Кукольник - Кунц Дин Рей - Страница 10

• Предыдущая
• 10/35
• Следующая

- Не бойся, - произнес Пертос, подходя к идиоту.

Себастьян плакал.

- Ты сделал это не нарочно, - сказал Пертос. Себастьян рыдал, брызгая на кукольника слюной. Его расширенные глаза прятались от света, укрываясь еще глубже под козырьком неандертальского лба. Пертосу показалось, что идиоту стало легче, когда он понял, что кукольник не собирается его ни в чем винить и наказывать.

- Все будет как прежде, - уверял его Пертос. Однако он не знал, зачем вернулся Себастьян. Он не ведал, что, выскочив на площадь, идиот долго бегал, петляя по боковым улицам города, в попытке разобраться в разрозненных воспоминаниях и отчаянно стараясь связать их воедино. Пертос не знал, что в конце концов идиот поверил в то, что в тот вечер, когда Битти Белина уговаривала его убить Пертоса Гедельхауссера, она всего лишь хотела предупредить его о том, что может случиться. Пытаясь упредить события, она просила Себастьяна о помощи, но вместо этого получила отказ и увидела, какой он глупый и трусливый. Теперь ему казалось, что все было именно так. А после сегодняшней ночи он понял, что если хочет спасти ее и вернуть ее дружбу, то должен действовать быстро. И он вернулся, чтобы отомстить, хотя кукольник ничего об этом не знал.

Он понял это секундой позже, когда Себастьян тяжелым камнем, принесенным специально для этой цели, раскроил ему череп.

Кукольник охнул и замертво рухнул на пол.

Он умер на Земле.

Сон, в который погрузился Себастьян, был на редкость глубоким и целительным. Обычно сны прерывались вспышками ярких красок, вонзавшимися в его мозг, подобно осколкам стекла. Обычно по ночам он видел безглазые лица, мужчин на трех ногах, женщин с клыками и когтями, - тварей, лишь отчасти напоминавших людей. Они склонялись над ним в темноте и будили по десять раз за ночь. На этот раз они исчезли и не появлялись даже в отдаленных уголках подсознания, в виде призраков. Когда он проснулся, то почувствовал себя бодрым и свежим, каким не был по утрам уже много лет. Перед ним открылось будущее, и он никогда не ощущал ничего подобного.

Он встал, принял акустический душ и оделся во все чистое.

Себастьян как следует поел, хотя выбирал еду в системе раздачи наугад и на завтрак ему досталась какая-то мешанина. Но даже если бы ему удалось разобрать слова в меню, он все равно выбрал бы то же самое, если не хуже.

К тому моменту, когда он вышел из комнаты, идиот чувствовал себя вполне хорошо. Он торопливо шел по коридору, намереваясь узнать, что от него потребует Пертос в это утро. Впрочем, был уже день, но он чувствовал, что еще не поздно. Ему хотелось убедиться в этом.

Дверь в комнату Пертоса была открыта.

Он вошел.

Пертос лежал на полу, глядя в потолок, и сбоку голова у него была проломлена. Его легкая желтая рубашка вся пропиталась кровью, а рядом с правым ухом валялся обломок кости.

И тогда Себастьян все вспомнил. Он вышел из комнаты, и с полдороги его стало рвать от отвращения к тому, что он натворил.

Себастьян облазил весь театр, заглядывая во все закоулки, ощупывая все, что попадалось ему на глаза, однако он сам не знал, что ищет. Через некоторое время ему стало ясно, что он чувствует себя лучше в тех местах, где бывал старый кукольник. Себастьян провел довольно много времени в ложе осветителя, водя грубыми пальцами по корпусу прожектора, вновь и вновь поглаживая круглые кнопки и рычаги с рукоятками на панели управления сценой. Он целый час простоял на ступеньках лестницы, ведущей из ложи, по которым поднимался и спускался Пертос до и после представления. Ему казалось, что он может точно определить места, где ступали башмаки старика. Один раз Себастьяну почудилось, что он чувствует, как ступени дрожат у кого-то под ногами, хотя вокруг никого не было, и он так испугался, что бросился бежать из темноты на сцену, где уселся в свете прожекторов, которые успел включить, и постарался представить себе, что в зале зрители. Но когда он сделал попытку пояснее разглядеть их лица, все они оказались Пертосами Гедельхауссерами, и Себастьян, придя в ужас, снова вынужден был бежать.

