Неземное тело - Куликова Галина Михайловна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая

– В каком смысле?

– У них там разные направления есть. Но все поставлено на широкую ногу: импортные металлоискатели, землеройная техника. Наобум не работают – копают, руководствуясь исключительно картами военной поры. Главная фишка – обнаружить нетронутые военные захоронения, причем как наших солдат, так и немцев. Вскрывают братские могилы, фильтруют содержимое.

Лайма содрогнулась и сказала:

– Как можно, ведь это же кощунство.

– Конечно. Но представляешь, какие это деньги? Оружие, боеприпасы – все идет в дело. Они же бандюкам все это продают. А коллекционеры? Ордена, медали, бляхи всякие. Каски. Будешь смеяться, но у них покупают даже пластиковые коробочки с презервативами, которые солдатам вермахта выдавались.

– Какая гадость!

– Гадость, – радостно согласился Корнеев. – Но главный бизнес они делают на немецких именных медальонах. Если есть такой медальон, родственники могут подавать правительству прошение о пенсии. Пенсии, предсталяешь, какие там?

– Что-то я не очень...

– Объясняю. Находят ребята именной медальон. Затем анонимно (обычно через Интернет) запрашивают за них с граждан Германии по нескольку тысяч евро. Некоторые умудряются и на иномарку заработать.

– Ничего себе! – выдохнула Лайма.

– Так вот наш герой у них там один из первых. Кстати, он ведь был судим, но попал под амнистию.

– За что его судили?

– Вот как раз за хранение и торговлю оружием, которое они с приятелем добывали на месте старых боев.

– А что он здесь искал? Тоже оружие?

– Сложно сказать. Ты же видела карты – пометок много, планы были грандиозные. Наверное, и подельщики где-то есть. То ли еще приедут, то ли в другом месте остановились.

– Вопросы, одни вопросы, – грустно заметила Лайма. – Зачем приехал, куда исчез, да и вообще – при чем тут Шашков?

– Я мог бы потребовать сатисфакции, – важно заявил Корнеев. – Моя родственница едва не подверглась насилию с вашей стороны. Скажите спасибо писателю за то, что он вам помешал...

Налитый свинцовой угрюмостью, Чуприянов смотрел на него исподлобья.

– Ах, Антон! – воскликнула Саша, проходя мимо и мгновенно навострив уши. Она стукнула опешившего Анисимова по плечу. – Ты помешал Лайме подвергнуться насилию? Да как ты посмел?

Она расхохоталась и отправилась за очередным бокалом шампанского. Стоявший поодаль Бабушкин приблизился к ним и с чувством сказал:

– Постоянно мечтаю о том, как раздену Сашку. – У мужчин мгновенно вытянулись лица, а он добавил: – Хочу посмотреть, как она вздохнет с облегчением, когда ее кто-нибудь наконец расшнурует.

Саша, по своему обыкновению, затянутая в неправдоподобно узкое платье, шла по комнате танцующей походкой. Вечеринка, устроенная четой Дюниных в честь окончания отделочных работ в коттедже, была в самом разгаре.

– Слушайте меня! – крикнула Саша и постучала ножом по бокалу. – Если досидим до ночи, сможем все вместе посмотреть мой новый клип! Сегодня состоится его телевизионная премьера! Кто за?!

Конечно, все проголосовали за. Одна Леночка Дюнина ворчливо заметила:

– Вообще-то мы не телевизор собрались смотреть.

К приходу гостей она уже оказалась слегка навеселе и теперь, когда оптимальная доза алкоголя в ее крови была сильно превышена, сделалась раздражительной. Когда она повышала голос, в нем слышались признаки приближающейся истерики, но Лайма надеялась, что до «грозы» дело все-таки не дойдет.

Дюнин, наслаждавшийся ролью бенефицианта, обращал на супругу очень мало внимания. Он расхаживал перед гостями на своих длинных-предлинных ногах и в подробностях, с огромным удовольствием рассказывал о том, как все здесь устраивал.

Дом у него получился по-африкански ярким. Ядовитые, без всяких оттенков цвета обивки и драпировок веселили глаз и будили воображение. Раздвижные перегородки то отъезжали в стороны, то захлопывались, образуя затейливые лабиринты, а гротескные люстры походили на гроздья гигантского винограда.

