Санаторий смерти - Куин (Квин) Эллери - Страница 12
- Предыдущая
- 12/24
- Следующая
– Вот, если хотите пока почитать. Это последнее произведение мистера Эллери, – гордо и значительно произнесла она. – А если понадобится еще что-то, зовите меня.
– Спасибо, – сказала Никки.
Вдруг Анни наклонилась к ней, глаза ее заблестели, в них не осталось ни следа от былого недовольства.
– Все-таки нет ничего лучше хорошего убийства, правда, мисс?
Внутри у Никки все оборвалось.
– Вы разве не находите? – не отставала Анни.
– О да, конечно. Само собой.
– Я просто никогда не могу догадаться, кто убийца. Спорим, вы тоже не догадаетесь, кто там убил, – она указала на книгу у Никки в руке. – Ну, ладно, мне пора за работу.
И она вышла из кабинета.
Никки принялась оглядывать комнату. Эллери Квин, как видно, был не мастак попадать скомканными листами в урну. Весь пол вокруг нее был усеян бумажными шариками. За письменным столом стояло удобное кресло с откидной спинкой, опущенной до предела. Никки заключила из этого, что Эллери любит, размышляя, класть ноги на письменный стол. На поручне кресла она обнаружила множество каких-то маленьких белых штучек. Судя по всему, Эллери имел привычку разрезать ершики для чистки трубок и делать из них маленькие фигурки зверушек. Та, которую Никки взяла в руки, изображала оленя. Приглядевшись к остальным, она узнала обезьяну, слона и свинью. Из-под пишущей машинки торчали ножницы. Она покачала головой и присоединила оленя к остальному зверинцу.
Так вот, значит, как проводит тут время мистер Эллери Квин! У нее было такое ощущение, что он просто сгреб все на столе в сторону, чтобы расчистить место для пишущей машинки. Странные создания – мужчины! Как он может терпеть такой беспорядок?
Никки собрала все пепельницы и отнесла их к подоконнику. Выглянув из окна и убедившись, что ее никто не видит, она быстро вытряхнула их содержимое во двор.
Затем убрала с кушетки поношенную фетровую шляпу, села и открыла книгу. Прочитав заголовок, вздохнула – ну что за необычайный человек?..
Убийство Джона Брауна отодвинулось куда-то далеко-далеко…
Эллери вернулся домой в четверть восьмого.
– Анни! – крикнул он. – Где вы укрылись, о прекрасная Аннабель Ли?
Анни, шаркая ногами, поспешила ему навстречу.
– Наконец-то, мистер Эллери! Очень вовремя.
– А что случилось, Анни?
Ноздри Анни подрагивали – верный признак того, что она сердится.
– Пришла ли мисс Портер?
– Я проводила эту юную даму в вашу берлогу, как вы и написали. Но почему нельзя было позвонить мне заранее, чтобы я поставила в печь жаркое к вашему приходу? Теперь уже поздно это делать. Есть только яйца и ветчина, и я даже слушать не стану претензии инспектора.
Эллери Квин улыбнулся.
– Отец не приедет к ужину, а я уже поел.
– Ах, вы уже поели? А я уже разбила яйца! Славные у вас манеры, ничего не скажешь!
– Анни, отец, я вижу, был прав.
– Что вы имеете в виду, мистер Эллери?
– Он сказал, что вы чересчур много поработали в последнее время, очень устали, и вам надо чуточку отдохнуть. Он просто настаивает, чтобы вы ушли в отпуск.
– Но ведь я всего полгода как была в отпуске! – запротестовала Анни.
– Не имеет значения. Отец велел, чтобы уже завтра утром вас здесь не было. И послезавтра и через три дня. Отдых пойдет вам на пользу.
Эллери извлек из бумажника несколько купюр и чуть ли не насильно всучил их Анни.
– Ну вот еще! Зачем? – в великом смущении проговорила Анни.
– Здесь плата за неделю. И всю эту неделю мы не желаем вас видеть, Анни. Словом, отдохните на славу.
– Невиданное дело! – сказала Анни, но уже улыбаясь.
– Все, и чтоб духу вашего здесь не было! Марш прямо сейчас.
– Но ведь яйца, мистер Эллери…
– Это уже моя забота.
Всего через несколько минут, отведенных Анни на переодевание, Эллери выставил ее за дверь и запер за ней. После чего вздохнул с облегчением и пошел к себе в кабинет.
