Том 2. Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 40

— Ах, что это вы, Владимир Иванович, разве я к тому! Я не возьму, что это вы, право!

— Нет, уж не извольте обижать, — сказал Мурин, посмеиваясь и не убирая денег, — пусть уж, значит, сон в руку будет.

— Да нет, как же, мне стыдно, я ни за что не возьму, — отнекивалась Марта, жадными глазами посматривая на сторублевку.

— Чего кобянитесь, коли дают, — сказал Виткевич, — вот ведь счастье людям валится само в руки, — сказал он с завистливым вздохом.

Мурин стал перед Мартою и воскликнул убеждающим голосом:

— Матушка, Марта Станиславовна, верьте слову, я от всей души, — берите, пожалуйста! А коли даром не хотите, так это за то, чтобы вы за моим Ванюшкой посмотрели. То, что мы сговорились с Натальей Афанасьевной, то так и будет, а это, значит, вам, — за посмотренье, значит.

— Да как же так, это очень много, — нерешительно сказала Марта.

— За первые полгода, — сказал Мурин и поклонился Марте в пояс, — уж не обидьте, возьмите, и уж будьте вы моему Ванюшке за-место старшей сестрицы.

— Ну, что же, Марта, бери, — сказала Вершина, — благодари Владимира Иваныча.

Марта, стыдливо и радостно краснея, взяла деньги. Мурин принялся горячо ее благодарить.

— Сватайся сразу, дешевле будет, — с яростью сказал Передонов, — ишь как разгрибанился!

Виткевич захохотал, а остальные сделали вид, что не слышали. Вершина начала было рассказывать свой сон, — Передонов не дослушал и стал прощаться. Мурин пригласил его к себе на вечер.

— Ко всенощной надо, — сказал Передонов.

— Что это Ардальон Борисыч такое к церкви получил усердие, — с сухим и быстрым смешком сказала Вершина.

— Я всегда, — отвечал он, — я в бога верую, не так, как другие. Может быть, я один в гимназии такой. За то меня и преследуют. Директор — безбожник.

— Когда будет свободно, сами назначьте, — сказал Мурин.

Передонов сказал, сердито комкая фуражку:

— Мне по гостям некогда ходить. Но сейчас же вспомнил, что Мурин вкусно кормит и хорошо поит, и сказал:

— Ну, в понедельник я могу притти.

Мурин пришел в восторг и стал было звать Вершину и Марту. Но Передонов сказал:

— Нет, дам не надо. А то напьешься да еще ляпнешь что-нибудь без предварительной цензуры, так при дамах неудобно.

Когда Передонов ушел, Вершина, усмехаясь, сказала:

— Чудит Ардальон Борисыч. Очень уж ему инспектором хочется быть, а Варвара его, должно быть, за нос водит. Вот он и куролесит.

Владя, — он при Передонове прятался, — вышел и сказал со злорадною усмешкою:

— А слесарята узнали от кого-то, что это Передонов их выдал.

— Они ему стекла побьют! — с радостным хохотом воскликнул Виткевич.

На улице все казалось Передонову враждебным и зловещим. Баран стоял на перекрестке и тупо смотрел на Передонова. Этот баран был так похож на Володина, что Передонов испугался. Он думал, что, может быть, Володин оборачивается бараном, чтобы следить.

«Почем мы знаем, — думал он, — может быть, это и можно; наука еще не дошла, а может быть, кто-нибудь и знает. Ведь вот французы — ученый народ, а у них в Париже завелись волшебники да маги», — думал Передонов. И страшно ему стало. «Еще лягаться начнет этот баран», — думал он.

Баран заблеял, и это было похоже на смех у Володина, резкий, пронзительный неприятный.

Встретился опять жандармский офицер. Передонов подошел к нему и шопотом сказал:

— Вы послеживайте за Адаменко. Она переписывается с социалистами, да она и сама такая.

Рубовский молча и с удивлением посмотрел на него. Передонов пошел дальше и думал тоскливо.

«Что это он все попадается? Все следит за мною и городовых везде наставил».

