Победитель остается один - Коэльо Пауло - Страница 17

• Предыдущая
• 17/82
• Следующая

Кому под силу изменить мир? — Суперклассу. Тем, кто делает. Тем, кто способен воздействовать на поведение, разум и душу максимального возможного числа людей.

Поэтому она жаждала встречи с Джавицем Уайлдом. Для этого ей нужен «Оскар». И Каннский фестиваль.

А поскольку ничего этого не добьешься «демократической» работой — другие люди хотят всего лишь высказать свое мнение о наилучшем способе делать то-то и то-то, но не рисковать, — Морин пошла ва-банк. Наняла съемочную группу, несколько месяцев переписывала и правила сценарий, уговорила превосходных — и при этом безвестных — операторов, художников, актеров на роли второго, суля ничтожные деньги, но многообещающую возможность грандиозно «засветиться». На всех сильное впечатление оказывал список пяти главных героинь («Воображаю, сколько они запросили!»), все сначала требовали крупных гонораров, а потом убеждались, что участие в этой затее будет очень важно для их карьеры. Морин так загорелась своей идеей, что, казалось, ее энтузиазм открывает ей все двери.

Оставалось нанести последний и решительный удар. Писателю или музыканту недостаточно создать нечто талантливое и значительное: нужно еще, чтобы его творение не плесневело в ящике стола или на полке хранилища.

Необходимо «засветиться».

Она послала экземпляр сценария только одному человеку — Джавицу Уайлду. Привела в действие все свои связи. Стойко сносила все унижения, но не сворачивала с пути. Ей грубили, над ней смеялись, но она продолжала верить, ибо вложила в свое создание всю себя. Так продолжалось до тех пор, пока на сцену не вышел ее бывший возлюбленный. И Джавиц Уайлд назначил встречу.

И в этом павильоне она устроилась так, чтобы видеть его и предвкушать их беседу, которая произойдет через два дня. Внезапно она замечает, что взгляд его становится невидящим, а тело обмякает. Один из его спутников вертит головой, оглядываясь назад, озираясь по сторонам и не вынимая руку из-за борта пиджака. Другой хватает телефон и непослушными пальцами поспешно набирает несколько цифр.

Что-нибудь случилось? Но люди, сидящие неподалеку, продолжают как ни в чем не бывало разговаривать и пить, наслаждаясь солнцем, фестивалем, праздничной атмосферой и прекрасными телами вокруг.

Джавица пытаются поднять и увести, однако он, похоже, не может пошевелиться. Да нет, наверное, просто перепил… Усталость… Стресс… Что ж еще?

Ничего другого и быть не может! Она прилетела сюда из такой дали, она была в двух шагах от исполнения своей мечты, и вот…

Слышится вой сирены. Должно быть, полиция пытается расчистить путь через вечно забитую магистраль какому-нибудь ВИПу.

Спутник Джавица забрасывает его руку себе за плечи, выдергивает его со стула и тащит к дверям. Сирена все ближе. Второй продолжает озираться по сторонам. В эту минуту они встречаются взглядом.

Джавица волокут к выходу. Морин спрашивает себя, как это такой хрупкий на вид человек умудряется без видимых усилий тащить такую тушу.

Вой обрывается у самого входа в огромный шатер. В эту минуту Джавиц уже скрылся из виду, а второй его «друг», по-прежнему держа руку за бортом пиджака, подходит к ней.

— Что случилось? — в испуге спрашивает Морин. Лицо человека, остановившегося перед нею, кажется высеченным из камня — такие лица бывают у профессиональных убийц.

— Сама знаешь, что случилось, — отвечает тот с каким-то странным акцентом.

— Ну да, я видела, что ему стало плохо… Что с ним? Человек не вынимает руку из-за пазухи. Морин в этот миг осеняет: этот маленький инцидент можно будет превратить в огромный шанс.

— Давайте, я помогу чем-нибудь… Можно?

Тот по-прежнему цепко следит за каждым ее движением, но держится уже не столь напряженно.

— Можно, я поеду с вами? Я знакома с Джавицем… Я дружна с ним…

Целую вечность спустя — хотя на самом деле прошло не более доли секунды — мужчина разворачивается и торопливо уходит в сторону Круазетт, ничего ей не ответив.

