Второй пол - де Бовуар Симона - Страница 35

• Предыдущая
• 35/238
• Следующая

Правда, матроны не лучшим образом распорядились своей новой свободой; но дело в том, что им и не было дозволено извлечь из нее нечто позитивное. Из–за двух противоположных тенденций, одна из которых — индивидуалистская — отрывает женщину от семьи, а другая — государственная — притесняет ее как личность, положение ее оказывается весьма шатким. Она наследница, она имеет равное с отцом право на уважение детей, она составляет завещание, она избавлена благодаря приданому от принудительных супружеских уз, она может развестись и снова выйти замуж, когда ей вздумается, — но она эмансипируется только негативно, поскольку никакого конкретного применения ее силам ей не предлагают. Экономическая самостоятельность остается абстрактной, раз она не порождает никакой политической правоспособности; так получается, что, лишенные возможности действовать,римлянки устраивают демонстрации: возбужденной толпой они рассыпаются по городу, осаждают суды, подстрекают к заговорам, диктуют распоряжения, разжигают гражданские войны; целая процессия отправляется за статуей Матери Богов и сопровождает ее вдоль берега Тибра, приводя таким образом в Рим восточных богов; в 114 году разражается скандал весталок, вызванный упразднением их коллегии. Поскольку общественная жизнь и общественные добродетели женщинам по–прежнему недоступны, а частные добродетели былых времен с распадом семьи делаются ненужными и старомодными, у женщин не остается никаких моральных устоев. Им нужно выбрать одно из двух: или упрямо придерживаться тех же ценностей, что были в ходу у их предков, или вообще никаких ценностей не признавать. В конце — начале ? века можно встретить целый ряд женщин, которые по–прежнему были подругами и соратницами своих мужей, как во времена Республики; Плотина делит с Траяном славу и ответственность, Сабина настолько прославляет себя благодеяниями, что ее при жизни обожествляют в статуях; при Тиберии Сексция отказывается жить после смерти Эмилия Скавра, а Пасцея — после смерти Помпония Лабея; Паулина вскрывает себе вены одновременно с Сенекой; Плиний Младший сделал знаменитой фразу Аррии «Paete, non dolet»!; Клаудия Руфина, Виргиния, Сульпиция вызывают восхищение у Марциала как безупречные супруги и преданные матери. Но существует также множество женщин, которые отказываются от материнства и множат число разводов. Законы по–прежнему не допускают супружескую измену, а потому иные матроны доходят до того, что записываются в проститутки, лишь бы никто не мешал их оргиям ². До сих пор римская литература всегда относилась к женщинам с почтением — теперь на них обрушиваются сатирики. Впрочем, их нападки направлены не против женщин вообще, а преимущественно против современниц. Ювенал клеймит их за похоть и обжорство и осуждает стремление к мужским занятиям: они интересуются политикой, роются в судебных бумагах, спорят с грамматиками и риторами, страстно увлекаются охотой, бегом на колесницах, фехтованием, борьбой. Получается, что они соперничают с мужчинами в основном в пороках и склонности к развлечениям; их воспитания недостаточно, чтобы поставить перед собой более высокие цели; впрочем, никакой цели им и не предлагается; действие им по–прежнему запрещено. Римлянка старой Республики имеет свое место на земле, но из–за отсутствия абстрактных прав и экономической независимости она к этому месту прикована; римлянка периода упадка являет собой пример ложной эмансипации: в мире, единственными реальными хозяевами которого остаются мужчины, она имеет только пустую свободу — она свободна «просто так».

IV

Эволюция положения женщины не была непрерывной. Великие завоевания поставили под вопрос саму цивилизацию. Даже римское право испытывает влияние новой идеологии — христианства; а в последующие века варвары добиваются торжества своих законов. Полностью изменяется экономическая, социальная и политическая ситуация, что отражается и на положении женщины.

Христианская идеология немало способствовала угнетению женщины. Наверное, в Евангелии есть дух милосердия, который распространяется на женщин, так же как и на прокаженных; именно мелкий люд, рабы и женщины наиболее страстно вверяют

¹«Пет, не больно» {лат.}.

² Рим, как и Греция, официально допускает проституцию. Существовало два класса куртизанок: одни содержались в борделях, другие, bonae meretrices (добрые распутницы), свободно занимались своим ремеслом; имне разрешалось одеваться как матронам; они имели определенное влияние в вопросах моды, привычек и искусства, но никогда не занимали такого высокого положения, какафинские гетеры.

