Акарат а Ра (или Исповедь военного летчика) - Крупенин Сергей - Страница 3
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая
Бодро выскочив на волю, он пошагал по улице. Минут через пять быстрого шага и, дыша полной грудью, задался вопросом «Куда иду-то?». Вокруг простирался миллионный город, а пойти некуда. И не к кому. Домой в пустую квартиру тем более не влекло. На душе после некоторой эйфории пустота. А ведь и вправду некуда идти. Знакомые (не друзья, их у него в этом городе вовсе не было), все были на работе. Сына, жившего своей семьей, он, оберегая от стресса, вообще держал в неведении о развале отношений с женой. Жена тоже. Сел на лавку в сквере, закурил. Так вот живешь, живешь, карябаешься, а, что в итоге? Закрутилась мысленная жвачка воспоминаний. Ну, родился. Рос смышленым и резвым мальчиком. Давалось все легко, играючи. В школе, музыкальной школе, не корпя над книгами, все сдавал вовремя. В летном училище был одним из лучших на курсе курсантом. Тоже без напряга. Далее служба. Летал хорошо, отмечали, награждали, предоставляли. Доверяли не по годам. Все путем, без напряга. Женитьба. Жена красавица – все заглядывались. Сын учился так же легко – порой не знали, в каком классе учится, на каком курсе. Смышлен во всех отношениях. Стала разваливаться страна – уволился. Тоже все путем. Первым из бывших военных пошел в бизнес. Быстро освоился. Вышел на уровень. Писали республиканские газеты. Нормально, без напряга. Единственно, куда сунувшись, тут же выскочил сам – политика. Уж больно воняло там! Но без потерь. Все путем. Снова бизнес.
И тут понесло! Все начало рассыпаться в прах. Стремительно! Когда все началось? Где эта точка, с которой началось? И заходилась в вопросе мысль: « Я никому не делал плохого. Честно служил, любил, воспитывал, вел бизнес. Без напряга, конечно, но ведь честно! За что ж меня так-то вот?». Закончились сигареты, собрал окурки в пачку и побрел искать урну. Вот бардак! Лавка есть, а урны нет. Видать уперли на металлолом. Никогда не мог бросить мусор на землю. Всегда было неудобно перед дворником, которого и в глаза-то не видел никогда. Все ведь бросают. Дворников для того и выдумали, между прочим. Такой вот комплекс, понимаешь ли.
Урна нашлась метрах в двухстах от лавки. Пока шел, снова захотелось курить и поесть да и выпить чего-нибудь после всего, что было с утра. В кармане, к тому же некоторое излишество дензнаков как некое подслащение неприятного, в общем, события – увольнения с работы. Огляделся, вокруг тихие дворики старого центра города. Не злачное, прямо говоря местечко. К удивлению метрах в десяти обнаружилась скромная вывеска «Горячие блюда». Без претензий, правда, но если и впрямь горячие – это то, что надо прямо здесь и сейчас. Модный слоган застрял в голове как гвоздь. За дверью оказался зал с низким, оформленным деревянными рейками лет пятнадцать назад потолком, сравнительно чистый. С десяток совершенно пустых столов и бар разумно расположенный для радости посетительского глаза прямо напротив двери. И никого, включая персонал. Правда, запах свежеприготовленной пищи присутствовал. Это вселяло надежду исполнить замышленное. А бар напрочь отметал сомнения в принятии решения.
– Эй, хозяин!
Воззвал он негромко. На зов вышла дама в белом переднике и нелепом кокошнике из целлулоида, бисер на котором подтверждал, что это именно кокошник. Дама была дородна телом и спокойна лицом. Она обстоятельно заняла свое место за стойкой бара, не торопясь, взяла бокал, полотенце и, только начав его протирать, спросила.
– Чего изволите?
Михаил был слегка ошарашен этим оборотом речи, примененным в данном заведении.
– Будьте любезны, посоветуйте мне чего-либо достойного к обеду и из напитков также.
Он поневоле перешел на предложенный язык. Дама набычилась, непроизвольно сдвинула набок явно непривычный кокошник и пристально посмотрела на наглого посетителя.
– В меню все написано.
С нажимом ответствовала она, протягивая ему коленкорового переплета меню. На нем золотом была вытиснена уже затертая почти надпись «Мэню». «Слава богу, все в порядке – успокоился – а то „Чего изволите?“. Не надо посетителей так пугать. А как на слабонервного нарвешься?» Тетка, явно проработавшая в общепите всю свою не короткую жизнь, была вынуждена подчиняться требованиям нового времени. И, в частности, нового хозяина – недоучки явно тяготеющего к фильмам о временах НЭПа. Она же лично, взрощеная родным советским общепитом, считала все новшества неокапитализма ненужным вредным фарсом.
– Ну, что выбрал чего, или как?..