Морин лихорадочно соображает. Почему этот человек сказал, что она знает, что случилось? И почему так внезапно утратил к ней всякий интерес?

Прочие гости ничего не заметили — ну, разве что звук сирены привлек на миг их внимание, но они решили: наверное, что-то стряслось на улице. Сирены плохо вяжутся с морем и солнцем, с коктейлями и знакомствами, с красавцами и красавицами, с представителями племен «бронзовых» и «бледных». Сирены принадлежат к другому миру — где происходят аварии, катастрофы, сердечные приступы, преступления. А потому совершенно не интересуют никого из присутствующих.

Голова Морин работает теперь четко. Что-то произошло с Джавицем, и это «что-то» — подарок небес. Она подбегает к выходу и видит, как по резервной полосе, закрытой для других машин, уносится на высокой скорости карета «скорой помощи», снова включившая сирену.

— Там мой друг! — говорит она охраннику. — Куда его везут?

Тот сообщает название клиники. Ни секунды не тратя на размышления, Морин бросается ловить такси. И лишь десять минут спустя сознает: такси просто так по городу не ездят — их вызывают швейцары к дверям отелей и получают за это щедрые чаевые. У Морин денег нет, и потому она входит в пиццерию, показывает план города, и ей объясняют, что до нужной ей больницы полчаса ходу, вернее бега.

Что ж, это ей нипочем, она всю жизнь бегает.

— Доброе утро.

— Добрый день, — поправляют ее. — Уже двенадцать.

Все в точности так, как она себе представляла. Пять девушек, внешне похожих на нее. Все сильно накрашены, все в мини и с глубокими вырезами, все вертят в руках сотовые и шлют эсэмэски.

Они не разговаривают между собой: в этом нет необходимости — они понимают друг друга без слов, как родственные души. Все прошли через одинаковые мытарства, все безропотно принимали нокаутирующие удары, все научились отвечать на вызовы. Все пытаются верить, что мечта — это билет с открытой датой, что жизнь может неузнаваемо измениться с минуты на минуту, что рано или поздно настанет благоприятный момент, а пока воля подвергается испытанию на прочность.

Все наверняка рассорились с родителями, которые были уверены, что дочери скатятся к проституции.

Все уже выходили на сцену, испробовали сладкую муку театрального действа, когда атмосфера в зрительном зале насыщена предгрозовым напряжением, готовым разрядиться бурей аплодисментов. Все сотни раз воображали, как представитель Суперкласса окажется в партере, а после спектакля зайдет в гримерку с чем-то более существенным и серьезным, нежели просьба дать телефон, приглашение поужинать или комплименты.

Все уже раза три-четыре принимали такие предложения, хоть и понимали, что этот путь ведет только в постель с мужчиной, который, как правило, немолод, наделен могуществом и заинтересован только в скорой победе. Кроме того, он почти всегда женат, как и всякий мужчина, заслуживающий внимания.

У всех есть возлюбленные, но если осведомиться о гражданском состоянии, каждая ответит: «Не замужем, никаких обязательств». Все уверены, что превосходно контролируют ситуацию. Все сотни раз слышали, что наделены редкостным талантом, но не хватает лишь счастливого случая, и вот теперь этот случай предоставляется, ибо наконец-то встретился человек, способный неузнаваемо преобразить их жизнь. И несколько раз каждая попадалась на эту удочку. И расплачивалась за доверчивость и самонадеянность, когда на следующий день по телефону отвечала столь же неприветливая, сколь и непреклонная секретарша, наотрез отказывающаяся соединять с шефом.

Все уже грозили, что расскажут, как их обманули, и продадут эту историю в желтые издания, падкие на сенсационные разоблачения. И ни одна этого не сделала, ибо все покуда пребывали в фазе: «Ябедничать некрасиво».

Вполне вероятно, двое или трое из них в свое время играли в какой-нибудь школьной «Алисе в Стране чудес» и теперь мечтают доказать родителям, что способны на большее. Очень может быть, что родители уже увидели своих дочерей в рекламных роликах или на презентациях и, позабыв прежние огорчения, твердо уверовали, что в их жизни будет отныне только: Блеск и гламур.

• Предыдущая
• 17/82
• Следующая