Сабина на французской диете - Куликова Галина Михайловна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая

– Ты часто бывала на пожарах? – Это уже насмешливый голос Максима Колодника. – Кстати, где Николай? Спасает свое пиво?

В этот момент хлопнула дверь, раздался многоногий топот и чей-то глухой голос рявкнул:

– Где горит?

– Все уже потушили! – вразнобой ответили собравшиеся. – Вас не сразу вызвали, понимаете?

Пожарные тем не менее не собирались уходить просто так.

– Пострадавшие есть? – спросил все тот же голос.

«Наверняка командир отряда», – подумала Сабина, вгрызаясь в свой ужин. Она заставляла себя не торопиться, но у нее ничего не получалось.

– Пострадавших нет, – ответил за всех Тверитинов и в тот же миг уловил какой-то звук, раздавшийся из-за стойки секретаря. Может быть, туда забралась кошка? Или крыса? Кто его знает, какая живность водится у них в подвалах.

Мягко ступая, он двинулся к стойке, перегнулся через нее и заглянул вниз. Под стойкой на корточках сидела его помощница. В одной руке она держала пучок салата, а в другой – оковалок вареного мяса, от которого отрывала зубами большие куски, быстро жевала их и проглатывала. Глаза у нее были закрыты, а лицо выражало неземное блаженство.

Тверитинов стоял и смотрел на Сабину, не в силах оторваться от столь невероятного зрелища. Пока они ходили по кабинетам, проверяя, все ли в порядке, он как бы между прочим спросил у Макса, где они встретились с Сабиной. Тот неохотно ответил, что возил ее ужинать. Выходит, врал. У человека, который хоть что-нибудь ел на ужин, просто не может быть такого аппетита. Хотя если вспомнить сегодняшние вареные яйца...

– Что там такое? – спросил Максим, заметив, что Тверитинов висит над стойкой и, не отрываясь, смотрит вниз.

Сабина как раз проглотила последний кусок, облизала пальцы и открыла глаза. Сергей тотчас выпрямился и, кашлянув, ответил:

– Кажется, там кто-то прячется.

Сообразив, что ее убежище обнаружено, Сабина, кряхтя, поднялась на ноги.

– Никто не прячется, – сказала она. Губы у нее были малиновыми, щеки раскраснелись. – Это всего лишь я. На улице холодно, я вернулась обратно и вот... заколку уронила.

Огромные пожарные в полном обмундировании протопали по коридору в глубь помещения – выполняли свой профессиональный долг. Им нужно было убедиться, что возгорание ликвидировано, и, возможно, составить акт по этому поводу. Все и всегда составляют какие-то акты, даже если выполняют самую срочную и опасную работу.

Заметив, что Максим правой рукой держит левую и баюкает ее, она мгновенно насторожилась:

– Господи, что случилось? Ты поранился?

«Разумеется, они уже на „ты“, – раздраженно подумал Тверитинов. – Ну и ладно. В конце концов, она работает на меня. Я могу загрузить ее работой так, чтобы у нее не оставалось ни времени, ни сил бегать на свидания. Кроме того, через пару недель я увезу ее за границу. Так что Максу ничего не обломится».

– Обжегся, – ответил его кузен, страдальчески морщась. – Схватил какую-то железяку, а она жутко нагрелась.

– Нужно оказать тебе первую помощь! – забеспокоилась Сабина. – Здесь есть аптечка?

Эмма Грушина, которая все это время пыталась привести в порядок одежду, засыпанную хлопьями пепла, подняла голову и с откровенной неприязнью ответила:

– Я уже оказала. Максим Петрович, давайте я сяду за руль. Вряд ли вы сможете вести машину.

– Нет-нет, я справлюсь, – резко ответил тот. – Поезжайте домой, Эмма.

Грушина бросила на Сабину убийственный взгляд. Ее тяжелый подбородок дрожал от едва сдерживаемых чувств.

«Мымра, – подумала Сабина. – Если бы могла, она бы меня пристукнула без всяких угрызений совести». На секунду она представила на месте Максима Колодника Диму Буриманова. И себя на месте Эммы. Она без памяти влюблена в Буриманова, а какая-то там... двоюродная сестра, молодая и бессердечная, беззастенчиво с ним флиртует. Ей стало жалко бедную Грушину, и она сказала ей в спину:

– Спокойной ночи, Эмма.