себя новому закону. В самый ранний период христианства женщины, если они подчинялись Церкви, пользовались относительным уважением; они являли примеры мученичества вместе с мужчинами; между тем участвовать в культе они могли лишь на второстепенных ролях; «дьяконессам» разрешалось выполнять только светские обязанности: ухаживать за больными, помогать бедным. И если считается, что брак — это институт, требующий взаимной верности, то само собой разумеется, что жена должна всецело подчиняться мужу; через святого апостола Павла утверждается еврейская, яро антифеминистская, традиция. Апостол Павел предписывает женщинам скромность и сдержанность; на основе Ветхого и Нового завета он формулирует принцип подчинения женщины мужчине. «Ибо не муж от жены, но жена от мужа, и не муж создан для жены, но жена для мужа». И в другом месте: «Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем». В религии, проклинающей плоть, женщина представлена самым страшным искушением дьявола. Тертуллиан пишет: «Женщина, ты — врата дьявола. Ты смогла убедить того, против которого дьявол не осмеливался выступить в открытую. Это из–за тебя Сыну Божьему пришлось умереть; тебе следовало бы всегда ходить в трауре и в лохмотьях». Святой Амвросий: «Ева склонила Адама ко греху, а не Адам Еву. И справедливо, чтобы женщина имела господином того, кто был склонен ею ко греху». И святой Иоанн Златоуст: «Среди всех диких зверей не найти никого, кто был бы вреднее женщины». Когда в IV веке складывается каноническое право, брак представляется уступкой человеческим слабостям и считается несовместимым с христианским совершенством. «Возьмем в руки топор и уничтожим на корню бесплодное дерево брака», — пишет святой Иероним. А со времен Григория VI, когда священникам было предписано безбрачие, опасный характер женщины стал подчеркиваться еще строже — все Отцы Церкви говорят о ее низости. Святой Фома Аквинский будет верен этой традиции, заявляя, что женщина — это всего лишь «случайное», незавершенное существо, нечто вроде неудавшегося мужчины, «Мужчина возвышается над женщиной, как Христос возвышается над мужчиной, — пишет он. — Женщина неизменно должна жить под властью мужчины и не иметь на своего главу никакого влияния». Поэтому единственный вид брака, который признает каноническое право, — это брак с приданым, обрекающий женщину на бесправие и бессилие. Ей не только запрещено занимать мужские должности, но даже не разрешается обращаться к правосудию и свидетельство ее не учитывается. В смягченном виде влияние Отцов Церкви распространяется и на императоров; законодательство Юстиниана с почтением относится к женщине как к супруге и матери, но полностью подчиняет ее этим функциям; причина ее бесправия не в том, что она женщина, а в ее положении внутри семьи. Развод запрещается, а брак должен заключаться публично; мать имеет над детьми такую же

власть, как и отец, и такие же права на их наследство; если муж умирает, она становится их законной опекуншей. В сенатское постановление Веллея вносятся изменения: отныне она может вступаться за третьих лиц, но не может заключать контракты от имени мужа; приданое ее становится неотчуждаемым — оно считается достоянием детей, и ей запрещается им распоряжаться.

На территориях, занятых варварами, на эти законы накладываются германские традиции. У германцев были особые нравы. Вождей они знали только во время войны; в мирное время семья представляла собой автономное общество; похоже, она была чем–то средним между кланами с материнской филиацией и патриархальным родом; брат матери имел такую же власть, как отец, и оба они сохраняли влияние на свою племянницу и дочь, равное влиянию мужа. В обществе, где любое право обеспечивалось грубой силой, женщина была фактически абсолютно бессильна, но за ней признавались права, гарантией которых была ее зависимость от двух различных домашних властей; порабощенная, она все'же пользовалась уважением; муж покупал ее — но сумма сделки составляла наследство, становившееся ее собственностью; кроме того, отец давал за ней приданое; она получала долю в отцовском наследстве, а в случае убийства родителей — долю компенсации, выплачиваемой убийцей. Семья была моногамной, измена строго каралась, брак почитался. Женщина всегда оставалась под опекой, но жила в тесном сотрудничестве с мужем. «В мире и на войне она разделяет его судьбу, вместе с ним живет, вместе с ним умирает», — пишет Тацит. Во время битв она приносила воинам еду и вдохновляла их своим присутствием. Если она оставалась вдовой, могущество покойного супруга частично передавалось ей. Бесправие, коренившееся в ее физической слабости, не считалось выражением морального несовершенства. Женщины были жрицами, пророчицами, а это наводит на мысль, что они были лучше образованны, чем мужчины. Позже в наследуемом имуществе среди предметов, по праву предназначавшихся женщинам, встречались драгоценности и книги.

• Предыдущая
• 35/238
• Следующая