Ярость - Слотер Карин - Страница 77
- Предыдущая
- 77/98
- Следующая
— То есть?
— Она же взрослая женщина. Остальные девочки были подростками. И еще язык. У вашей соседки он был отрезан, а у остальных девочек — откушен.
— Да, — задумчиво сказал Майкл. — Надо будет над этим подумать, на самом деле странно.
Уилл смотрел, как на мониторе компьютера дает показания Джулия Купер. Сейчас она должна попросить детективов ненадолго выключить камеру, чтобы она могла собраться. Как совсем юная девушка смогла такое пережить? Как ей удается ходить в школу, делать домашнее задание, как остальные сверстники, зная при этом, что все, что она вынесла, теперь навсегда останется в памяти?
— Может быть, — предположил Майкл, — в перерывах между преследованием этих девочек он ходил к шлюхам, чтобы спустить пар? — Он помолчал. — Помню, когда я служил в полиции нравов, девушки из-за своих разговоров с клиентами часто попадали в неприятности. Иногда они посреди дела вдруг начинали говорить о цене. Иногда они договаривались насчет определенных актов, позиций и всего такого, просто чтобы вынудить парня пойти к ним на квартиру, а там уже меняли правила, говорили, что они этого делать не станут или требовали больше денег.
Уилл такой вариант не рассматривал, но это было интересное направление. Впрочем, это никак не объясняло случай с Синтией Барретт.
— Вы уверены, что не довели кого-то до ручки? Может, вы достали кого-то настолько, что он устроил подобного рода подражание с Синтией, а потом подкинул тело вам на задний двор?
Майкл засмеялся.
— Вы что, серьезно?
— Ответьте.
— Это конченое безумие!
— Почему?
— Этому кому-то нужно было знать массу деталей этого дела, — заметил Майкл. — Мы не давали информацию о языке Монро в прессу. Об этом знали только копы. — Майкл прикрыл трубку ладонью, но Уилл слышал, как он сказал: — Да, детка, я сейчас. — А потом: — Послушайте, Джине нужна моя помощь с Тимом. Могу я перезвонить вам минут через десять?
— Не стоит, — сказал Уилл. — Я уже все спросил.
— Звоните, если что-то понадобится.
Уилл повесил трубку и, откинувшись на спинку стула, посмотрел в окно. На улице было темно, и уличные фонари отбрасывали какой-то неестественный свет на заброшенную сортировочную станцию неподалеку от их здания. Уилл уже привык к этому угнетающему пейзажу.
Компьютер загудел, как паровоз, и Уилл, выключив программу DVD, открыл ящик своей электронной почты. Казенный компьютер оказался довольно простеньким — словарь был крайне ограниченным, а проверка орфографии не знала половины слов, которые блюстители закона средней руки употребляют ежедневно. Но Уилл знал, что даже если бы попросил, ему бы все равно не дали поставить на жесткий диск какое-то другое программное обеспечение, поэтому приспособился к тому, что есть. Зато здесь, как и во многих компьютерах, имелась опция воспроизведения голоса.
Он прокрутил в списке прибывшей почты несколько сообщений со спамом, пока не нашел последнее письмо от Пита Хансона. Он выделил текст, щелкнул меню и выбрал кнопку «читать вслух». Неестественный голос прочел ему сообщение Пита. Получено токсикологическое заключение по Синтии Барретт. Ее последний прием пищи состоял из яиц и тоста. В системе имелся высокий уровень никотина. В крови обнаружены также следы алкоголя и кокаина.
Еще один тупик.
Уилл взял ксерокопию, которую сделал с письма Алиши к матери, и развернул ее на столе, разгладил края. Ее петляющий почерк был для него настоящим кошмаром, но Уилл уже успел запомнить письмо, так что теперь читать было легче, чем если бы это было что-то незнакомое. Он проходил строчку за строчкой, сверяя каждое предложение со своей памятью. За исключением манеры Монро писать слова с большой буквы там, где заблагорассудится, Уилл не обнаружил для себя ничего нового.
Он снова сложил письмо и сунул его в карман. Потом посмотрел на карточки условного освобождения, которые отобрал для него Лео. В углу каждого формуляра была степлером прикреплена фотография, на которой заключенный смотрел в камеру, держа перед собой черную табличку со своими данными: имя, правонарушение, дата осуждения, дата досрочного освобождения.
