Черная заря - Коротких Владимир Александрович - Страница 21

— Давай спрашивай, что считаешь нужным.

— Когда наша очередь в рейд идти?

— Торопишься? — Барсегян слегка усмехнулся и сощурил глаза. — Не торопись, находишься. По моим подсчетам примерно дней через пятнадцать-двадцать. Первый батальон вернется, второй, который сейчас на КП полка стоит, нас сменит. Мы на КП станем на пару недель. Передохнем, подготовимся и двинемся.

— Сколько в рейде будем?

— А это как сложится. Обычно от недели до трех, как пойдет. Первый батальон вторую неделю в рейде, я слышал, уже с потерями. Так что не торопись. Хорошо изучи личный состав взвода, чтобы знать, с кем воевать будешь. Особое внимание уделяй огневой подготовке, на строевую время не трать. После рейда в полку строем походим и песни попоем. Здесь только стрельба и метание гранат.

Барсегян свернул карту, снял с головы панаму и, глядя на горы, проведя ладонью по своему бритому черепу, задумчиво добавил:

— Думаю, скоро нам всем здесь станет жарче, чем летом. К этому надо готовиться, в первую очередь бойцов морально готовить. Ну а пока поехали осматривать твое хозяйство.

БТР, стоявший в воротах крепости, медленно вырулил на дорогу.

Они уселись сверху на броню. По пути дважды останавливались. Барсегян лично представлял бойцам каждого отделения взвода их нового командира. Наконец они подъехали к последнему, третьему, отделению. Картина расквартирования была, как и везде. Блиндаж, укрытый сверху маскировочной сетью, БТР в капонире и окопы. Личный состав отделения уже был построен для встречи командиров.

Во главе строя стоял сержант. Андрей понял, что это и есть тот самый его заместитель Шестак, которого Барсегян прочил в офицеры.

Но в представлении Андрея его образ был несколько иным. Он ожидал увидеть высокого, мужественного на вид и подтянутого вояку с медалью на широкой груди. А перед ним стоял маленький, худой, кривоногий, длиннорукий боец. Казалось, что форму таких размеров должны продавать только в детских магазинах. Создавалось впечатление, что его узловатые пальцы не могли выпрямиться до конца, когда он отдавал честь офицерам и докладывал об отсутствии происшествий во время несения службы.

Окончив доклад, сержант Шестак улыбнулся. Добрее улыбки Андрей, наверное, за свою жизнь не встречал. Большие губы сержанта расползлись в стороны и скрылись где-то за скулами. Немного удлиненный нос задрался кверху. Серо-зеленые глаза излучали при этом наивный приветливый восторг от радости встречи. Андрей тоже не смог сдержать улыбки и, нарушив субординацию, раньше Барсегяна протянул сержанту руку, на что Барсегян совершенно не отреагировал и, здороваясь с Шестаком, сказал:

— Радуйся, передохнешь теперь. Устал один взводом командовать?

— Никак нет, товарищ капитан! — так же с улыбкой ответил Шестак.

Барсегян, обращаясь к строю, громким голосом представил Андрея:

— Это ваш командир взвода — старший лейтенант Ласточкин. Опытный офицер с отличным послужным списком. Он теперь для вас и папа, и мама! Желающие прожить долгую и счастливую жизнь должны беспрекословно исполнять его приказы! Вопросы есть? — строго спросил Барсегян.

Шестак перестал улыбаться, вытянулся по стойке «смирно».

— Никак нет!

— Вольно, разойдись! — скомандовал Барсегян. — Шестак, доложишь командиру обстановку со всеми тонкостями, а я поехал. Мне надо еще по всем взводам проскочить. Служите!

Он быстро вскочил на броню, как в седло. БТР развернулся и двинулся в обратном направлении.

Бойцы разошлись. Андрей с Шестаком остались вдвоем.

— Пойдемте, товарищ старший лейтенант, покажу место жительства.

Слегка пригнувшись, они вошли в блиндаж, вход которого был соединен с окопами.

Блиндаж был достаточно просторный, представлял собой большую квадратную комнату с земляными стенами и деревянными перекрытиями сверху. Внутри можно было свободно стоять в полный рост. В центре блиндажа на полу стоял большой деревянный ящик, заменяющий стол. Над ним висели две лампочки, питающиеся от автомобильного аккумулятора. Вдоль стен стояли деревянные нары, вполне пригодные для размещения всего личного состава отделения. В углу находилась небольшая круглая чугунная печка-буржуйка с выведенной вверх через перекрытия трубой. За ней в коробе горкой лежал уголь.

— Ваше место в углу, — Шестак указал на нары, рядом с которыми стояла единственная тумбочка.

Андрей бросил на нары вещи, огляделся вокруг и сказал:

— Нормально. Ну, давай, сержант, вводи в курс дела.

Они вышли из блиндажа, забрались на БТР, уселись на его башню для лучшего обзора, и Шестак начал докладывать о состоянии дел:

— Во взводе двадцать семь человек личного состава, не считая вас, то есть три отделения по девять человек экипажа бэтээра. Порядок несения службы в каждом отделении такой: днем три человека, включая водителя, ночью — шесть. С постепенной сменой одного человека с дневной смены на ночную, боец полноценно отдыхает только каждую пятую ночь.

— А почему меняете по одному, а не по два? — уточнил Андрей.

— Приказ командира роты — водители спят каждую ночь, потому что раз в три дня они заступают на целые сутки в патрулирование. Сегодня патрулирует участок нашего взвода БТР третьего отделения. Командир отделения сержант Кречетов. Завтра наша очередь.

— А стрелок башенный тоже каждую ночь спит? Тоже ведь с водителем в патрулирование заступает.

— Нет. Стрелок у нас в каждом бэтээре, конечно, определен и отвечает за состояние пулеметов. Но у нас каждый боец хорошо обращается с ними и стреляет. В том числе и водители бэтээров. Бывает, в рейде вся пехота в случае необходимости спешится, тогда водитель за пулеметами прикрывает. Каждый боец умеет водить БТР, хоть и не очень хорошо, но проехать в случае чего сможет. Полная взаимозаменяемость. Барсегян лично у каждого стрельбы принимал и вождение.

— Ясно. Продолжай.

— После ночной смены отдых с шести до четырнадцати часов, потом подготовка к новой смене, хозяйственные вопросы и свободное время. Раз в четыре дня часовая огневая подготовка с отработкой стрельбы по различным целям из разных положений.

— Какие результаты?

— В основном отличные! Наш взвод из роты лучше всех стреляет! — с гордостью ответил Шестак.

Андрей удовлетворенно кивнул:

— Так, а что у нас с обороной? — он повел взглядом по окопам, тянувшимся в обе стороны от бэтээра.

— Да тоже вроде в порядке. С тыла, в пятидесяти метрах, полукольцом с захватом флангов, нам саперы поставили противопехотные мины с одним проходом в центре, на случай отступления. Этот проход ночью под контролем. Там сигнальные мины. Так что нас можно взять только в лоб. Мы здесь уже четвертый раз стоим. Каждый бугорок пристрелян. — Шестак повернулся и указал пальцем на небольшие степные холмики, тянувшиеся вдоль дороги. — Пойдемте, товарищ старший лейтенант, покажу проход в минном поле.

Они спрыгнули на землю и пошли в тыл.

— Вот камень, — Шестак указал на небольшой валун. — Вон второй, между ними четыре метра. Ориентир — прямо от середины блиндажа.

— Понятно. Ночью потренируемся. Показывай дальше, что у нас в хозяйстве.

— Хозяйство небогатое, но жить можно, — Шестак снова весело улыбнулся. — Щас все покажу!

Они подошли к блиндажу с тыльной стороны. На земле стояли несколько ящиков. Шестак принялся по очереди открывать их, показывая их содержимое:

— Тут бронежилеты. Надеваем только на ночь. Днем невозможно. На жаре они нагреваются, люди в обморок в них падают от теплового удара. Тут противогазы. Надеваем только с приходом «афганца». Это ветер такой из пустыни — песчаная буря. Несколько дней подряд может дуть. Задохнуться можно и зрение потерять. В десяти метрах ни черта не видно. Колонны в эти дни ходят в обход через Пули-Хумри и Баглан.

— Знакомые места, — кивнул Андрей.

— Тут, — Шестак открыл следующий ящик, — сушеная верблюжья колючка. Отличное средство от поноса. Кого прихватит, отвар из нее пьет, помогает. А вот там, — он подвел Андрея к ящику, стоявшему в стороне от других, — дуст.