Черный ангел - Гинзбург Мария - Страница 10

Да, ему пришлось заплатить этому Гансу за то, что катер пройдет дальше без досмотра. И немало заплатить. Но дело того стоило.

Мост-замок, нелепое и чудовищное сооружение, был уже близко.

Ладони Отто слегка вспотели. Он чуть не сорвался из-за этого. В гнездо часового на опоре вела лесенка из железных скоб. Такой, без всякой страховки, ее сделал Суетин. Шмеллинг не стал ее менять. Карл не хотел, чтобы его люди производили впечатление жирных, зажравшихся паразитов. Каждый из бывших солдат дежурил на опоре по крайней мере раз в неделю. И это помогало согнать намечавшийся у многих жирок.

Отто же эти акробатические упражнения давались все сложнее и сложнее. А сегодня ему пришлось проделать этот путь трижды. Вечером Отто спустился в гнездо – сегодня был его черед дежурить. Дождавшись темноты, он вернулся в подвальный этаж замка Быка и включил подъемник. Механизм, слава богу, работал почти бесшумно. Затем Отто вернулся на свое место. Сжимая в одной руке инфракрасный бинокль, а в другой энергетическую винтовку, он принялся следить за рекой. Отто не намеревался держать проход открытым всю ночь. Слишком велик был риск. Ему даже думать не хотелось о том, что сделает с ним Карл, если узнает про невинные делишки Отто.

Так что тому русскому следовало поторапливаться.

А вот и он. Огни на катере погашены, но людей выдают тепловые контуры тел. Интересно все же, а что он везет?

Отто перевел бинокль на нижнюю часть судна. Там, в трюме, находился груз, который русский не захотел ему показывать.

В вышине, в небольшой комнатке под самой крышей башни, заворочался и открыл глаза тот, кто еще три дня назад был Карлом Шмеллингом.

Очень хотелось есть.

Он сел на кровати и с интересом прислушался.

У Отто заледенела спина. От массивной опоры веяло холодом и в самые жаркие ночи, которые были не такими уж частыми гостьями в этом паршивом климате. Что уж говорить про сегодня. Весь день шел дождь, который прекратился только к вечеру – и то нехотя, будто делая одолжение. Отто, который сегодня стоял на досмотре, весь продрог. Вечером ему удалось согреться за сытным ужином, который приготовила Настя. Но внутреннего тепла хватило ненадолго.

Отто отложил бинокль, винтовку и полез в карман за фляжкой. Удобной, плоской фляжкой в холщовой обтяжке. Она осталась у него еще с тех времен, когда Отто был ефрейтором, а Карл Шмеллинг – капитаном. У бывшего разведчика возникло смутное чувство, что что-то не так, но он не смог определить причину. Отто с наслаждением приложился к фляжке. Затем любовно закрутил крышечку. Взгляд его упал на бетонное ограждение поста. Отто бессмысленно икнул.

Рядом с его тенью, кругленькой, смешной, на ограждении вольготно разлеглась еще одна тень. Длинная, узкая, и словно бы взлохмаченная.

Отто медленно обернулся. Он узнал того, кто, улыбаясь, стоял за его спиной. Ощутил мягкое, почти ласковое прикосновение к шее.

И ничего не стало.

Белобрысый взяточник сдержал слово – решетка оказалась поднята. Не до конца, но ровно настолько, чтобы катер пробрался под ней без всяких затруднений. Катер вошел под мост и оказался в глубокой, черной тени замка. Антон невольно глянул вверх. Откуда-то оттуда, из огромного осиного гнезда, прилепившегося к опоре, за ними наблюдал часовой. А, возможно, и не один.

Тихо плескалась вода, лаская и одновременно подтачивая опоры. В высоте над Антоном и невозмутимым штурманом проплыли острые зубья решетки. В лунном свете они казались более черными и чудовищными, чем на самом деле.

Антон глубоко вздохнул и улыбнулся. Полпути пройдено. До серебряной лунной дорожки, перерезавшей серую спину Волхова, было уже рукой подать.

Вдруг наверху кто-то вскрикнул. Коротко, но душераздирающе. Пальцы Антона впились в рубчатую рукоять пистолета, который всегда уютно дремал в правом кармане куртки. Антон снова посмотрел наверх. Он до боли в глазах вглядывался в черное дно замка, но так и не смог ничего различить. Что-то просвистело в воздухе и ударилось о палубу, покатилось…

Антон узнал белобрысого таможенника – точнее, его голову.

Антон рывком вытащил руку из кармана.