Подозрительно спросила дама. Михаил, окончательно успокоившись от привычного хода вещей, назвал выбранные блюда и напитки. Устроившись за столиком у окна в ожидании обещанного желудочного удовлетворения, он стал рассматривать прилегающее к заведению пространство, отмечая, куда ведут дорожки, сквозные арочные проходы в домах, ориентируя все это по сторонам света и относительно города. Примечал, кто сидит перед подъездом или идет и куда именно. «Никогда не отвыкну, наверное. Вот ведь втемяшили в голову педагоги военные». На детской площадке, явно не по погоде одетый, взглядом уткнувшийся в песочницу безо всяких следов песка, сидел мужичок. Практически без движения. «Вот еще один неприкаянный. Холодно ему, небось. Весна ранняя, однако. Хоть и южная, но невнятная в этом году» пожалел он. В зал вплыла дама с кокошником и с подносом. Она двигалась так, что, казалось, плывет над полом. «Профессионализм» – уважительно подумал. Салат, суп харчо, баранина с картофелем фри. Отметил – свежее и горячее. Без обмана. Двести грамм водки в графинчике и стакан апельсинового сока тоже привлекали. Аппетит, подогретый спиртным, заставил быстро разделаться с пищей. Недурно, недурно. Напряжение утра начало таять. Закурил, экспроприировав пепельницу за соседним столиком. Пока занимался чревоугодием, в зале появились еще человек десять жаждущих желудочных утех и сопровождающий их гомон. Мужики, в основном, из близлежащих контор, судя по деловитости и одежде, но двое из них в одинаковых совершенно черных теплых куртках с капюшоном, явно не вписывались в общий типаж. Они также сели за столик у окна, и также пялились наружу, не проявляя интереса к происходящему внутри заведения. Неспешность и обстоятельность их заказа выдавали отсутствие лимита времени. «Да мало ли какие дела у людей. Может тоже деваться не куда?» Правда, отметилось, что внимание этих джентльменов неотрывно было приковано к фигуре «мыслителя» в песочнице. «Вот как. Люди тоже жалеют сердешного» подумалось с пониманием.
Строгая дама снова образовалась у его столика. Деловито убрав пустую посуду, оставила, однако, рюмку.
– Еще соку?
Интеллигентно поинтересовалась.
– Конечно, будьте любезны… и водки грамм двести и салатику, пожалуй.
Да уж профессионализм не скроешь даже дурацким кокошником. «Странное дело химия – подумал он – стоит изменить химический статус организма и мир меняется. Он был невыносимо плох и вот – ничего себе так. Всего– то спирт с водой введен „пер орально“, а вроде как солнце проглянуло сквозь тучи». Значительно снизилось ощущение беды и тревожность последнего времени. «4.30, надо же как незаметно ускользает время». Цифры он взял с циферблата часов – тарелки над баром. И смеркается уже. Бросил взгляд в окно. Мужик в песочнице слегка поменял позу. «Крутой мужик, йог может? Или совсем уж хреново ему» подумалось. Стало как-то неуютно. Опять комплекс. Ну, сидит себе человек на холодке, может ему и не плохо вовсе, а наоборот. Правда, все это как-то неубедительно. Была бы я мать Тереза – сходил бы, позвал в тепло. А так поймут неправильно. Оправдывайся потом еще. Отогнал неуместные душеспасительные мысли. Скучно. Подошли два парня лет двадцати пяти. Свободно?.. Да, пожалуйста. Парни заказали харчи, выпить немало. Разговорились ни о чем. Погода. Футбол… Еще час долой. Двести грамм сделали свое дело. Мир сузился до размеров зала. За окном нет объектов для наблюдения. Стемнело. Вот и вечер, длинный еще, как зимний, пустой. Как пережить тебя?
Хоровод посетителей «Горячих блюд» все крутился. Стали меняться типажи. Все больше появлялись люди располагающиеся скоротать время до ночи. И вот в проеме двери показался мужик из песочницы. А точнее парень. На вид лет двадцати пяти – двадцати восьми. Довольно длинные темные кудрявые волосы почти закрывали карие, смышленые глаза. Лицо было покрыто густою черной щетиной. Очень правильные черты лица выгодно подчеркивались смуглой кожей. Короткая, довольно потертая куртка, похоже, с чужого плеча, непрезентабельные черные брюки старого фасона, который вышел из моды раньше, чем парень родился. Он быстро прошел к столику рядом и сел спиной к Михаилу, стараясь не привлекать внимания. Но старая гвардия в лице дамы в кокошнике тут же запеленговала движение. Подойдя к парню, она совершенно уж не скрывая пренебрежения с точными подозрениями о неплатежеспособности клиента, грозно спросила: «Тебе чего?». Парень схватил трепаное меню как соломинку утопающий. Однако, было видно, что взгляд его не фиксирует букв, а лишь имитирует чтение. Дама постояла рядом в тоске о былой власти пущать или не пущать всяких дармоедов в пищезаведение, но откатилась на прежнюю позицию в бар. Бдительный взгляд ее, впрочем, оставался, недремлющ и тяжел. Парень, похоже, ощущал его физически. Он некоторое время еще пробовал производить вид зачитавшегося человека, но потом неожиданно повернулся к нашему герою и без всякого предисловия спросил.
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая
