Второй пол - де Бовуар Симона - Страница 41
- Предыдущая
- 41/238
- Следующая
Как мы видели, положение француженок было более благоприятным из–за развитой светской жизни и ее тесной связи с жизнью интеллектуальной. И все же общественное мнение было в основном враждебно настроено по отношению к «синим чулкам». В эпоху Возрождения знатные дамы и интеллектуально развитые женщины положили начало движению в защиту своего пола; пришедшие из Италии платонические теории одухотворяют любовь и женщину. Множество образованных людей становятся на ее защиту. Появляются работы «Корабль добродетельных дам», «Рыцарь дам» и т. д. Эразм в «Малом Сенате» дает слово Корнелии, которая со всей резкостью излагает претензии своего пола. «Мужчины — это тираны… Они обращаются с нами как с игрушками,,. они делают из нас прачек и кухарок для себя». Он требует, чтобы женщинам позволили учиться. Корнелиус Агриппа в снискавшем в то время широкую известность труде «Декламация о благородстве и совершенстве женского пола» старательно доказывает превосходство женщин. Он снова приводит все те же аргументы: Ева означает Жизнь, Адам — Землю. Женщина создана после мужчины, а потому она совершеннее. Она родилась в раю, а он — нет. Упав в воду, она всплывает, а мужчина — тонет. Она сделана из ребра Адама, а не из глины. Менструации лечат от всех болезней. Ева лишь обманулась по незнанию — согрешил Адам; поэтому Бог сделался мужчиной — впрочем, воскреснув, он явился женщинам. Затем Агриппа заявляет, что женщины добродетельнее мужчин. Он перечисляет «светлых дам», составляющих гордость их пола, что тоже стало общим местом подобных апологий. Наконец, он выступает с обвинительной речью против мужской тирании: «Действуя вопреки всякому праву, безнаказанно нарушая естественное равенство, тирания мужчины лишает женщину свободы, полученной ею при рождении». Между тем она рожает детей, она столь же умна и даже более утонченна, чем мужчина; ограничивать ее деятельность просто возмутительно, «и делается это уж наверное не по велению Господа, не по необходимости и не по здравому соображению, но в силу общепринятого обычая, через воспитание, труд и в особенности через насилие и угнетение». Он, конечно, не требует равенства полов, но хочет, чтобы к женщине относились с уважением. Труд этот имел неимоверный успех, равно как и другая апология женщины — «Неодолимая сила», и проникнутая платоновским мистицизмом «Великолепная подруга» Эроэ. В одной любопытной книге, предвосхитившей учение Сен–Симона, Постель возвещает о пришествии новой Евы — матери, которая должна переродить человечество, — ему даже кажется, что он ее где–то видел: она умерла и, возможно, перевоплотилась в него. Маргарита Валуа проявляет большую сдержанность — в своей «Ученой и утонченной речи» она заявляет, что в женщине есть что–то божественное. Но больше всех послужила пером своему полу Маргарита Наваррская, противопоставившая нравственной распущенности идеал сентиментального мистицизма и целомудрия без ханжества и попытавшаяся примирить брак с любовью к чести и женским счастьем. Разумеется, противники женщин оружия не сложили. В частности, в «Препирательстве мужского и женского пола», написанном в ответ Агриппе, мы снова встречаем все те же средневековые аргументы. Рабле в третьей книге «Гаргантюа и Пантагрюэль» дает остросатирическое описание брака в традиции Матьё и Дешана — в то же время вершить закон в счастливом Телемском аббатстве предоставляется женщинам, С новой, особенно язвительной силой антифеминизм выступает в 1617 году, когда Жак Оливье пишет «Азбуку женского несовершенства и лукавства»; на обложке была воспроизведена гравюра, изображающая женщину с руками гарпии, в перьях похоти, на курьих ножках, потому что она такая же, как курица, плохая хозяйка; и на каждую букву алфавита приводился один из ее пороков. Снова представитель Церкви разжигал старую распрю, М–ль де Гурне парировала «Равенством мужчин и женщин». Тут с «Сатирическими парнасами и кабаре» на нравы женщин обрушивается целый поток фривольной литературы, а для пущего их устрашения святоши приводят цитаты из апостола Павла, Отцов Церкви, Екклезиаста. Неисчерпаемой темой сатиры Матюрена Ренье и его друзей стала опять же женщина. В противоположном лагере апологеты снова приводят и комментируют на все лады аргументы Агриппы. Отец дю Боек требует в «Честной женщине», чтобы женщинам позволили учиться. «Астрея», а с ней целый поток галантной литературы прославляют их заслуги в рондо, сонетах, элегиях и т. п.
Даже успехи, достигнутые женщинами, вызывают новые на них нападки; женщины из прециозных салонов восстанавливают против себя общественное мнение; публика рукоплещет «Смешным жеманницам», а немного позднее — «Ученым женщинам». И все же Мольер не был врагом женщин: он горячо выступает против навязанных браков, требует для девушки свободы чувств, а для супруги — уважения и независимости. А вот Боссюэ, напротив, совсем не щадит их в своих проповедях. Первая женщина, вещает он, была «всего лишь частью Адама, чем–то гораздо меньшим. Примерно в той же пропорции она наделена и разумом». Направленная против женщин сатира Буало — всего лишь упражнение в риторике, однако она провоцирует новый всплеск негодования: Прадон, Реньяр, Перро с жаром кидаются возражать. Ла Брюйер, Сент–Эвремон встают на сторону женщин. Самым решительным феминистом эпохи оказывается Пулен де ля Барр, опубликовавший в 1673 году труд картезианского толка «О равенстве обоих полов». Он считает, что мужчины, будучи сильнее, всегда поступали в угоду своему полу, а женщины по привычке мирятся с этой зависимостью. У них никогда не было тех же возможностей, что и у мужчины, — ни свободы, ни образования. Соответственно их нельзя судить по тому, что они совершили в прошлом. Нет никаких оснований считать, что они ниже мужчин. В анатомии открываются некоторые различия, но ни одно из них не представляет для мужчины преимущества. В заключение Пулен де ля Барр требует для женщины систематического образования. Фонтенель пишет в их защиту «Трактат о множественности миров». И если Фенелон, следующий по стопам г–жи де Ментенон и аббата Флери, еще достаточно робок в своей программе воспитания, университетский профессор–янсенист Роллэн, напротив, хочет, чтобы женщины серьезно занялись учебой, XVIII век также распадается на две части. В 1744 году в Амстердаме автор «Спора о женской душе» заявляет, что «женщина, созданная исключительно для мужчины, после конца света перестанет существовать, ибо перестанет служить предмету, для коего была создана, из чего неизбежно следует, что душа ее не бессмертна». Чуть менее резко Руссо, в данном случае выражающий мнение буржуазии, утверждает, что женщина должна посвятить себя мужу и материнству. «Женское воспитание должно всегда соотноситься с интересами мужчин… Женщина создана, чтобы уступать мужчине и сносить несправедливости», — утверждает он. Между тем демократический и индивидуалистический идеал XVIII века благоприятен для женщин; большинство философов воспринимают их как людей, равных представителям сильного пола, Вольтер обличает несправедливость их удела. Дидро полагает, что их приниженное положение было во многом созданообществом.
«Женщины, мне жаль вас!» — пишет он. По его мнению, «во всех обычаях жестокость гражданских законов объединилась против женщин с жестокостью природы. К ним стали относиться как к неразумным существам». Монтескье парадоксальным образом считает, что женщины должны подчиняться мужчинам в домашней жизни, но что у них есть все необходимое для политической деятельности. «Женщине стать хозяйкой дома противно разуму и природе, управлять же империей — нет». Гельвеций показывает, что неполноценность женщины — это следствие ее нелепого воспитания; мнение это разделяет и Д'Аламбер. А у одной женщины, г–жи де Сире, робко зарождается экономический феминизм. Но едва ли не один только Мерсье в своей работе «Картина Парижа» возмущается нищетой женщин–работниц и таким образом затрагивает фундаментальный вопрос о женском труде. Кондорсе хочет, чтобы женщины приняли участие в политической жизни. Он считает, что они равны с мужчинами, и защищает их от классических нападок: «Говорили, что женщины попросту лишены чувства справедливости, что они подчиняются не столько совести, сколько чувству… [Но] это отличие порождено не природой, а воспитанием и общественной жизнью». И в другом месте: «Чем больше были женщины порабощены законами, тем опаснее становилась ихвласть… Она не была бы таковой, если бы женщины не были заинтересованы в ее сохранении, если бы она не была для них единственным средством защитить себя и избежать угнетения».
- Предыдущая
- 41/238
- Следующая