Что-то зашелестело, нежно, словно в темноте разворачивали штуку шелка. Катер выплыл из-под замка-моста. Палуба стала волшебно белой и чистой в свете луны. А в следующий миг на ней расплылась огромная черная клякса. Антон, оцепенев, смотрел, как чернота медленно собирается и сгущается в фигуру. Высокую, тощую, будто бы взлохмаченную. Полыхнули алым глаза.

Антон попятился, выставив перед собой руку с пистолетом. Существо улыбнулось. Зубы засияли отраженной белизной. А затем оно взметнулось, как смерч, как волна, и прокатилось по палубе. Антон водил рукой, пытаясь поймать его в прицел, но так и не смог этого сделать. Незваный гость был слишком быстрым. Загремело в трюме. Антон похолодел, поняв, что существо уже там.

Около груза, который никому нельзя было видеть.

В следующий миг существо снова оказалось на палубе. Под мышкой оно держало длинный узкий ящик, который Антон и его люди поднимали втроем. Существо оглянулось, как бы в поисках чего-то. Оно протянуло руку к Антону в международном жесте «дай».

Антон чуть надавил на курок.

– Голову ему отдайте, – раздался хриплый голос штурмана. – Ему голова нужна…

Существо снова улыбнулось. Такими зубами мог гордиться и саблезубый тигр.

Антон опустил взгляд. Голова незадачливого таможенника действительно закатилась ему под ноги. А он и не заметил, когда это случилось. Не сводя взгляда с гостя, Антон присел на корточки. Он поднял голову за волосы и кинул ее существу, словно мяч. Тот ловко поймал свободной рукой. Затем запрыгнул на борт. Оглянулся через плечо.

– В следующий раз, – прошелестело существо. – Это будет твоя.

И покачало головой, которую все еще держало в руке.

Чудовище побежало по воздуху, ловко перебирая ногами по ступенькам невидимой лестницы, что соединяла замок Быка и катер.

Когда по левому борту показался Кремль, штурман произнес:

– Это еще по-божески. Тут раньше сидел Суетин с бандой. Вот у него настоящий упырь был. Лапы, как у обезьяны, клыки вечно в крови…

Антона передернуло, но он промолчал. Без ящика грузу была грош цена.

Штурман был прав. Надо было радоваться тому, что таможенник отпустил их живыми.

У каменной женщины были отбит нос и рука. Стена, на которой скульптор поселил эту женщину в незапамятные времена, поросла зеленым мхом. Невдалеке что-то зашкворчало, как яичница на сковородке. Именно так – огромная яичница на огромной сковороде. Бог жарил себе на завтрак полдюжины жизней. Если бы еще только знать, какой бог… Восьмирукий Вишну, застывший в вечном танце за спиной Ирвинга, не включал блюда из человечины в свое меню.

Ухнуло, земля под ногами подпрыгнула. Переулок в мертвом квартале давно брошенного города заволокло дымом. Мерзко завоняло горящей травой. Экран вспыхнул серебристым щитом на головой Ирвинга и снова исчез. Аккумуляторы были дохленькие. Максимум, что вытянул бы экран – еще пару залпов. Потом пришлось бы уходить. Ирвинг никогда не любил городской бой – изнурительную игру в кошки-мышки со смертью на узких улочках. Игру, в которой не бывает победителей. Это знали все наемники из отряда «Левая рука Будды». Это знали и красные кхмеры, загнавшие их в мертвый город Та-Пом – пригород Ангкора, одноразовой столицы. Слишком много смерти было вокруг, смерти и старой, давнешней, и свежей. Кровь пятнала древние камни, стекала по узорчатым барельефам. Наемники – все сплошь белые варвары – надеялись, что кхмеры не применят пиэрсу, этот галактический говномет, на территории памятника ЮНЕСКО. Увы, кхмеры то ли не знали о культурном значении города, то ли – скорее всего – им было все равно.

Лианы, толстые, как щупальца Ктулху, мирно покоились на крышах храмовых пристроек и величаво сползали на землю. Они оплетали богов, танцующих и ласкающих друг друга. Посреди улицы стояла скульптурная группа, выкрашенная серебрянкой – двое мужчин и женщина, воздевшие руки к небу, ракета, повисшая на алюминиевой струе выхлопа. Космические первопроходцы смотрелись в объятиях лиан чужероднее, чем выглядели бы в красных песках Марса. Лианы горели, и воняли, как ни странно, мясом. Свежей говядинкой, пригоревшей на углях.