Какое-то время идиот провел среди афиш, которые покрывал лаком накануне ночью, стремясь уловить в них признаки того, что кукольник бывал здесь, работал и жил.

Потом он вернулся назад, чтобы убедиться, что Пертос мертв, так как ему пришло в голову, будто сценарий жизни Пертоса не допускает смерти, раз он не умирал никогда раньше. Может быть, Пертос тоже играет в новой сказке?

Пертос был мертв. Кровь... Кость... Раскрытые глаза.

Себастьян подтащил труп к Горну и попытался запихнуть его внутрь, полагая, что таким способом сможет воссоздать хозяина заново. Нужно было лишь прочитать названия и понять, как пользоваться кнопками. А потом найти, какая из матриц-дисков соответствует Пертосу. Однако Горн не желал принимать человеческую плоть.

Себастьян вывалил все матрицы-диски и принялся искать что-то похожее на Пертоса. Ничего не вышло. Потом он подумал, не поискать ли свою, и может быть, в ней будет что-нибудь такое, что поможет ему воссоздать кукольника. Ведь вся разница в том, что они с Пертосом были большими, тогда как Битти Белина и все остальные - маленькими. Значит, у них другие матрицы-диски. Он четыре раза перебрал всю папку-идентификатор, прежде чем вынужден был признать, что в ней нет его матрицы-диска. А значит, наверняка нет и матрицы-диска Пертоса.

И тогда он почувствовал небывалую печаль. Как раз перед полуднем, когда Себастьян, тоскуя о прошлом, вышел, чтобы осмотреть грузовик, где нашел лишь остывший кузов да ледяную кабину, явился Тримкин с двумя спутниками. Новая пара. Хотя Себастьян едва ли мог заметить, что Тримкин, похоже, каждый раз являлся в сопровождении разных людей, всегда исключительно вежливых.

- Твой хозяин здесь? - спросил Тримкин у идиота.

Себастьян чуть не сказал, что да, что хозяин внутри, как вдруг понял, что теперь Пертоса никто никогда не должен видеть. Если кто-нибудь увидит, что он сделал с кукольником, они запрут его, как должны были сделать из-за Дженни, и тогда он сам умрет, закованный в темноте.

- Ты что, язык проглотил? - спросил Тримкин, улыбаясь. Он казался таким приятным человеком. Однако Пертос говорил Себастьяну, что Тримкин выглядел приятным даже тогда, когда давал указания своим людям, избивавшим кукольника.

- Нет, - ответил Себастьян. День выдался холодным, ему хотелось вернуться в театр, но он не мог вести их туда.

- Что “нет”? Твоего хозяина нет? Или ты язык не глотал?

Себастьян оглядел кабину грузовика, в которой сидел, а потом снова посмотрел через открытую дверь на Тримкина.

- Сдается мне, что он внутри, - сказал Тримкин.

- Нет! - Идиот задохнулся, увидев, как трое мужчин повернулись, чтобы направиться в театр.

- Нет?

- Нет.

- Тогда где он, парень? Ты ведь не станешь врать нам, верно?

Себастьян замотал головой.

- Ну вот и хорошо. Теперь скажи, если его и вправду нет в театре, то где он?

Себастьян не мог ничего придумать. Он уже в который раз за свою жизнь проклинал свою тупость.

- Мы не причиним ему вреда, - сказал Тримкин. - Мы пришли просто спросить его, не хочет ли он выйти и полюбоваться, как будет гореть его грузовик.

Тут Себастьян в первый раз заметил в руках у мужчин, пришедших с Тримкином, факелы и канистры с какой-то жидкостью.

- Так он внутри? - спросил Тримкин, поворачиваясь.

- Он уезжает! - У Себастьяна перехватило дыхание. - Уезжает отсюда!

Тримкин снова повернулся к нему, медленно, широко улыбаясь.

- Надеюсь, ты не собираешься шутить со мной, парень? - Он засмеялся, как будто услышал что-то смешное, хотя его смех был далеко не веселым.

- Уезжает, - повторил Себастьян. Тримкин задумался.

- Афиш насчет вечернего спектакля не было, - произнес он, обращаясь скорее к самому себе, чем к придурку в кабине. - Значит, старина Гедельхауссер набрался кое-какого здравого смысла.

- Кое-какого, - согласился Себастьян. Тримкин разразился искренним хохотом, и двое мужчин присоединились к нему. Его лицо покраснело, а худощавое тело содрогалось снова и снова, как от лихорадки.

• Предыдущая
• 10/35
• Следующая