– Спокойной ночи, – ответила та, не оборачиваясь. И пробормотала: – Если вы действительно отправляетесь спать.

Она попрощалась со всеми остальными и вышла, громко хлопнув дверью. Скорее всего, ненамеренно.

Больше всех ее слова не понравились Тверитинову. Он достал из кармана платок. На щеке у него чернела сажа, но он, разумеется, ее не видел и изо всех сил тер ладони. В самом деле: эти двое приехали на «Фольксвагене» Макса, на нем, выходит, и уедут. Вести машину Макс не может, значит, ее поведет Сабина. Она довезет кузена до квартиры, а как будет добираться до дома сама? Что, если Макс предложит ей остаться?

– Где ваша машина? – вслух спросил Тверитинов, резко обернувшись к Сабине.

– Возле вашего дома, – покладисто ответила та.

Ему не нравилось, как она выглядит: блуждающая улыбка, глаза с поволокой... Вероятно, рассчитывает на продолжение свидания. Разве могло прийти ему в голову, что всему виной полный желудок? Сабина наелась, и ей было хорошо.

– Мы что, все так здесь и бросим? – спросил Максим, осторожно опуская поврежденную руку вниз. Стало заметно, что она аккуратно перевязана бинтом. – Наверное, нужно вызвать уборщиков...

– Не волнуйся, Роман Валерьянович уже едет, – насмешливо ответил Тверитинов.

Почти в тот же миг входная дверь распахнулась во всю ширь и стукнулась о стену. На пороге возник коренастый мужчина в лыжной куртке, накинутой поверх сильно поношенного спортивного костюма. На ногах у него были расшнурованные ботинки, круглые глаза горели фанатичным блеском. Он выглядел лет на сорок пять, однако уже имел лысый череп. Только над ушами остались островки пуха, торчавшие в стороны и делавшие его похожим на филина. Тяжелые черты лица, белесые ресницы и мощный подбородок могли бы придать ему устрашающий вид, если бы не нос картошкой. Вероятно, этот нос был задуман специально для того, чтобы сигнализировать всякому, с каким милягой он имеет дело.

– Новые кресла сгорели?! – крикнул лысый таким ужасным голосом, что Сабина невольно отшатнулась.

– Это наш завхоз, Роман Валерьянович Попков, – вполголоса сказал Максим, приблизившись к ней и предоставив Тверитинову самому давать объяснения. – Бывший военный. Служил в пехоте. До сих пор любит отдавать приказания и составлять рапорты. К женщинам относится уважительно.

– О, дама! – воскликнул тем временем завхоз, заметив Сабину. – Вы случайно не пострадали? Нужно было в первую очередь вывести дам на улицу, – укорил он Тверитинова.

Тот в ответ неопределенно хмыкнул. Потом махнул рукой и представил:

– Это моя новая помощница Сабина Брусницына.

– Очень рад, я здешний завхоз Роман Валерьянович, – шаркнул ногой тот. – Для вас – просто Роман.

Тверитинов похлопал его по плечу и сказал:

– Что ж, вручаем тебе бразды правления. Сейчас подъедет милиция, будут разбираться, что произошло.

– Да, блин, совершенно ясно, что здесь произошло! – раздался громкий и наглый голос, заставивший Сабину развернуться на сто восемьдесят градусов.

Позади них стоял не кто иной, как Боря Чагин, бригадир. Жидкая рыжая челка в беспорядке, пегая щетина выглядит неопрятно. И как ему только удается быть «первым парнем на деревне»? Впрочем, для того чтобы играть женскими чувствами, достаточно иметь сильный характер и быть уверенным в собственной неотразимости.

Возможно, это именно ОН запирается время от времени в кафельной комнате, надевает респиратор и хирургические перчатки, берет в руки пинцет и раскрывает «дипломат»... Что у него в «дипломате»?!

«Пахло чем-то отвратительным. Паленой тухлятиной...»

– Какой-то козел разбил окно на первом этаже, залез внутрь, вломился в мой кабинет и поджег корзину с мусором. Причем поставил ее на стол, скотина...

– Это твоя версия, – осадил его Тверитинов. – И с какой стати залезли именно в твой кабинет? Хотелось бы мне знать.

– Да потому, – напористо ответил тот, – что мой кабинет самый ближний к выходу. Мелкое хулиганье... Наверняка молодой безмозглый говнюк! И он ведь сюда не воровать пришел, а выкобениваться!

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая