50 знаменитых любовников - Васильева Елена Константиновна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/138
- Следующая
Итак, молодые люди начали изучать, присматриваться и оценивать друг друга. Наконец, с трудом преодолевая застенчивость, Александр написал слова признания своей невесте; она ответила ему в том же духе. А Екатерина умилялась молодыми, считая, что «никогда еще не было более подходящей пары, они прекрасны, как день, полны грации и ума». Находя Александра «замечательным, красивым и добрым», бабка не льстила ему. По единодушному отзыву современников, юный наследник отличался редким изяществом манер, высоким ростом, стройным станом, тонкими, благородными чертами лица и очаровательной улыбкой.
В мае 1793 г. принцессу крестили по православному обряду и заменили ее протестантское имя Луиза на русское Елизавета Алексеевна. А бракосочетание шестнадцатилетнего Александра и четырнадцатилетней Елизаветы состоялось спустя три месяца, 28 сентября в большой церкви Зимнего дворца.
Вступив в брак, Александр неожиданно ощутил себя совершенно свободным. Ему показалось, что, став супругом, он переступил незримую черту между его зависимостью от воспитателей с обязательными уроками и положением взрослого человека, чья жизнь, как он считал, посвящена только наслаждениям. Великий князь совсем разленился: туалеты, болтовня, игры привлекали его куда больше, чем скучные страницы трудов по истории, юриспруденции или политике.
Юношеский нарциссизм Александра буквально расцвел от восторженных похвал придворных, которыми его осыпали со всех сторон. Тот же Протасов с горечью замечал: «Поведение Александра Павловича не соответствовало моему ожиданию. Он прилепился к детским мелочам, а паче военным, подражал брату, шалил непрестанно с прислужниками в своем кабинете весьма непристойно. Всем таковым непристойностям, сходственным его летам, но не состоянию, была свидетельница супруга».
Протасов огорчался не напрасно. Женившись слишком рано, почти на подростке, Александр не умел ни удовлетворить жену, ни сам получить удовольствие. Она же, романтичная и стыдливая, и вовсе не способна была ответить на его ласки. К тому же будущий император никогда не обладал страстным темпераментом, ибо был слишком влюблен в самого себя. И если он охотно искал общества других женщин, то лишь для того, чтобы в их восхищенных глазах, как в зеркале, любоваться собой, снова и снова убеждаясь в своей неотразимости. Дальше этого его ухаживания не шли. Возвратившись к жене, он признавал, что она нежна, утонченна, умна, прекрасно образованна. Беда была в том, что ее достоинства не обольщали, а охлаждали его.
После смерти Екатерины II на престол взошел Павел I, хотя все знали, что наследником трона императрица желала видеть Александра. Подавляя отвращение, великий князь был вынужден подчиниться воле отца, согласившись выполнять множество его мелких поручений. Занятый службой, он почти все время проводил вне дома, во дворец возвращался измученный, усталый, не выказывая жене ни нежности, ни внимания, которых она так ждала. Поэтому редкие встречи наедине оставляли у обоих лишь горечь и разочарование.
Елизавета тосковала по настоящей мужской любви, захватывающей страсти, о которой так мечтала в первые дни замужества и которой так и не получила от своего красавца-мужа. Долго ждать не пришлось: утешителем покинутой супруги стал лучший друг Александра, обольстительный князь Адам Чарторыйский. Как ни странно, но самого Александра эта любовная интрига лишь забавляла, и он не только закрывал глаза на любовные шалости жены, но даже помогал влюбленным сблизиться. В течение трех лет великий князь со снисходительностью постороннего зрителя наблюдал за перипетиями этой любовной истории.
Действительно ли Александру была безразлична неверность жены, о которой судачил весь двор, или же он испытывал извращенное наслаждение, деля Елизавету со своим любимцем? Скорее всего, измена жены освобождала его от супружеского долга по отношению к ней, и, пока еще не пользуясь этой свободой, он просто ей радовался.
18 мая 1799 г. Елизавета родила черноволосую и черноглазую девочку Марию. Внешность младенца стала поводом для откровенного злорадства придворных. Тем более что во время крестин император Павел, обращаясь к графине Дивен, показавшей ему новорожденную, заметил сухо: «Мадам, верите ли вы, что у блондинки жены и блондина мужа может родиться ребенок брюнет?» На секунду смешавшись, графиня ответила: «Государь, Бог всемогущ».