И замер на пороге. Положив под голову его голубой домашний халат и уронив на пол его последнюю книгу, Никки Портер спала на кушетке сном праведницы. Бежевая соломенная шляпка была надвинута на один глаз. Другой глаз сразу широко раскрылся, стоило Эллери войти в комнату.
– Приветствую вас, о мой герой! – Она села. – Без вас время тянулось столь медленно.
– Вы устали? – спросил он сочувственно.
– Нет, – отмахнулась она. – Просто стала читать вашу последнюю книгу, и она подействовала на меня что твое снотворное. Мухи на лету засыпают – какая скука! Впрочем, какие новости?
– Никаких, если не считать, что объявили общий розыск одной страшно остроумной девицы с каштановыми волосами и курносым носом, – любезным тоном сказал он.
Он ожидал, что при этом известии она как-то выдаст свой страх. Но она лишь спокойно поглядела на часы.
– Ничего удивительного, потому что уже почти полвосьмого.
– Не понимаю! – Эллери сел в кресло за письменным столом, положил на него ноги и принялся качать носком правого ботинка. – Что значит – ничего удивительного?
– Ничего удивительного, что я нервничаю и расстроилась. Ведь у меня после завтрака маковой росинки во рту не было.
– У меня тоже.
– И что вы намерены делать?
– Если вы не против, можно поджарить тосты и сварить кофе. А к нему яичницу.
– Готовить придется мне? – спросила она с ужасом. Эллери Квин глянул на нее с любопытством.
– Вот как? Вы что же, не умеете готовить?
– Разумеется, нет. Я же писательница, а не повариха.
– Ну что же, может, это даже к лучшему.
– Что вы хотите этим сказать?
– Хочу сказать – хорошо, что вы не умеете готовить. Если бы оказалось, что вы умеете готовить так же, как писать детективы…
Он засмеялся.
– Вы, собственно, всегда сидите в такой неудобной позе – ноги выше головы? – осведомилась она ледяным тоном.
– Лучше всего класть ноги на каминную решетку, – задумчиво сказал Эллери. – Но в этой комнате, к несчастью, камин отсутствует. Не будете ли вы так любезны и не передадите ли мне мою трубку? Такую, с покусанным мундштуком. Она лежит где-то там, на столе.
– Вы скажете, наконец, Анни, чтобы она принесла что-нибудь поесть, или мне придется идти самой? – спросила она, вставая.
– Вы и в самом деле так проголодались? – спросил он удивленно.
– Я умираю от голода!
– Милая вы моя, ума не приложу, что же нам делать? Ведь Анни у нас больше не работает!
– Как так? Я думала, она у вас постоянно!
– Я только что дал ей отпуск на неделю.
– Почему? – спросила Никки и проницательно посмотрела на него.
– Чтобы от нее отделаться. Иначе она рассказала бы все отцу.
– Уж не хотите ли вы сказать, что ваш отец тоже живет в этой квартире?
Никки побледнела как мел.
– Естественно. Эта квартира принадлежит ему.
– Но ведь… Но ведь он…
– Не стоит так волноваться. Он вас не найдет.
Эллери прицелился указательным пальцем в дверь, ведущую в спальню, согнул и отвел назад большой палец, как будто это боек пистолета, и произвел спуск.
– Я спрячу вас вон там.
– Не спрячете, – сказала она твердо и поправила шляпку, – Потому что я немедленно ухожу отсюда.
– В самом деле? Тогда я советую вам сразу взять такси и ехать до угла Шестой и Гринвичской улиц. Там женская тюрьма и, говорят, в ней славно готовят. Для яичницы они берут самое наилучшее обезжиренное молоко, так что сохраните фигуру.
– Для яичницы! – простонала Никки. – Боже мой, какая я голодная!
Эллери Квин встал и крепко взял Никки за локоть.
– Сейчас вы пойдете со мной и будете вести себя как послушная маленькая девочка. И пока я не выпутаюсь из той дурацкой ситуации, в которой оказался благодаря вам, даже носа из дома не высунете. Ясно?
В кухне Никки села на низенькую табуреточку и стала наблюдать голодными глазами, как Эллери берет большой кусок масла, бросает его на сковородку и держит над газом. Когда масло приобрело золотисто-коричневый оттенок, он вылил на сковородку яйца, которые Анни уже размешала мутовкой и в которые он предварительно добавил полстакана сливок.
- Предыдущая
- 12/24
- Следующая