Уилл неохотно открыл верхний ящик стола, нашел там устройство для разгибания скоб и снял фотографию с формуляра первого заключенного. Дверь его кабинета была закрыта, свет в коридоре выключен. И все же он говорил шепотом, когда произнес первое имя.
Даже через час работы было почти незаметно, чтобы пачка бумаг уменьшилась. В голове Уилла стучало, и он, не запивая, проглотил несколько таблеток аспирина, решив, что лучше умереть от отравления, чем от головной боли, которая пульсировала где-то позади глаз. Половину пачки взял Лео Доннелли и, наверное, закончил читать материалы меньше чем за час.
Уилл встал и надел пиджак, подумав, что занятие это, видимо, бесполезное. Если бы в базе данных был преступник с привычкой откусывать языки, Уилл вытащил бы его на свет, когда впервые прочел о деле Монро и задал в компьютере поиск по ключевым словам. Принесенные Лео дела осужденных были из разных районов, а иногда и из разных штатов, так что в описании преступлений не было единообразия. Некоторые из офицеров полиции указывали лишь немногим больше, чем просто вид правонарушения и возраст жертвы, другие углублялись в зловещие подробности, тщательно описывая преступные действия злоумышленника. Задача Уилла фактически напоминала поиск иголки в стогу сена — разве что на каком-нибудь фото будет стоять парень с отрезанным языком в руке.
И все же, направляясь к лифту, чтобы спуститься в гараж, он прихватил эти файлы с собой. Пока он ехал домой, папки лежали на пассажирском сиденье, и Уилл периодически ловил себя на том, что украдкой поглядывает на них, словно не понимая, что они там делают. Он припарковался на дорожке перед домом позади своего мотоцикла, и Бетти лаем приветствовала хозяина еще до того, как он поднялся на крыльцо. Как только он открыл дверь, собака рванулась на улицу. Уилл схватил поводок, приготовившись выгуливать ее, но Бетти сделала все, что было нужно, прямо на лужайке и юркнула обратно в дом еще до того, как он спустился со ступенек. Обернувшись, он увидел ее растянувшейся на диванных подушках.
— И тебе добрый вечер, — сказал он, закрывая за собой дверь.
Но потом придержал ее и вернулся к машине, чтобы забрать файлы. Он швырнул их на письменный стол и взглянул на автоответчик. Сигнальная лампочка горела, не мигая, сообщений не было, но он все равно поднял трубку, чтобы убедиться, что телефон работает.
В трубке раздался нормальный гудок.
Ужин Уилла был таким же, как и завтрак, — он стоя съел миску хлопьев с молоком. Больше всего ему хотелось лечь на диване и подремать перед работающим телевизором. Но его удерживали эти файлы. Человек, умеющий читать, покончил бы с ними уже давно. Хороший коп просмотрел бы их за ленчем, понимая, что, похоже, напрасно теряет время, но в то же время помня, что работа полицейского заключается в том, чтобы отслеживать каждую ниточку, которая попадает ему в руки.
Уилл не мог бросить работу на полпути.
Он снял пиджак и повесил его на спинку кресла на колесиках. Это не должно занять слишком много времени, максимум часа три. Уилл не собирался бросать это занятие только потому, что ему тяжело, и уж точно не хотел идти завтра на работу, зная, что оставил что-то недоделанным. Ему нужно было заняться папками. Были определенные вещи, которые он не мог делать на работе, не выдав себя.
Он прихватил с собой разгибатель скобок и теперь положил его на стол рядом со стопкой дел, вынул из ящика стола две линейки и развернул настольную лампу так, чтобы она отбрасывала на стол немного света.
— Хорош красавчик! — пробормотал Уилл, глядя на фотографию, прикрепленную к делу. У парня на весь рот осталось примерно три зуба, а волосы были такими редкими и засаленными, какие можно отыскать только у обитателей самой захудалой трейлерной стоянки для бедных.
Он снял фотографию и отложил в сторону. Потом положил на верхнюю часть страницы две линейки и отделил первую строчку текста. Кончиками указательных пальцев он выделял отдельные слова, чтобы можно было изучать их одно за другим. Такое выделение слов пальцами удерживало его глаза от перескакивания туда, куда не следовало. Как ни странно, длинные слова давались ему легче. Слова вроде «никогда» могли превратиться у него, например, в «вода» или «беда», и тогда предложение теряло абсолютно всякий смысл к моменту, когда он доходил до его конца.
- Предыдущая
- 77/98
- Следующая