Карьера в России окончательно скомпрометировавшего себя Адама Чарторыйского была закончена. По повелению Павла он отправился с дипломатической миссией в Сардинию. А вскоре после отъезда возлюбленного Елизавету постиг новый удар: умерла ее крошечная дочь. Чувствовал себя потерянным и Александр, но больше из-за разлуки с Адамом Чарторыйским, чем из-за смерти ребенка.
Собственно, Александр и Елизавета давно уже не испытывали влечения друг к другу. Их теперь связывала не любовь, а скорее дружба, общие интересы и взаимное доверие.
Восшествие на престол в 1801 г. коренным образом изменило не только общественное положение Александра, но и его личную жизнь. Только теперь он понял, как популярен в народе и как умеет нравиться приближенным, в том числе и женщинам.
Во время коронационных торжеств в Москве, когда он ехал верхом, медленно продвигаясь сквозь толпы народа, люди падали на колени, крестились, целовали его сапоги, величая нового государя: «Наш царь-батюшка», «Наше красное солнышко»… Знатнейшие фамилии города в честь царя устраивали праздничные приемы, на которых выражали императорской чете благоговейный восторг и верноподданические чувства. Все единодушно восхищались высокой статной фигурой Александра, его красотой, простыми и изящными манерами. Балы не прекращались целую неделю. Ни усталость, ни боль в ногах не могли удержать московских красавиц, и они кружились в хороводе вокруг двадцатичетырехлетнего царя, настоящего «порфироносного ангела».
Александр всегда был чрезвычайно учтив со всеми членами своей семьи, особенно с матерью. А став императором, он изменил и свое отношение к жене, проявляя к ней больше почтительности и внимания. Правда, к любовным приключениям интерес так и не утратил. Он ухаживал за женами двух своих друзей — Строганова и Кочубея, завел мимолетную связь с французской певичкой мадемуазель Шевалье; поддался чарам другой французской актрисы, мадемуазель Жорж; мимоходом влюблялся в мадам де Бахарах, мадам де Креммер, мадам де Северен и мадам де Шварц, чьи мужья закрывали глаза на любовные забавы своих жен с царем.
В довершение всего Александр признался своей красавице-сестре Екатерине Павловне в, по меньшей мере, двусмысленной страсти. У какой же черты остановились брат с сестрой во время нежных встреч наедине? Об этом можно судить из писем. Например, после одного из свиданий Александр писал ей: «Прощайте, очарованье моих очей, владычица моего сердца, светоч века, чудо природы». И в другой раз: «Что поделывает Ваш дорогой носик? Мне так приятно прижиматься к нему и целовать его…», «Если Вы безумица, то самая восхитительная из всех! Я без ума от Вас…», «Ваша любовь необходима для моего счастья, потому что Вы самое красивое создание во всем мире…», «Я безумно люблю Вас!.. Я радуюсь, как одержимый, когда вижу Вас. Примчавшись к Вам, как безумный, я надеюсь насладиться отдыхом в Ваших нежных объятьях».
Но Александру мало и этого кровосмесительного увлечения. Он жаждал воспламенять все женские сердца. «Вы не понимаете прелести любовной игры, — поучал он одного из приближенных. — Вы всегда заходите слишком далеко». И вот наступает момент, когда он сам «зашел слишком далеко», влюбившись в 1802 г. в Марию Нарышкину, жену богатейшего сановника, обер-егермейстера Его Величества Дмитрия Нарышкина.
По общему мнению, дочь польского князя Святополк-Четвертинского Мария Антоновна Нарышкина затмевала всех придворных красавиц. «Разиня рот, стоял я в театре перед ее ложей и преглупым образом дивился красоте ее, до того совершенной, что она казалась неестественной, невозможной», — вспоминал через много лет один из ее поклонников. «Скажи, что она ангел, — вторил ему генералиссимус М. Кутузов, говоря жене, — и что если я боготворю женщин, то для того только, что она — сего пола; а если б она мужчиной была, тогда бы все женщины были бы мне равнодушны». Правда, за прелестным обликом скрывалась постоянная жажда наслаждений и ум, не обнаруживающий серьезных интересов. Поэтому придворные шутники говорили, что муж Нарышкиной имеет две должности: явную — обер-гофмейстера и тайную — «снисходительного мужа» или «великого мастера масонской ложи рогоносцев».
- Предыдущая
- 23/138
- Следующая
