Герцог и я - Куин Джулия - Страница 15

• Предыдущая
• 15/71
• Следующая

Однако надо было что-то отвечать им — они смотрели на него с некоторым подозрением, которое ему не слишком нравилось.

— Если это вас так интересует, — сказал он, — я столкнулся с ней почти в прямом смысле слова, когда пробирался в залу. И сразу понял… — он смерил взглядом всех братьев, — что она из вашей семьи. Поэтому осмелился представиться ей.

Энтони повернулся к Бенедикту:

— Наверное, когда она удирала от Бербрука.

Бенедикт взглянул на Колина:

— А где же он сам?

Колин пожал плечами:

— Понятия не имею. Наверное, где-нибудь залечивает свое израненное сердце.

Или губу, подумал Саймон.

— Но почему ты ничего мне не сказал? — спросил Энтони.

«Какой зануда! Все-таки очень хорошо, что у меня нет старших братьев», — решил Саймон.

— Потому что к тебе было не пробиться сквозь строй твоих поклонниц и их родительниц! — рявкнул он. — А вскоре и меня лишили свободы передвижения.

— У вас, видимо, нет ни одной сестры? — сочувственно спросил Колин.

— Нет, слава Богу!

Про братьев он добавлять не стал.

— Дафф далеко не худшая из возможных сестер, я думаю, — сказал Бенедикт, не желавший, чтобы Саймон не правильно истолковал слова Колина. — И у нее не так уж много поклонников.

Саймон перестал уже понимать, хорошо это или плохо, и потому ничего не произнес. За него это сделал Колин.

— Почему ты так думаешь? — спросил он Бенедикта.

— Уж во всяком случае, не потому, — ответил за того Энтони, — что она недостаточно хороша собой.

Саймон мог бы по свежим следам подтвердить мнение друга, ибо совсем еще недавно испытал неудержимое желание схватить Дафну в объятия, прижать к стене и целовать, целовать… если не что-нибудь иное…

— Хороша или не хороша, — произнес он, решив наконец закончить все разговоры на эту тему, — но я не собираюсь выручать ее, поскольку вспомнил, как она сама сказала мне, что ваша мать запретила ей находиться в моем обществе.

— Неужели? — весело воскликнул Колин. — Как пикантно! У вас такая дурная репутация?

— Видимо, да, мне трудно судить. — У Саймона не было особого желания выступать в собственную защиту. — Впрочем, хочу думать, что большая часть обвинений в мой адрес незаслуженна. Надеюсь, это может подтвердить мой старый друг Энтони.

— Жаль, — рассмеялся Колин, — а я так надеялся поучиться у вас чему-нибудь плохому.

— Обратитесь к своему старшему брату, мой дорогой. Он вполне достойный учитель.

— Ладно, — сказал Энтони, кладя руку на плечо Саймона. — Пойдем все-таки, мой друг, к этой страшной женщине, которая родила нас всех на свет. Ручаюсь, она не укусит тебя.

Саймону ничего не оставалось, как подчиниться. Тем более что рядом с их матерью была Дафна, общение с которой после недавней атаки на него семейства Фезерингтон не представлялось таким уж невыносимым. И вот они приблизились к леди Бриджертон.

— Матушка, — возгласил Энтони, — я не видел вас весь вечер!

Ее лицо озарилось улыбкой, и Саймон понял: честолюбива она или нет, тщеславна ли или сверх меры настойчива, но она искренне любит своих детей. Это ясно как день.

— Энтони! — воскликнула она. — Как приятно, что ты подошел. Мы как раз беседуем с лордом Макклесфилдом.

— Я это заметил. — Энтони сочувственно взглянул на приятеля.

Саймон встретился глазами с Дафной и едва заметно покачал головой. Она поняла его безмолвный вопрос и ответила тем же движением.

— А кто с тобой, Энтони? — спросила мать. — Простите, я не знакома с вами.

— Это новоявленный герцог Гастингс, мама. Вы должны помнить Саймона со времен моей учебы в Итоне и Оксфорде.

— Конечно, — вежливо согласилась она. Макклесфилд, получивший передышку, умело воспользовался ею и воскликнул:

— О, я вижу моего отца!

Энтони тут же отреагировал:

— Так иди же к нему. Я забыл сказать, он тебя всюду ищет.