Граков подошел к Лайме только один раз, едва они с Корнеевым появились.

– Мне нужно с вами поговорить, – вполголоса сказал он, беспечно улыбаясь. Его улыбка абсолютно не вязалась со словами. – Но – позже. Я сам найду подходящий момент, хорошо?

Она кивнула, стараясь не выдать своего беспокойства. Что-то произошло? Вдруг Граков неожиданно сообщит ей сведения, которые смогут повлиять на ход расследования? Потом Лайма не раз ловила на себе озабоченный взгляд Степана, который он тотчас уводил в сторону.

Бабушкин привел с собой Арчи, который повалился отдохнуть прямо перед входом. Припозднившимся гостям пришлось через него перешагивать, на что пес реагировал вяло – только стучал хвостом по паркету. Саша принесла с собой Лили, и та обтявкала Арчи прямо с ее рук. Через некоторое время обе собаки переместились на веранду – Лили сидела в кресле, Арчи растянулся напротив.

Ведомая чувством справедливости, Лайма подошла к Чуприянову и отвела его в сторонку. Потребовалось не слишком много времени, чтобы смягчить его, поскольку главным виновником своей неудачи он, несмотря ни на что, считал Анисимова. Взяв бизнесмена за руку, Лайма зигзагами довела его до библиотеки, дверь в которую Дюнин оставил открытой. Он вообще оставил открытыми все двери, чтобы восхищенная публика могла перемещаться по дому и любоваться интерьером.

– Иди сюда, Дима, – хрустальным голоском потребовала Лайма, потянув жертву к кожаному дивану.

По ее мнению, пора было переходить от бессмысленного охмурежа к прямым провокациям.

– Что? – спросил тот. Злоба в его глазах постепенно начала оседать. Впрочем, он все же не удержался от насмешливого замечания: – А дверь зачем мы оставили открытой? Чтобы твои крики о помощи услышало побольше народу?

– Ну, не будь таким... злопамятным, – сказала Лайма и потрогала пальчиком его рукав. – Для меня все произошло слишком быстро. В принципе, у нас был бы шанс, но...

– Но? – быстро спросил Чуприянов.

– Но я подумываю уехать отсюда. Мне не нравятся окрестности.

Чуприянов так удивился, что даже привстал.

– Да почему?!

– Здесь страшновато, – уклончиво ответила Лайма.

Бизнесмен смотрел на нее непонимающим взглядом и ничего не отвечал.

– Ну, ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

– Нет. То есть я однозначно не понимаю.

Лайма нетерпеливо поерзала на диване. Портреты, развешанные по стенам, смотрели на нее с нескрываемой усмешкой.

– Дима, тут странное место. Ужасно странное. Специфическое. И тут кое-что происходит.

– Но реклама...

– В рекламных проспектах об этом ничего не сказано. Неужели до тебя не доходили никакие слухи?

– Так. – В Чуприянове внезапно проснулся делец и ловчила. – Объясни-ка потолковее. Я должен знать все. Что за слухи?

– Всякие ужасные слухи. И я не буду объяснять, потому что сама толком ничего не знаю, – наморщила нос Лайма. – И даже не собираюсь разбираться, правда это или нет. Раз в этом месте не все благополучно, лучше продать дом, и дело с концом. Ты так не считаешь?

– Да что неблагополучно-то? – начал сердиться Чуприянов. – Нечисть в озере водится? Русалки, заманивающие коров в глубокие пучины?

– Дыма без огня...

Логика была простой. Если Лейтер ехал в Богодуховку обделывать какие-то темные делишки и его действительно убили, тот, кто в этом замешан, постарается сплавить Лайму из поселка. Действительно: раз она забеспокоилась, пусть катится на все четыре стороны. Тем более, что она не собирается разбираться в ситуации. Рано или поздно, сегодня или завтра, но тот, у кого рыльце в пушку, поддержит ее идею покинуть Богодуховку.

– Слишком примитивно, командир! – сказал Корнеев, когда она накануне вечеринки поделилась с ним своими планами.

– Дорогой мой Евгений, в основе всех преступлений лежат весьма простые мотивы. Преступники же зачастую попадают в примитивные ловушки, потому что ожидают от ловца изощренного хитроумия.

– Полагаешь, тебя считают ловцом?

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая