыкаться на кошачью шерсть в еде или в постели.

Встав с кровати, она сунула ноги в шлепанцы.

Ари наблюдал за ней.

— Ну-ка, быстро уходи оттуда, — сказала Грейс, глядя на него как можно строже.

Его светящиеся глаза казались голубыми, как газовое пламя.

Грейс подошла к двери в спальню, открыла ее, отошла в сторону и прикрикнула:

— Брысь!

Напряженные мышцы кота расслабились. Словно меховая шкурка, он повалился на комод, будто кости его растаяли. Зевнув, он стал лизать свою черную лапку.

— Эй! — снова крикнула Грейс.

Лениво подняв голову, Аристофан взглянул на нее.

— Вон! — грозно сказала она. — Сию же минуту!

Он вновь никак не отреагировал. Грейс направилась к комоду, и лишь тогда кот был вынужден подчиниться. Спрыгнув, он так молниеносно проскочил мимо нее, что она даже не успела наподдать ему. Он шмыгнул в холл и она закрыла дверь.

Когда Грейс вновь легла в постель и выключила свет она вспомнила, как он выглядел, сидя на верху комода: он смотрел на нее точно на жертву, втянув опущенную голову в плечи, задние лапы напряжены, шерсть дыбом, пылающий и несколько безумный взгляд. Он готовился прыгнуть на кровать и до смерти испугал бы ее; в этом можно было бы не сомневаться. Но подобные вещи свойственны котятам; для Ари такие игры были не характерны в течение, по крайней мере, трех-четырех последних лет, с тех пор как он праздно дожил до своей зрелости. Какой же бес в него вселился?

«Ну все, решено, — сказала она про себя, — утром первым делом едем к ветеринару. Не хватало мне только кота-шизофреника в доме!»

В поисках покоя Грейс вновь попыталась забыться сном. Шелест ветра, похожий на журчание реки, начал убаюкивать ее. Через несколько минут ее вновь увлекло в водоворот сна. На самом краю она задрожала, ее охватило чувство беспокойства, страх, от которого она чуть было не проснулась, но вот она уже сорвалась в темноту...

Ей снилось, что она проплывала где-то под водой среди ярких кораллов, водорослей и каких-то причудливых качающихся растений. Среди них мелькнул кот, довольно крупный, больше тигра, но окраской похожий на сиамского. Он следил за ней. Она видела в мутной морской воде за раскачивавшимися стеблями морской растительности его круглые глаза. Ей было слышно его низкое урчание. По пути она часто останавливалась, чтобы наполнить многочисленные желтые плошки щедрыми порциями «Мяу-микса», надеясь хоть как-то ублажить кота, но сердцем чувствовала, что зверь не уймется, пока не запустит в нее свои когти. Она продолжала плыть среди нагромождений кораллов, мимо гротов, по подводным долинам с песчаными дюнами, ожидая, что кот вот-вот зарычит и прыгнет на нее, вцепится ей в лицо и выцарапает глаза...

Раз, проснувшись, ей показалось, что Аристофан настойчиво скребется в закрытую дверь спальни. Но, пребывая в полусне, она подумала, что ослышалась: будучи не в состоянии стряхнуть с себя сон, она вновь через несколько секунд погрузилась в него.

В час ночи на третьем этаже больницы было так тихо, что Хэрриет Гилби, старшей сестре ночной смены, казалось, будто она где-то глубоко под землей, на каком-то военном объекте, внутри подножия горы, вдалеке от всего мира и наполнявших его звуков. Здесь же единственными звуками были шелест системы обогрева и тихое поскрипывание резиновых подошв тапочек медсестер по блестящим плиткам пола.

Хэрриет — миниатюрная, симпатичная, темнокожая и аккуратно одетая — сидела у себя в комнате для дежурных за углом от лифтов и вносила сведения о пациентах в их карты, когда тишину на третьем этаже неожиданно нарушил истошный крик. Он доносился из палаты номер триста шестнадцать. Когда Хэрриет, толкнув, открыла дверь, вошла в комнату и включила верхний свет, крик прекратился так же неожиданно, как и начался.

Девушка по имени Джейн Доу лежала в постели на спине; одна рука, согнутая в локте, закрывала лицо, словно она пыталась защититься от удара, другой рукой она вцепилась в поручень кровати. Простыни и одеяло, сбитые в ком, лежали у нее в ногах, больничный халат задрался до бедер. Ее голова металась по подушке из стороны в сторону; задыхаясь, она умоляла своего воображаемого насильника: «Нет... нет... нет... Пожалуйста, не убивайте меня! Нет!»

Ласково, нежным голосом, но настойчиво Хэрриет пыталась успокоить девушку. Поначалу Джейн ничего не воспринимала. Она все еще находилась под действием снотворного и никак не могла проснуться. Однако постепенно ей удалось отделаться от кошмарного сна и успокоиться.

Возле Хэрриет появилась другая сестра, Кей Хэмилтон.

— Что случилось? Она разбудила чуть ли не пол-этажа.

— Просто дурной сон, — ответила Хэрриет.

Сонно моргая, Джейн смотрела на них.

— Она пыталась убить меня.

— Тсс, — сказала Хэрриет. — Это всего лишь сон. Никто здесь не пытается причинить тебе зла.

— Сон? — невнятно переспросила Джейн. — Да. Просто сон. Ну и сон!

Тоненький халатик и сбитые в комок простыни были влажными от пота. Хэрриет вместе с Кей поменяли белье.

Как только постелили постель, Джейн вновь оказалась во власти снотворного. Повернувшись на бок, она что-то пробормотала и даже улыбнулась во сне.

— Похоже, она переключилась на нечто более веселое, — заметила Хэрриет.

— Бедная девочка. После всего, что с ней произошло, ей необходимо хотя бы хорошо поспать.

С минуту посмотрев на нее, они выключили свет вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.

Оставшись одна, в глубоком сне, в который она перенеслась из предыдущего кошмара, Джейн вздыхала, улыбалась и тихо посмеивалась.

— Топор, — шептала она во сне. — Топор. Ах да, да. Топор.

• Предыдущая
• 22/52
• Следующая