Дважды повторять не нужно было — молодой человек исчез с быстротой молнии.

— Мне казалось, у него с отцом серьезная размолвка, — с недоумением произнесла леди Бриджертон, глядя ему вслед.

— Так оно и есть, — сказала Дафна.

— И репутация далеко не из лучших, — продолжила мать. Кого бы она ни имела в виду — отца или сына, — Саймону показалось это забавным, и он еле удержался от смеха: значит, не у него одного подмочено доброе имя — уже легче.

— Насколько могу припомнить, леди Бриджертон, — обратился он к ней, — до моего отъезда из страны мы не встречались. Зато теперь я счастлив выразить вам свое почтение.

— Рада видеть вас, — отвечала она. — Это моя дочь Дафна.

Саймон дотронулся до затянутой в перчатку руки, которую протянула ему девушка, и прикоснулся легким вежливым поцелуем к костяшкам пальцев.

— Мне доставляет честь официальное знакомство с вами, мисс Бриджертон.

— Официальное? — удивленно спросила ее мать. Дафна уже приоткрыла рот, чтобы ответить, но Саймон опередил ее:

— Я уже рассказывал Энтони о нашем мимолетном знакомстве сегодня вечером.

Леди Бриджертон недовольно сдвинула брови:

— Почему же ты ничего не сказала об этом мне, милая?

— Потому, мама, что мы обе были страшно заняты. Сейчас с лордом Макклесфилдом, до него с лордом Уэстбро, а до него с…

— Я поняла тебя, Дафна, — холодно прервала мать.

И снова Саймону нужно было сделать немалое усилие, чтобы сдержать приступ смеха, который мог оказаться не слишком к месту.

Забыв о своем недовольстве дочерью, леди Бриджертон повернулась к Саймону, одарив лучшей из своих улыбок, из чего он заключил, что о его дурной репутации уже нет и речи и все его прежние грехи, если и были, прощены.

Но, как ни странно, именно этот вывод заставил его подумать о побеге. Пускай не таком молниеносном, какой удался Макклесфилду, но таком же успешном.

Энтони угадал его намерение, потому что успел прошептать ему на ухо:

— Извини меня, старина, но ты попался.

На что Саймон процедил сквозь зубы:

— Я убью тебя.

Дафна, как видно, поняла, о чем состоялся обмен репликами, так как слегка улыбнулась. А леди Бриджертон почти ничего уже не видела и не слышала — в ее голове мелькали картины предстоящей свадьбы, которая будет грандиозной, как и подобает, если дочери предстоит сделаться герцогиней.

Однако радостные картины будущего были безжалостно прерваны вторжением настоящего в образе все той же вездесущей миссис Фезерингтон, на сей раз с двумя, а не тремя дочерьми. Но от этого всем стало не намного легче. Они направлялись к ним, как магнитом притягиваемые присутствием герцога Гастингса.

Значит, необходимо принимать срочные меры. Какие? В голову Саймону пришло только одно. Повернувшись к Дафне, он произнес:

— Мисс Бриджертон, могу я пригласить вас на танец?

Вы, конечно, побывали прошедшим вечером на балу у леди Данбери? Стыдитесь, если нет! Ибо тогда вы не стали свидетелем очередной сенсации… Какой? Вашему автору, да и всем присутствующим сделалось совершенно ясно в тот вечер, что мисс Дафна Бриджертон привлекла значительное внимание и, не побоюсь этого слова, интерес новоиспеченного герцога Гастингса, только что вернувшегося из дальних странствий.

Можно себе представить, какое чувство облегчения испытала ее мать, леди Бриджертон! И как печально было бы, если бы Дафна осталась невостребованной до начала следующего сезона! А у леди Б., не забудьте, на очереди еще три дочери. Ужас!

«Светская хроника леди Уислдаун», 30 апреля 1813 года

Отказать ему Дафна не могла.

Во-первых, потому, что мать смотрела на нее с «Не-капризничай-я-твоя-мать-и-делаю-все-для-твоего-счастья» выражением на лице.

Во-вторых, отказ мог вызвать у братьев новую волну разговоров и подозрений по поводу их тайного знакомства с Саймоном. И не только у братьев.

И наконец, ей самой куда больше хотелось танцевать с ним, чем пускаться в беседу с миссис Фезерингтон и ее дочерьми.

• Предыдущая
• 15/71
• Следующая