Грязные улицы, пасмурное небо, жалкие домишки, оборванные, вялые дети — ото всего веяло тоскою, одичалостью, неизбывною печалью.

«Это — нехороший город, — думал Передонов, — и люди здесь злые, скверные; поскорее бы уехать в другой город, где все учителя будут кланяться низенько, а все школьники будут бояться и шептать в страхе: инспектор идет. Да, начальникам совсем иначе живется на свете».

— Господин инспектор второго района Рубанской губернии, — бормотал он себе под нос, — его высокородие, статский советник Передонов. Вот как! Знай наших! Его превосходительство, господин директор народных училищ Рубанской губернии, действительный статский советник Передонов. Шапки долой! В отставку подавайте! Вон! Я вас подтяну!

Лицо у Передонова делалось надменным, он получал уже в своем скудном воображении долю власти.

Когда Передонов пришел домой, он услышал, еще снимая пальто, доносившиеся из столовой резкие звуки, — это смеялся Володин. Сердце у Передонова упало.

«Успел уже и сюда прибежать, — подумал он: — может быть, сговариваются с Варварою, как бы меня околпачить. Потому и смеется, — рад, что Варвара с ним заодно».

Тоскливый, злой вошел он в столовую. Уже было накрыто к обеду. Варвара с озабоченным лицом встретила Передонова.

— Ардальон Борисыч! — воскликнула она, — у нас-то какое приключение! Кот сбежал.

— Ну, — крикнул Передонов с выражением ужаса на лице. — Зачем же вы его отпустили?

— Что же мне за хвост его к юбке пришить? — досадливо спросила Варвара.

Володин хихикнул. Передонов думал, что кот отправился, может быть, к жандармскому и там вымурлычит все, что знает о Передонове, и о том, куда и зачем Передонов ходил по ночам, — все откроет да еще и того примяукает, чего и не было. Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.

— Это уж завсегда коты изволят на старую квартиру cбегать, — сказал Володин, — потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину. Кошку надо закружить, как переносить на новую квартиру, и дороги ей не показывать, а то непременно убежит.

Передонов слушал с утешением.

— Так ты думаешь, Павлуша, что он на старую квартиру сбежал? — спросил он.

— Беспременно так, Ардаша, — отвечал Володин.

Передонов встал и крикнул:

— Ну так выпьем, Павлушка!

Володин захихикал.

— Это можно, Ардаша, — сказал он, — выпить завсегда даже очень можно.

— А кота достать надо оттуда! — решил Передонов.

— Сокровище! — ухмыляясь, отвечала Варвара, — вот после обеда пошлю Клавдюшку.

Сели обедать. Володин был весел, болтал и смеялся. Смех его звучал для Передонова как блеянье того барана на улице.

«И чего он злоумышляет? — думал Передонов, — много ли ему надо?»

И подумал Передонов, что, может быть, удастся задобрить Володина.

— Слушай, Павлуша, — сказал он, — если ты не станешь мне вредить, то я тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, — соси себе за мое здоровье.

Володин засмеялся, но тотчас же сделал обиженное лицо и сказал:

— Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов не надо, потому как я их не люблю.

Передонов приуныл. Варвара, ухмыляючись, сказала:

— Полно тебе петрушку валять, Ардальон Борисыч. Чем он тебе может навредить?

— Напакостить всякий дурак может, — уныло сказал Передонов.

Володин обиженно выпятил губы, покачал головою и сказал:

— Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу сказать: благодарю покорно. Если вы обо мне так, то что же я после этого должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?

— Выпей водки, Павлуша, и мне налей, — сказал Передонов.

— Вы на него не смотрите, Павел Васильевич, — утешала Володина Варвара, — он ведь это так говорит, душа не знает, что язык болтает.

Володин замолчал и, храня обиженный вид, принялся наливать водку из графина в рюмки. Варвара сказала, ухмыляясь:

— Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь он ее, может быть, наговорил, — вот он что-то губами разводит.

На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным рюмку, выплеснул из нее водку на пол и закричал: