Сабина на французской диете - Куликова Галина Михайловна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/57
• Следующая

Остальной путь они проделали в молчании. Тверитинов ехал очень быстро, Сабина никогда так не носилась по городу. Когда перед ними возник знакомый шлагбаум, он спросил:

– А где вы живете?

– В Ясеневе.

Тверитинов длинно присвистнул:

– Ну, ничего себе! Вам до дому еще пилить и пилить. Черт, я не ожидал, что вы издалека.

– Что значит – издалека? – обиделась она. Обиделась и тут же зевнула, поспешно прикрывшись ладонью. – Ясенево – это ведь не Нальчик. Доеду как-нибудь.

Он нашел свободное место на стоянке, во дворе своего дома пристроил машину и, как только Сабина захлопнула за собой дверцу, поспешно выбрался вслед за ней.

– Подождите, – приказал он ее спине. – Предлагаю вам заночевать на рабочем месте. У меня есть свободная комната. Даже несколько свободных комнат.

Сабина остановилась, повернулась к нему с непроницаемым видом.

– Ваша предшественница часто оставалась в этой квартире. – Он специально не сказал «у меня», это прозвучало бы слишком интимно. – Она держала здесь пижаму, зубную щетку и вообще... сумку с вещами. Очень удобно на самом деле.

– Ну, я даже не знаю... – Сабина не представляла себе, отвечает ли ночевка в квартире босса деловой этике.

– Решайтесь, честное слово, – нетерпеливо закончил он. – Нам осталось спать всего ничего. Вы будете клевать носом всю дорогу, а я стану волноваться.

Ей было приятно слышать, что он будет волноваться.

– Ладно, – мягко ответила она. – Только пижамы у меня нет. И зубной щетки тоже. Придется вам мне их одолжить.

Удовлетворенный, он включил сигнализацию и, широко шагая, направился к подъезду. Сабина шла за ним, механически наступая в те же лужи. Она в самом деле хотела спать. К сожалению, есть тоже. Мясо как-то слишком быстро переварилось, и желудок уже замер в предвкушении. Не собираются ли ему в ближайшее время подбросить чего-нибудь еще? Нужно поскорее ложиться спать, иначе он начнет громко требовать добавки.

В лифте они оба чувствовали себя неловко. Вернее, Сабине казалось, что босс не в своей тарелке, хотя, когда они выходили на лестничную площадку, он отступил и с улыбкой сказал:

– Прошу, напарник.

Интересно, отчего это у него такое хорошее настроение? У него чуть фирма не сгорела, еще предстоит разбираться с милицией и приводить офис в порядок, а он чему-то радуется.

Тверитинов между тем заметил, что ее любимый пакет все еще при ней. Ему ужасно хотелось посмотреть, что там внутри. Впрочем, вряд ли это возможно. Если только спросить у нее в лоб. Он поддался импульсу и спросил:

– Что такое вы прячете в пакете?

Они стояли в прихожей и снимали обувь. Но как только вопрос сорвался с его языка, Сабина повела себя, как мышь, очутившаяся посреди кухни в тот момент, когда там включили свет. Она метнулась сначала в одну сторону, потом в другую, к вешалке, вжалась в нее и посмотрела на него круглыми глазами.

– Я не прячу, – наконец выдавила она из себя. – Там просто... личное.

– Пишете стихи? – спросил Тверитинов, который решил, что если там не пошлые картинки, то, конечно, какая-нибудь женская ерунда. Ты так красив, тебя люблю я. Не сплю, страдая и горюя. Какие-нибудь вирши, от которых у нормальных людей делается несварение. Пусть лучше она их прячет. А то еще вдохновится его вниманием и захочет выступить. Графоманы обожают читать вслух, хлебом их не корми.

Он предложил ей на выбор две комнаты: одну большую, рядом со своей спальней, и вторую маленькую, ближе к кухне. Разумеется, она выбрала маленькую. Он в этом даже не сомневался. Надо же подчеркнуть свое целомудрие! Принес ей пижаму – абсолютно новую, в пакете и с ярлыком. Выделил полотенца – целую стопку – чтобы хватило на душ. Кажется, у женщин все сложно: одно полотенце – для ног, другое – для рук, третье – для волос. Даже смешно.

Она скрылась за дверью, а Тверитинов на секунду замешкался с уходом, держа ладонь на ручке. И вдруг услышал, как звонит ее мобильный телефон.

– Привет, Тамара! – сказала за дверью Сабина, понизив голос.

Тверитинову стало интересно, и он задержался специально, чтобы послушать. Вдруг его помощница поделится впечатлениями о первом рабочем дне? Для него это, черт побери, было важно.

– Не слышала я твоих звонков. И Петька звонил? Я с ним сегодня виделась. Правда, поговорить не удалось. Ужасно устала. В принципе, все нормально. Есть некоторые нюансы... Но это лучше при встрече. Начальник? – Тверитинов затаил дыхание. – Как тебе сказать? В общем, ничего. – Он выдохнул. – Да что ты, Тамара? Мне же не девятнадцать лет, чтобы флиртовать с боссом! Нет, он приятный. Да, симпатичный. Правда, одевается скучно. И прическа у него старомодная, как у Рудольфа Валентино. Вначале мы с ним сцепились. Я даже собралась увольняться, потому что он показался мне несправедливым. Но потом все утряслось...

Тверитинов заперся в собственной спальне и позвонил лучшему другу – Алексею Ватченко. Они вместе учились в школе, ходили в секцию карате и были влюблены в одну девочку. Ватченко считался математическим гением, подавал колоссальные надежды, но жизнь увела его далеко от научной карьеры. Сейчас он был владельцем бутика по продаже сувениров. Свои загородные дома друзья построили в непосредственной близости друг от друга и продолжали плотно общаться.

– Я не поздно? – спросил Тверитинов, который обычно не беспокоил людей после десяти вечера. – Хочу посоветоваться. Представляешь, я взял новую помощницу, а она задала мне такую задачку... Сказала, что у меня прическа, как у Рудольфа Валентино. Не знаешь, кто это такой?

В ответ на его слова Ватченко громко заржал.

– Я бы обиделся на тебя, – прошипел Тверитинов, – если бы в двенадцать лет ты не ржал точно так же.

– Валентино – это актер. Был страшно популярен, когда еще снимали немое кино. Но я не согласен с твоей помощницей. Зачес у тебя скорее политический, чем романтический. Кроме того, сейчас все знают, что Валентино стремительно лысел. Но знаешь что?

– Что?

– Ему зачес шел, а тебе нет. Спроси у своей помощницы, под кого тебе следует постричься, и сходи в парикмахерскую.

Когда Сабина, наконец, очутилась в постели, сон уже подстерегал ее на подушке. Она погрузила в него голову и смежила веки. Он принялся баюкать ее, нашептывая ласковые слова. Ей казалось, что она плывет в лодке и волны покачивают ее – влево, вправо...

Она полагала, что вот-вот отключится до утра. Ей просто необходимо выспаться, чтобы встать утром бодрой и энергичной. Ни свет ни заря надо звонить каким-то партнерам! С ума можно сойти. Через четверть часа ей стало неудобно в ее лодке. Она открыла глаза. Незнакомая комната, на потолке лежат уродливые тени – интересно, что такое огромное их отбрасывает? В свете уличного фонаря она разглядела трельяж, похожий на серебряный столб воды с расплывчатыми отражениями внутри, тумбочку и настольную лампу с коричневым абажуром. Под лампой лежал пакет с дневником. Похоже, это он не дает ей спать.

Сабина решила, что нужно дочитать дневник до конца и избавиться от наваждения. Лучше узнать все сразу, чем мучиться неизвестностью. Может быть, там, в самом конце, Аня Варламова напишет, что ее подозрения оказались сущей глупостью. Никаких убийств, ничего опасного. А хирургические перчатки понадобились для того, чтобы мыть емкости, в которых размачивают сырье для бумаги.

Однако дневник она спрятала. Причем спрятала довольно изощренно. Значит, рассчитывать на благополучный исход нечего. Сабина села в кровати и потянулась к лампе. Лампа не зажглась. Сабина попробовала еще раз – безрезультатно.

Она сползла с постели, прошлепала босыми ногами по полу и добралась до выключателя. Нажала на клавишу и подняла голову к потолку. Ничего. Люстра, которая некоторое время назад весело сияла наверху, теперь висела мертвым цветком. Сабине стало не по себе. Может быть, что-то с проводкой? В любом случае, прямо сейчас ее вряд ли удастся починить.

Вытащив дневник из пакета, она решила посетить туалет, благо идти было недалеко. На цыпочках выбралась в коридор и определилась с направлением. В туалете свет тоже не горел. Жуть какая-то. Может быть, электричество отключили во всем подъезде или даже во всем доме?

• Предыдущая
• 23/57
• Следующая