Это наша война - Кукаркин Евгений - Страница 5

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая

– Здравствуйте.

Старик ничего не ответил, только качнул головой.

– Я военный. Был по заданию сброшен с самолета, но неудачно. Теперь пробираюсь к своим. Вот мои документы.

Копаюсь в шелке парашюта и достаю офицерскую книжку. Старик опять вежливо качает головой, но руки не протянул, чтобы посмотреть документ. За его спиной скрипнула дверь и две женщины с любопытством уставились на меня. Одна старая патлатая карга, другая помоложе, с крупным телом и круглым лицом.

– Вы не могли бы мне помочь добраться до ближайшего поселка или городка?

– Ближайший поселок далеко, – наконец то заговорил старик. – Целый три дня плыть по реке надо.

– А куда эта реке течет?

– Она впадает в еще большую реку, а та в море.

Фигура махнула на север.

– А пароход или катера по реке ходят?

– Ходят. Раз в неделю баржа, а пароход раз в месяц.

Вот сволочи, куда меня забросили. Опять раздавил пачку гнуса на глазах.

– Вам глаза надо лечить, – приятным голосом заговорила девушка. –Совсем веки заплыли, завтра ничего не увидите.

– Вы сможете помочь?

– Поможем, – она оборачивается к старухе. – Правда, мама.

Та важно кивает головой. Меня приглашают в избу. Здесь тепло и уютно, аппетитно пахнет варенным мясом и чем-то ароматным, похожим на мяту. Два окошка пропускают дневной свет и можно различить реальные предметы обихода. Я с трудом сдергиваю с себя шелк парашюта и сбрасываю на пол. Девушка тут же собирает ткань и прижимает к груди.

– Ложитесь, на топчан, вон туда.

Я упал спиной на жесткий матрац и тут же патлы старой женщины неприятно защекотали щеки. Она склоняется надо мной и пальцем проводит по векам глаз. Через некоторое мгновение чувствую как резко защипало кожу.

– Что это?

– Лежи, я смазала веки. Отдыхай.

– Как же вы так далеко от людей живете здесь? – удивляюсь я.

– Нормально.

– Мы здесь временно, – объясняет девушка, – Через неделю поплывем обратно, домой.

– Зверя здесь бьете?

– Нет, мои родители спасают меня от старосты поселка.

– Замолчи, – ворчит старуха, – нечего посторонним в наши дела вникать.

– А что тут такого. Меня силком хотели за муж отдать, а я по жениху вдарила ружьем. Теперь спасаемся в тайге, благо места укромные знаем.

– Жениха не убили?

– Ну что вы, его убить надо медвежьей пулей, а от дроби еще не умирали.

Она вдруг засмеялась от такого радостного сообщения.

– Вернетесь, и раненый жених до вас доберется.

– Не доберется, он уедет на заработки в город.

– Слушай болтушка, – прерывает ее старуха, – принеси отвар с подоконника, дай парню.

Я отпиваю отвар из кружки и чувствую, что… засыпаю.

Проснулся от толчка.

– Военный, так куда тебе надо?

Передо мной стоит старик.

– В свою часть, на станцию Чупры.

Он качает головой. Я щупаю свои глаза и чувствую, что все в порядке, они не опухли.

– Не знаю такой станции. Но понял только одно тебе надо добраться до железной дороги.

– Да и хорошо бы покороче маршрут.

– Это невозможно, все равно делаешь большой крюк, хорошая дорога на юг в трех сутках пути, надо плыть по реке, вверх по течению, или другой путь – вниз по течению, до главной реки, а там ждать попутное судно.

– А по тайге? Можно пройти по прямой по тайге?

Старик качает головой.

– Это невозможно. Пойдем на улицу, я тебе на песке нарисую.

Я выхожу на улицу и замечаю, что комары и мошки старательно облетают меня. Девушка на реке стирает шелковые тряпки, мы подходим к ней и старик расчищает прибрежный песок.

– Смотри, вот здесь тайгой пройти можно, – он прутиком обозначает речку и от нее проводит наклонную линию на юго-восток, – Почему так провожу? Прямо опасные болота, засосет в них. Дальше опять речка, тоже впадает в главную. Ее обязательно пересечь надо только вот здесь. – Прутик чертит рогатку и упирается в острый угол. – Лет пятьдесят назад одна экспедиция пробила дорогу на север, потом ее забросили. Вот с этого выступа ты пройдешь строго на восток и найдешь эту дорогу, должен прямо в нее упереться, а там… до колонии, дальше – грейдерная дорога и к железной дороги.

– Сколько мне идти до колонии?

– Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.

– Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.

– Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.

– Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.

Старик качает головой.

– В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.

Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.

– Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…

– Да, все будет в порядке, дед.

– Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.

– Не бойся. Переправлю гостя.

Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.

– Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.

– Спасибо, бабушка.

На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.

– Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?

– Хорошо.

Лодка очень валкая. Я осторожно присаживаюсь на заднюю доску и закидываю под ноги мешок с едой. Мой проводник усаживается спереди.

– Отец, я скоро, – крикнула она старику.

– Давай, доченька.

Мы поплыли на тот берег, лодку быстро сносит по течению.

Отнесло нас далеко. Мы вытащили лодку на берег и девица подошла ко мне.

– Военный, просьба к тебе. Я молодая, а живу на голодном пайке. То мужиков нет, а если есть, то уроды. Помоги мне, нельзя же так мучить меня.

– Ты о чем?

– Разве не догадался.

Девушка подошла вплотную и положила руки на плечи.

– Что, прямо здесь?

– А где же? Конечно здесь. За сотню километров ни одной живой души нет.

Она уже поспешно стала снимать одежды и вскоре совсем голая встала передо мной.

– Ну что же? Чего медлишь?

Девушка повалилась на песок.

Трудно описывать эти пять с половиной дней. Тайга цепко следит за тобой и не дай бог потерять бдительность. Старушкина жидкость спасла от всяких летающих паразитов, а зверье, хоть и не попадалось на пути, но мне казалось, что следило за мной днем и ночью. Вышел на вторую реку и как подсказал старик, двинулся по берегу против течения. Вот и развилка реки. Пришлось переплыть речку до самого выступа «рогатки» и там долго греться перед костром. Когда подсохла одежда, опять тронулся в путь и, действительно, заброшенную дорогу нашел через два часа и теперь бреду не то по колее, не то по густой траве. Погода разгулялась, солнце разогрело землю и тяжелый аромат прелых игл, поплыл между деревьями. Неожиданно вышел на грейдерную дорогу, стало идти легче. Вскоре замелькали строения. Я очень обрадовался, наконец-то жилье, но наткнулся на забор с высокими вышками через каждые пятьсот метров и валы колючей проволоки. Похоже это и есть колония для заключенных. Чтобы как-то не выглядеть таким страхолюдой, сдергиваю с себя куртку и теперь в военной форме, с большой бородой, топаю по тропинке вдоль забора. Вышел к главным воротам лагеря и здесь увидел первую живую душу. Двери в воротах вдруг приоткрылись и от туда вышла старушонка с большой сумкой и медленно заковыляла по дороге .

– Бабушка, – крикнул я, – постойте.

Она послушно остановилась и уставилась на меня.

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая