100 великих тайн России XX века - Веденеев Василий Владимирович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/116
• Следующая

Николай Александрович Григорьев родился на Украине в 1878 году. Родители его были не кулаками, как утверждала большевистская пропаганда, а чиновниками средней руки. Учился юный Коля не в гимназии, а в реальном училище, поскольку испытывал тягу к точным и естественным наукам. По окончании училища он легко поступил в Технологический институт, однако курса обучения не закончил, бросил учёбу и поступил на службу в одно из государственных ведомств. Затем в другое, третье… Григорьев явно чего-то настойчиво искал, но никак не мог найти дела по душе.

Когда грянула Первая мировая война, Григорьева словно спрыснули живой водой: Николай Александрович немедленно поступил на ускоренные курсы прапорщиков — это оказалось как раз то, чего ему не хватало с его авантюрным складом характера. Вскоре новоиспечённый прапорщик оказался на фронте. Григорьев воевал лихо, с упоением, смекалкой и недюжинной выдумкой, вкладывая всего себя в непростое и смертельно опасное дело войны. Он командовал взводом в пехотном полку, затем стал командиром полуроты и много раз получал награды за храбрость. Его мужество и бережное, уважительное отношение к солдатам снискали офицеру Григорьеву искреннюю любовь нижних чинов — он стал их кумиром! Он сам, лично, водил их в штыковые атаки и заботился о раненых, у него в полуроте было меньше всех потерь. Уважали Николая Александровича не только солдаты, ной офицеры полка — как грамотного и храброго, иногда до безрассудства — командира. В иных условиях Григорьев мог бы повторить путь если не Наполеона Бонапарта, то какого-либо из его прославленных маршалов. Он уже вступил на этот путь, надев офицерские погоны.

Февральская революция застала Григорьева в чине штабс-капитана и должности командира роты пехотного полка. Не слишком задумываясь о политике, зато испытывая неприязнь к противнику, Григорьев присягнул Временному правительству и, не обращая внимание на «возню в столицах», по-прежнему продолжал храбро воевать. Но вскоре произошла Октябрьская революция, которую штабс-капитан Григорьев встретил в окопах. Большевики старательно и терпеливо разваливали армию, которая вполне могла повернуть штыки против них. Началось массовое дезертирство, провоцировались расправы над офицерами, неожиданно оголялись большие участки фронта. Дело явно шло к братоубийственной гражданской войне. Николай Александрович достаточно быстро разобрался в сложившейся политической обстановке и счёл себя свободным от данной им присяги — большевикам он не присягал, а императора и Временного правительства более не существовало. Стоило подумать о себе.

Григорьев уехал домой, а вскоре Украину и Крым оккупировали немцы. Этого Николай Александрович, прошедший германский и австрийские фронты, вынести не смог, он присягнул Центральной Украинской раде и добровольно вступил в армию гетмана Скоропадского. Проявить себя Григорьеву не пришлось — военный министр Украины генерал Рогоза издал приказ об увольнении из армии всех офицеров военного времени. Им предоставлялось полное право доучиться в юнкерских училищах. Потом, при желании, они могли вновь поступить на службу. Все выслуженные кровью чины, должности и боевые награды одним махом оказались перечёркнутыми вместе с немалым боевым опытом, полученным офицерами на фронтах.

Обиженных офицеров начал привлекать в свои части основной противник Скоропадского — Симон Петлюра.

— Мы очень ценим ваш боевой опыт, панове, — льстиво говорил он. — Герои! Народ пойдёт за вами!

Петлюра оказался прав: от Скоропадского ушли самые талантливые и знаменитые герои Гражданской войны на Украине — Григорьев, Струк, Соколовский, Зелёный, Петренко. Это действительно герои, поскольку в народной войне герои были по обе стороны баррикад. Но потом большевики заставили всех забыть их имена, более известные, чем раздутая слава Будённого, Ворошилова и иже с ними. Но времена меняются, и забытые имена возвращаются на законно принадлежащее им место!

Григорьев раздумывал недолго — как офицер, он считал себя свободным от присяги кому бы то ни было, а как человек с развитой авантюрной жилкой, к тому же имеющий большой боевой опыт, он жаждал реализовать его в деле освобождения родины от интервентов. Григорьева можно называть патриотом в полном смысле этого слова. Очень быстро Николай Александрович создал свой отряд для борьбы с интервентами и частями гетмана — костяк воинского формирования составили опытные офицеры военного времени, вернувшиеся домой солдаты и матросы-дезертиры Черноморского флота. К ним примкнула масса крестьян из Черниговской, Полтавской и Киевской губерний. Обладавший организаторским талантом Григорьев, с помощью примкнувших к нему офицеров, превратил эту аморфную массу в настоящее воинское соединение, обладавшее удивительной боеспособностью и свято верившее командиру.

Григорьев начал с внезапных налётов на карательные отряды немцев, захвата поездов и железнодорожных станций, перерезал коммуникации противника и лишал его снабжения. Он громил вражеские гарнизоны и команды. Быстро раскрылись недюжинные стратегические и тактические таланты бывшего штабс-капитана. Он в мгновение ока превратил свои пёстрые разрозненные отряды в регулярную армию — самую сильную на Юге России. И сразу стал одной из самых значительных военных и политических сил: Григорьев имел в своей армии двадцать тысяч штыков, более пятидесяти орудий, семьсот пулемётов и шесть бронепоездов. Противостоять Николаю Александровичу не могли ни белые офицеры-добровольцы, ни слабая Красная армия! Перед ним открывался путь в Бонапарты. Тем более что Григорьев был очень неглуп, хорошо и складно умел говорить на митингах с народом, постоянно занимался самообразованием, отлично ладил с населением, пользовался большой популярностью и любовью масс. Но главное, Григорьев обладал недюжинными военными талантами. Да вот беда — бывший штабс-капитан отличался просто удивительной аполитичностью! Хотя в сорок лет мог стать диктатором!

Красная армия в это время находилась на территории Орловской и Курской губерний. Её командующий Антонов-Овсеенко выжидал развития событий. Но не бездействовал: Украину наводнили сотни агентов наделённого особыми правительственными полномочиями видного троцкиста-коминтерновца Христиана Георгиевича Раковского. Они активно вели диверсионно-подрывную деятельность против гетмана и Петлюры. На это Раковский получил крупные суммы из Москвы. Как иезуит, он вёл переговоры со всеми сразу, с командирами крупных повстанческих соединений, гетманом Скоропадским и Симоном Петлюрой. Его иезуитская политика и отпущенные на подкуп деньги сделали своё — в украинских городах начались волнения и восстания. В январе 1919 года Николай Григорьев принял в своём салон-вагоне красных эмиссаров, вступил с ними в переговоры и в результате согласился перейти на сторону Красной армии. Следом за ним так же поступили Махно и Шинкарь.

Бывшие кадровые царские офицеры, которые по большому счёту и воевали друг с другом в белых и красных штабах, предоставляя право махать на поле шашками Будённым, разработали операцию по установлению новой власти на плодородных просторах Украины. Красные заняли Харьков, почти не встретив сопротивления, потом двинули на Киев повстанцев Шинкаря, а на Одессу армию Григорьева. Махно наступал в направлении Екатеринослава. Основная тяжесть боёв, по замыслу военспецов, ложилась на новых союзников, а красные осуществляли тыловое прикрытие, получая огромные пространства и южные порты. Соединения Николая Григорьева переименовали в 44-ю дивизию 3-й Украинской армии. 44-я дивизия Григорьева была посильнее всей Красной армии на Юге.

Вскоре газеты запестрели броскими заголовками «Григорьев взял Одессу!». Да, её взял Григорьев, а не Котовский, как в известном фильме. Именно части талантливейшего военачальника Григорьева освободили Херсон и заставили убраться с Юга Антанту. Слава Григорьева и его популярность не знали границ.

• Предыдущая
• 53/116
• Следующая